— Сразу видно, что вы никогда здесь раньше не были, капитан, — сказал Выпивайко.

— Я понятия не имел, что здесь творится такое.

— Ничего такого здесь не творится. Все по инструкции. Что ищем, капитан?

Они вручную — лопатами — разгребали мусор. Но уже было ясно, что это бесполезное занятие.

— Шар — это что, — ловко орудуя лопатой, говорил главный мусорщик, — помню, когда я служил на «Молнии», капитан случайно выбросил свою любимую трубку. Он был просто безутешен. А надо сказать, что экипаж его любил, ну просто обожал. Нашлись добровольцы, и много, которые взялись отыскать трубку в мусоросборнике. История та же — спецодежды на всех не хватает. Так верите ли, народ так — без спецодежды — мусор раскидывал. А амбре, я вам скажу, здесь такое, что больше десяти минут не выдержать. Хотя я знал человека, который на спор прожил в мусоросборнике неделю.

— А трубку-то нашли? — прервал Эриксон разговорчивого командира модуля.

— Да он сам ее нашел. Сунул накануне вечером в карман брюк, утром другие надел… Ну и запашок стоял на «Молнии»! Хотели даже корабль на проветривание поставить.

Они покидали мусор еще немного, и Эриксон дал отбой.

— И вот из этого дерьма делают одноразовую посуду? — ни к кому не обращаясь, сказал он. — Не знаю, смогу ли я теперь с аппетитом съесть хоть что-нибудь.

— Если бы только посуду, — улыбнулся мусорщик.

На крейсере все уже были в курсе, что капитан лично посетил самое романтичное место корабля — помойку, долго копался в завалах мусора, все искал какой-то необыкновенный шар с чужака.

Даже несмотря на то что Полонский и Эриксон приняли все процедуры, положенные после такой вылазки, избавиться полностью от запаха помойки они не смогли. Когда они возвращались в основной модуль, все, кто попадался им навстречу, невольно воротили носы. Пол просто страдал от этого. Капитан — и вдруг от него так дурно пахнет!

Александр начал было на ходу рассказывать, чем его по-. разил шар, но Эриксон раздраженно прервал его:

— Слышать ничего не хочу про это! Попадись он мне в руки — разбил бы его вдребезги, а осколки растер бы в муку!

И все-таки шар к нему в руки попал. Его принесла Сюзи — врач, знакомая Полонского. Принесла прямо в каюту Пола, где был в этот момент и Александр.

— Каждый день собираюсь отнести его тебе, — сказала она Полонскому, — если бы я знала, что это так важно…

Уходя, она бросила с порога:

— Как врач, советую вам ежевечерние ароматизированные ванны. Расслабляет… И все такое прочее… Я пришлю вам эффективное средство.

Но ни Эриксон, ни Полонский ее уже не слушали. Первый помощник, глядя на капитана, прижал палец к губам, что означало: ни слова больше, и разорвал бумагу, в которую был завернут шар.

Он опустил его на стол и сел рядом. Эриксон сразу узнал «игрушку», которую они с Эвой нашли на чужаке. Капитан и помощник сидели молча минут пять. Наконец Полу это надоело.

— Ты что, издеваешься? — не выдержал он и тут же осекся. Шар вспыхнул причудливой гаммой красок, погас, и внутри его Эриксон увидел нечто, скорее напоминавшее ландшафт какой-то экзотической планеты.

— Что это? — удивился Пол.

Шар вновь вспыхнул и погас. Теперь в нем были переплетения разноцветных неправильных геометрических фигур. Там творился хаос, но прекрасный хаос.

— Ничего не понимаю! — вновь подал голос капитан.

И повторилась та же история: непродолжительный, радующий глаз всполох — и опять странные, причудливые фигуры внутри.

Эриксон забыл, что напротив него сидит помощник, и стал произносить вслух все, что только приходило ему в голову. И каждый раз внутри шара что-то появлялось. Из бесконечного числа слов, которые он успел перебрать, нашлось одно, заставившее работать «игрушку» как обыкновенный светильник. Наконец, почувствовав, что начинает повторяться, Пол накрыл шар полотенцем и посмотрел на Полонского.

— Знаете, сколько вы забавлялись? — спросил первый помощник. — Полтора часа!

— Да, забавная вещица! Но я разочарован. К ответу на вопрос: зачем на чужаке «поле»? — я лично ни на шаг не продвинулся. Боюсь, что мы зря с тобой, как два петуха, рылись в куче навоза. Жемчужины там не оказалось.

— Может быть… — согласился Александр. — Я возьму его себе, покажу физикам. Пусть тоже поломают головы: как да что?…

Вечером по совету Сюзи Эриксон принял ароматизированную ванну.

Эффективное средство Сюзи не прислала, как обещала, а принесла лично.

— Могу помочь, Пол, — по-простому сказала она. — И не смотри на меня такими большими глазами. Я тебя не съем. Что я, мужиков не видела? Я врач. К тому же, не забывай, сексопатолог… Кстати, капитан, что-то я не помню, чтобы вы хоть раз явились ко мне на профилактический осмотр.

Последнее замечание сбило Эриксона с толку. Сюзи осталась. Сначала для того, чтобы помочь, а потом до утра…

На следующий день капитан в смысле запаха был в полном порядке. Это оказалось приятно само по себе и вдвойне приятно по той простой причине, что день этот отличался от всех прочих: «Гея» должна была совершить посадку на третью планету.

Космодром был готов. Экипаж был готов. Дело оставалось за капитаном.

Ровно в двенадцать по корабельному времени капитан трансгалактического экспедиционного крейсера «Гея» дал команду:

— На посадку!

Крейсер сделал вокруг планеты последний виток и вошел в плотные слои атмосферы. Несколько секунд стремительного падения — и корабль мягко коснулся покрытия космодрома.

— Отключить искусственную гравитацию! — приказал Эриксон. И тут же почувствовал, что тело стало немного легче. Сила тяжести на третьей планете была меньше, чем на Алдане, — Открыть причальные отсеки и шлюзовые камеры, — был его следующий приказ.

«Все, — подумал он, — атмосферы перемешались, как перемешивается кровь любовников. Свершилось…»

— Свершилось! — крикнул вслух Эриксон.

По всему крейсеру прокатилось многоголосое, продолжительное «ура».

А еще через час, стоя на краю причального отсека резервного модуля, он крикнул собравшимся внизу членам экипажа:

— Мы первые люди, ступившие на эту планету! Судьбе было угодно сделать ее нашей второй родиной. Так будем же любить ее так, как если бы мы все родились здесь… Властью, данной мне, в честь нашего славного экспедиционного крейсера я даю этой планете имя… ЗЕМЛЯ!

Всю дорогу до юго-западной окраины города, где жил Сергей, Злата не проронила ни слова. Она никак не могла поверить в то, что перстень пропал. Раз за разом девушка прокручивала в мозгу те полчаса, в течение которых она искала реликвию, заранее зная, что ее на пепелище нет. Что произошло в доме? Куда делся перстень? Вопросы эти оставались без ответа. Может быть, она просто потеряла часть своего дара и уже не способна на «чудеса»?

Злата увидела на сиденье пуговицу, разогрев руки, направила ладонь прямо на нее — пуговица послушно прыгнула к ней.

Нет, все в порядке. Значит, перстня действительно на пожарище не было. Перстень, а значит и кристалл, оказался в чужих руках. В чьих? Михаил сказал, что старая Настасья ошиблась и никакой Черный Охотник ни на какую охоту выйти не мог… Но может быть, ошибся Михаил? И кристалл уже в руках Черного Охотника? Тогда нужно радоваться, что она сама осталась жива…

— А вот и мой дом, Злата Петровна, — вывел ее из задумчивости Сергей. — И правильно сделали, что согласились передохнуть у меня. Куда вы сейчас в таком состоянии? Даже экстрасенсу прыжки с моста — нагрузка будь здоров… Заодно и о делах поговорим.

Сергей жил в однокомнатной квартире, скромно обставленной, но опрятной. Злата буквально рухнула на диван — так она устала: двое суток без сна.

— Давайте я вам постелю, — предложил Сергей. — Мне не привыкать, я ведь совсем один. Или постелите сами. Постельное белье там. — И он кивнул на шкаф.

— Нет, не надо, — отказалась Злата. — Днем я все равно спать не могу.