Флора нерешительно произнесла:

— Он казался таким… ммм… сердитым на Лигу Наций, ну и то, как он взорвался.

— Хьюберт, ну ты получишь от мамы, — сердито проворчала Мэбс. — Она и так беспокоится о его давлении, иностранцы — красная тряпка для отца.

— Так я уже извинился. Я выразил соответствующее случаю раскаяние. Мисс Грин — кто она, кстати, — смотрела недоверчиво.

Смутившись, Флора сказала:

— Но…

— Иностранцы, — вступил в беседу Космо, — это люди, с которыми надо бороться. Всякие союзы иностранцев не входят в реестр отца. Он их не любит и не питает никаких добрых чувств к ним. — Космо взял Флору за шею и притянул ее голову к себе на плечо. — Он к ним добр только в редких исключениях, но даже и тогда подозревает, что они запятнали…

— Я понимаю, что на нее произвел впечатление папин гнев, — сказала Мэбс. — Мы, Леи из Коппермолта, не такие, какими кажемся на первый взгляд, правда, Космо?

Флора ждала, что скажет Космо, не упомянет ли он Феликса.

— Но во Франции ваш отец хорошо относился к людям, разве нет?

— Так это отельные слуги, официанты, хозяева магазинов, — подал голос Хьюберт.

Лежавший рядом Космо хихикнул.

— Но он был очень добр к Шовхавпенсам, — запротестовала Флора. — И вы даже сидели за их столом.

— Ну, титулованные исключения не противоречат его правилам, — заметил Хьюберт.

Космо откровенно расхохотался.

— Честно, Бланко, это ведь ты? — скорее уверенно, чем вопросительно заявила Мэбс.

Дверь снова открылась и вошла девушка.

— А кто-нибудь смотрел под кроватью, Нигел? У Мэбс еще с детства есть привычна прятаться под кроватями.

— Есть кое-что поинтереснее, что можно сделать на кроватях, — сказал Нигел, входя за девушкой.

— А ну, посмотрим, — она подняла подзор. — Я права, вот ноги. И узнаю туфли Мэбс.

— Нет места, нет места, — проговорил Космо.

— Тогда давай ляжем над ними, под стеганое пуховое одеяло, — предложила девушка. — Или ты будешь ревновать, Мэбс?

— Нет, — сказала Мэбс, — делайте что хотите.

Нигел и девушка, хихикая, залезли на кровать.

— А там есть ночная ваза? — спросил Нигел. — Коппермолтские ночные горшки всем известны. У моего будущего тестя — серебряный, коллекционный, знаешь про это?

Девушка захихикала.

— Как ты думаешь, он подарит его нам на свадьбу, дорогая?

— Он пока еще не твой тесть, — объявила Мэбс.

— Ого… послушай-ка, что она там говорит, — Нигел подпрыгнул на кровати.

Действительно, Мэбс и Нигел не казались особенно влюбленными.

Космо прошептал Флоре на ухо:

— Очень глубокий юмор.

— Выходите, выходите. Вы так громко разговаривали, что мы услышали вас в коридоре. — Генри открыл дверь, включил свет, а остальные столпились у него за спиной.

— Давайте сыграем еще раз, — предложила Таши, — только сейчас совершенно честно, всем держаться отдельно и в полной тишине. Как я рада, что ты надела платье Мэбс, а не мое, — искренне вырвалось у нее, когда Флора выползла из-под кровати. — Так что не мошенничать, начнем с холла; по двое не ходить, темнота должна быть абсолютная.

— Таш обожает правила, — заметил Генри.

— Моя очередь прятаться, — заявил Хьюберт.

— Да ну?

— И вовсе нет, не его, — загудели все.

— Нет, моя! — упорствовал Хьюберт.

Не привыкшая к дому, Флора подумала, что лучше останется на первом этаже. Осторожно она ступала по холлу. Если бы найти лестницу, она бы схитрила и всех обманула — заперла замок, а сама бы села на ступеньки. На ощупь прошла мимо дубового шкафа. Она вспомнила, что их было два, и на каждом — по весьма внушительной вазе, не разбить бы их. Как удивительно темно и тихо. Таши заставила всех разуться и взяла с каждого слово не произносить ни звука, даже шепотом. Пытаясь понять, где она, Флора замерла, прислушиваясь. По щеке пробежал ветерок, как будто где-то открыли и закрыли дверь. Из гостиной донеслись громкие голоса, там старшее поколение сражалось в бридж. Потом среди звона рюмок и шипения сифона — голос Ангуса:

— Что ты сказала, дорогая? Я не расслышал.

— Я сказала, что она хорошенькая. Я ожидала увидеть толстые ноги и прыщавое лицо.

Флора, пытаясь понять, где она, шла дальше вдоль стены.

— Ты сама себя в этом убедила, моя любовь. Выпьешь?

— Нет, спасибо. Фредди хотел бы виски. Это же твоя закадычная подруга Роуз вынудила меня. Я надеюсь, что Космо…

— О, похоже, уже даны указания, — Ангус хихикнул, — у мисс Грин есть что-нибудь? Просто лимонад? Хорошо. Добрая старая Роуз. Ну тебе же достаточно намекнуть — и все.

— Я бы чувствовала себя очень подло, — сказала Милли совсем близко. — Так это для мисс Грин? Я ей отнесу. Спасибо, дорогой.

— Ну ничего, оправишься, — весело сказал Ангус.

Теперь Флора знала, где она, и если пойти вдоль стены направо, то доберется до лестницы и сядет, только надо поосторожней со вторым дубовым шкафом. А вслед ей несся голос Милли:

— После того, что тогда едва не случилось с Феликсом…

— Это все твое воображение, — Ангус уходил, — из этого ничего не вышло.

— Но я не хочу, чтобы Космо…

При упоминании о Феликсе Флора навострила уши и собралась было идти обратно, к двери гостиной, но чья-то рука схватила ее, а чей-то голос прошептал:

— Шшш, — ее потянули в стенной шкаф и, крепко держа, закрыли дверцу.

Это был Хьюберт. Он пробормотал:

— Отступи немного назад. И стой тихо, я сейчас все устрою.

Было жутко темно, еще темнее, чем в прихожей. Хьюберт держал ее одной рукой, другой разбирал кучу пальто и макинтошей, оказавшихся между ними и дверью.

— Здесь нас никто не найдет. — Он держал ее перед собой, обняв обеими руками за талию.

— Хьюберт, Бланко.

— Да?

— Ты меня испугал. — Ее сердце бешено колотилось от страха. Флора хотела спросить, о чем это говорили Леи, но она удержалась, а то он подумал бы, что она подслушивает. А потом совсем забыла про Леев, потому что Хьюберт принялся гладить ее по спине. В шкафу было влажно и душно, пальто, висевшие вокруг них, пахли лошадьми, землей, табаком, виски, маслом для волос, рыбой и собаками. Веллингтонский сапог привалился к ее ноге, и когда она высвободила руку, чтобы отодвинуть его, в этот момент почувствовала, что ловушка захлопнулась. Хьюберт что-то бормотал, не отнимая руку от ее спины.

— Я видел, как ты раздевалась у реки. Я еще тогда хотел этого. — Он терся подбородком о ее макушку, прижимая к себе Флору еще теснее.

— Я слышала, как в гостиной что-то говорили о Феликсе. Миссис Лей показалось… Хьюберт, что случилось? — Она сгорала от любопытства.

— Да это старое дело. Его пригласили погостить. А Мэбс была полна решимости на его счет. Ты, может, не помнишь, как они с Таши бегали за ним в Динаре, будто ненормальные.

— Помню.

— Да? Ну, может, и помнишь. Во всяком случае, генерал пригласил его, а Мэбс сделала стойку и вела себя по-дурацки, миссис Лей, конечно, испугалась.

— Почему?

— Опять иностранцы. Лучше пусть канал отделяет ее дочь от иностранцев, и не важны ни деньги, ни титулы.

— О!

— Но ей незачем было волноваться. Феликс не обращал на нее внимания и все время проводил со мной и с Космо на рыбалке. Мне нравится Феликс.

— И мне.

— А почему ты говоришь о Феликсе? Мы играем в сардины. Придвинься, Флора. В этом весь смысл игры.

Флора отпрянула.

— Дурацкая игра. Зачем это? А Феликс не хотел на ней жениться?

— Ну, как ты, наверное, заметила, — нет. Смешной парень Феликс. — Хьюберт притянул ее снова. — Сардины — это такая игра. Кто-то прячется, кто-то ищет, а когда найдут друг друга, все валятся в одну кучу. Она мне больше нравится, чем убийца.

— Убийца?

— Когда играешь в убийцу, все ходят, бродят, пока убийца не схватит кого-то за горло. — Он обхватил руками шею Флоры. — И тогда тот кричит. Да не кричи ты, глупая! — Флора задыхалась. — Я хочу, хочу прикоснуться к ямочкам над ключицами — Флора не дергалась, но ей становилось страшно. — Не бойся, ничего плохого я тебе не сделаю. — Хьюберт отпустил ее шею и снова положил руки на талию.