Алиса и Джоан устало дошли до свободной металлической скамейки. Алиса вышла, чтобы принести им обеим немного газированной воды.

Стены зала были цифровыми, на них мелькала информация о рейсах, сводки новостей, объявления о развлечениях и об услугах телефонной связи. Кругом толпились пассажиры. Многие из их были гостями конференции; Джоан узнавала их лица по буклетам программы и по сайтам в Сети. Все явно прибыли на реактивном самолёте и были дезориентированы; они выглядели или истощёнными, или гиперактивными, или и теми, и другими сразу.

Низкорослый пузатый мужчина, одетый в то, что когда-то могло бы назваться гавайской рубашкой, застенчиво приблизился к Джоан. Лысый и сильно потеющий, с улыбкой на лице, которая явно вошла в привычку, он носил прицепленный к пуговице бэйджик, который объединял изображения Марса, нового спускаемого аппарата-робота НАСА и оранжевого неба. Если бы Джоан была маленьким ребёнком, она могла бы назвать его ботаном. Но ему было не больше тридцати пяти. Так что это был ботан второго поколения. Он протянул руку.

— Мисс Юзеб? Меня зовут Ян Моуган. Я из ЛРД. Ммм…

— Из Лаборатории Реактивного Движения. НАСА. Конечно, я помню ваше имя, — Джоан с трудом встала на ноги и пожала ему руку. — Мне очень приятно, что вы согласились приехать. Особенно в такой момент вашей миссии.

— Всё идёт по плану, слава великому Жу-Жу, — ответил он, и коснулся кончиком пальца висящего на пуговице бэйджика. — Это всё — изображения в реальном времени, прямой эфир с Марса с поправкой на задержку во времени. Джонни уже развернул для себя топливную станцию и теперь осуществляет работы по добыче металла.

— Железа из этих ржавых камней Марса.

— Верно подмечено.

«Джонни», марсианский спускаемый аппарат, был официально назван по имени Джона фон Неймана, американского мыслителя двадцатого века, известного тем, что он обратился к понятию универсальных репликаторов — машин, которые, получив подходящее сырьё, могли изготавливать какие-то объекты, в том числе собственные копии. «Джонни» находился на технологических испытаниях — это был опытный образец репликатора. Фактически, его главной целью было самостоятельно создать собственную копию из сырья, имеющегося на планете.

— Он окажется невероятным потрясением для публики, — заметил Моуган с улыбкой смущения. — Просто люди любят смотреть. Я думаю, когда он полностью изготавливает один компонент за другим, это создаёт ощущение цели и её достижения.

— Реалити-шоу с Марса.

— Да, что-то вроде того. Я бы не стал утверждать, что мы как-то рассчитывали на те рейтинги, которые у нас сейчас есть. Даже после семидесяти лет работы НАСА всё ещё не слишком хорошо продумывает пиар-акции. Но внимание к нам — это, конечно же, очень хорошо.

— Как вы думаете, когда Джонни, ээээээ… родит? До моей собственной попытки репликации?

Моуган выдавил из себя смешок — естественно, что он забеспокоился, когда Джоан упомянула о своей человеческой биологии.

— Ну, возможно. Но он работает в своём собственном темпе. Разумеется, именно в этом и состоит красота этого проекта. Джонни автономен. Теперь, когда он находится там, ему не нужно ничего с Земли. Поскольку и он сам, и его сыновья не будут стоить нам ни гроша сверх того, что уже вложено, это фактически низкобюджетный проект.

«Сыновья!» — подумала Джоан.

— Но Джонни — это скорее технический трюк, чем наука, — заметила Алиса Сигурдардоттир. Она вернулась с пластиковыми стаканчиками колы для себя и Джоан. — Разве не так?

По лицу Моугана скользнула тень улыбки. Джоан запоздало поняла, что, несмотря на свою внешность, он в действительности должен быть одним из многих сотрудников ЛРД, подкованных в искусстве пиара — иначе его бы здесь не было.

— Не могу отрицать этого, — сказал он. — Но это наш путь. В НАСА инженерия и наука всегда должны идти рука об руку, — он снова повернулся к Джоан. — Для меня большая честь, что вы задавали мне вопросы, хотя по-прежнему теряюсь в догадках, почему. Мои познания в биологии на редкость отрывочны. Я учёный, но работаю главным образом с компьютерами. А Джонни — это просто ещё один космический зонд, кусок кремния и алюминия.

— Эта конференция посвящена не исключительно биологии, — сказала Джоан. — Я хотела, чтобы лучшее и ярчайшие умы из многих областей знания приехали сюда встретились друг с другом. Мы должны учиться думать по-новому.

Алиса покачала головой.

— И при всём моём скептицизме в отношении именно этого конкретного проекта я думаю, что вы недооцениваете себя, доктор Моуган. Просто подумайте. Вы приходите в этот мир голым. Вы берёте то, что даёт вам Земля — металл и нефть — и вы придаёте этому материалу форму, делаете его умным и зашвыриваете через космическую пустоту в другой мир. Образ НАСА всегда был удручающе унылым. Но то, что вы делаете, очень романтично.

Моуган попробовал отшутиться:

— Клёво, м’дам, я должен буду пригласить вас на очередную оценку результативности моей работы.

Зал продолжал заполняться пассажирами. «Кто-нибудь знает, что происходит?» — спросила Джоан.

— Это протестующие, — сказал Ян Моуган. — Они бросают камни в комплекс аэропорта. Полиция теснит их подальше, но беспорядки продолжаются. Они позволяют нам приземлиться, но забрать багаж прямо сейчас, или же покинуть здание аэропорта будет небезопасно.

— Потрясающе, — произнесла Джоан. — Итак, мы собираемся быть в осаде всё время конференции.

— А кто всё затеял? — спросила Алиса.

— Главным образом «Четвёртый мир».

Главенствующая группировка, основанная на отколовшейся христианской секте, которая утверждала, что представляет интересы мировой люмпенизированной прослойки общества: так называемый «четвёртый мир», люди, которые были ещё менее заметными, чем нации и группировки, образующие «третий мир» — беднейшие и самые отъявленные изгои, вне поля зрения богатых северных и западных наций.

— Они думают, что в Австралии находится сам Пикерсгилл.

Джоан испытала мимолётное ощущение тревоги. Британец по происхождению, Грегори Пикерсгилл был харизматическим лидером центрального культа; худшие из неприятностей — иногда смертельно опасные — следовали в его окружении. Она усилием воли подавила волнение.

— Давайте, оставим это дело полиции. На повестке дня — конференция, и нам надо спешить.

— И планета, которую надо спасать, — улыбаясь, сказал Ян Моуган.

— Ты прав, чёрт побери.

В одном углу терминала возникло волнение, когда прикатили большой белый ящик. Он напоминал огромный холодильник. Вспыхнул свет, камеры потянулись к лицу Элисон Скотт.

— Одно место багажа, которое явно не могло подождать, — пробормотала Алиса.

— Думаю, это живой груз, — сказал Моуган. — Я слышал, как они разговаривали о нём.

Теперь маленькая Бекс Скотт бежала навстречу Джоан. Джоан увидела, как Ян Моуган уставился на её голубые волосы и красные глаза; возможно, народ в Пасадене несколько отстал от жизни.

— О, доктор Юзеб, — Бекс взяла Джоан за руку. — Я хочу, чтобы вы увидели то, что привезла моя мама. И вы тоже, доктор Сигурдардоттир. Подойдите, пожалуйста. Ой, вы были так добры ко мне на самолёте. Меня действительно напугали все эти дым и болтанка.

— Тебе не угрожала никакая реальная опасность.

— Знаю. Но даже так я всё равно была напугана. Вы это заметили, и вы были добры ко мне. Проходите вперёд, я бы очень хотела, чтобы вы поглядели на это.

Джоан и Алиса, сопровождаемые Моуганом, позволили, чтобы их провели через весь зал.

Элисон Скотт говорила в камеру. Она была высокой и статной женщиной.

— … Область моих исследований — это эволюция индивидуального развития. Как говорят в бульварной прессе — «эво-дево». Задача состоит в том, чтобы понять, например, как заново вырастить потерянный палец. Это делается при помощи изучения предковых генов. Совместите птицу и крокодила — и вы сможете взглянуть на геном их общего предка, рептилии, жившей до динозавров, около двухсот пятидесяти миллионов лет назад. Даже в самом конце двадцатого века одна группа экспериментаторов сумела «включить» рост зубов в клюве курицы. Древние связи по-прежнему находятся там, извращённые ради других целей; всё, что вам нужно сделать — это найти правильный молекулярный выключатель…