Дмитрий Кимельфельд В те времена Интимно и неистребимо Не верь глазам своим, но, тем не менее, — жизнь продолжает преподносить нам подарки и порою — приятные. Иначе как еще воспринимать этот поэтический сборник Дмитрия Кимельфельда? «Отчеканила осень золотые монеты…» «Будто нежность рвалась из рук уходящего лета…» — фенология души, в которой каждой сестре найдется по строке. Человек, знающий множество этих стихов как песни — на слух, в конце концов, прочтя их, найдет в знакомом и любимом нечто новое. Видеть текст перед собой — проникать глубже. Впрочем, Поэт всегда прав: «Неведомое манит нас незримо», — сказано в самой первой строке рукописной поэтической тетради Дмитрия Кимельфельда, начатой в апреле 1973 года. Со свойственным автору оптимизмом, он написал тогда на ее обложке: «Перед прочтением сжечь!». Прекрасно понимая, что рукописи не горят. Сборник стихов и песен «В те времена» сам зажигает нас изнутри огнем таинственным и страстным: «Пламени языки в меня жадные очи вонзали, И как трагик на «бис», я всю ночь умирал в душном зале…» Не принаряженные обаянием исполнителя и музыкальным сопровождением, вновь открытые строки говорят сами за себя, как бы становятся еще одним поэтическим документом эпохи поколения, заполнявшего в 70-80-е лесистые склоны холмов на песенных слетах, концертные залы, студенческие аудитории… А одна фамилия Кимельфельд всей своей многогранностью олицетворяла, да и олицетворяет, своеобразный код доверительности для людей, в чем-то правых, в чем-то не правых, но только не заидеологизированных до безобразия. Господи, как это было интимно и неистребимо — жить, как петь: «От смешного до великого, от великого — к смешному…» Мы меняемся, катастрофически резко переоцениваем ценности и не очень-то радуемся подытоженному. Но вот они — стихи, вчитайтесь. Оказывается, не все так скверно. Можно еще обхохотаться. И любить, и быть любимым… Спасибо поэту, который для нас «больше, чем поэт». В. Семенов Земляничные поляны Отчеканила осень золотые монеты, Со своими долгами расплатилась сполна. Как же мне расплатиться за себя и за лето? Земляничным полянам лишь известна цена. Дождь бросает монеты, он играет в чёт-нечет, И ему безразлично, кто здесь трезв, а кто пьян. Дождь играет ва-банк — он чертовски беспечен, А я вечный должник земляничных полян. Из янтарной смолы ветер вырезал клёны, А потом всё разбил, словно старый буян, И застыл, пустотой, как огнём, ослеплённый – Он ведь тоже должник земляничных полян. Золотой лихорадкой осень нас лихорадит, Под дожди выгоняет нас из тёплых квартир. Все мы что-то должны, кто — неправде, кто — правде, Все мы что-то должны потерять и найти… 1973 г.
«Трудно быть богом» Слезе из глаз Мадонны не скатиться. Но я стою, молчание храня. Мне нужно на кого-нибудь молиться, — И чтоб молился кто-то на меня. Мне не нужны иконы расписные И рамок золотых минорный тон: Ведь с них глядят Мадонны неземные, А я молюсь лишь на земных Мадонн. Но может быть, когда в вечерних тенях Погаснет день земной, у алтаря Стоит моя Мадонна на коленях Перед портретом, на котором — я Мы все здесь боги — гневны или кротки, В нас кто-то верит, нашу помощь ждет… А мы шагаем будничной походкой. И кто-то скажет: «Это бог идет!» Но нам трудней: мы знаем боль и радость, Безумие сентябрьских ночей, И женских рук доверчивую слабость, И желтый траур восковых свечей. Мы знаем и падения, и взлеты, Живем мы, ненавидя и любя… Как трудно мне быть богом для кого-то! Еще трудней быть богом для себя 1973 г. Тишина Эта тишина неспроста, неспроста, Мне твои глаза не простят, не простят… Только почему же тогда в тишине Ты пришла ко мне? Это не любовь, не любовь, не любовь, Это ничего, ничего, ничего, Только почему же тогда каждый раз Вечер сводит нас? Прозвенят часы — вот беда, вот беда! Значит, никогда, никогда, никогда… Только почему в твоём голосе дрожь: «Ты ещё придёшь?» Это всё слова, всё слова, всё слова, Счастья далеки острова, острова… Только почему же так близко зрачки, Словно островки? Эта тишина неспроста, неспроста, В сердце пустота, пустота, пустота. Счастье заблудилось в недосланных снах… Кончилась весна. Песню провода допоют, допоют. Я ищу любовь не твою, не твою… Только почему же так губы щедры?.. Может, до поры… Попытка к бегству Отсыпались дожди после майских забот. Им приснились каштанов горящие свечи. В эту ночь я сбежал. Просто оросил за борт И себя, и судьбу, и разлуки, и встречи. Будни, как кандалы, песней я перегрыз, Проморгали меня неудач часовые. И зелёный прибой устремив ярость брызг, Так ни с чем из погони вернулся впервые. Шелест волн надо мною кружил, невесом, Но смятенье комком подступило внезапно, И из пены морской на горячий песок Вышла ты, как выходят рассветы — из завтра. А потом — тишина. А потом ураган Подхватил нас двоих, безудержно неистов… А потом будто небо упало к ногам И прибой прокричал свою тысячу истин. Улыбалась девчонка, устало дыша, И к горячим щекам прижимала ладони. А на гребне волны шёл корабль не спеша. И я понял, что это вернулась погоня. Здесь у самого моря сосны небо метут, Здесь расплавлено время в песке золотистом. Здесь по лунным дорожкам бригантины плывут… Здесь не слышал никто, как ударил тот выстрел. Не уйти мне теперь, никуда не уйти. Лишь остался мечты неоплаченный вексель… Время может в журнал судовой занести: «Он убит в эту ночь при попытке к бегству». |
