– Он сказал, наш рейс отменили из-за… – Джина, может, даже бледнее дочери, повторила очень искаженные слова, сказанные с сильным акцентом человеком за стойкой международных авиалиний.

Однако последнюю часть понял Робин.

– Из-за погоды, – встрял он. – Прилетающий рейс из Туниса отменили – а на этом самолете должны были лететь мы, поэтому и наш рейс отменили тоже. Следующий рейс на Афины… Когда?

Джина наклонилась к служащему, на лице ее повторилось испуганное выражение Робина.

– Простите, вы только что сказали «в четверг»?

Сегодня был понедельник. Вечер понедельника – почти вторник, но все же, к всеобщему прискорбию, понедельник.

– Вы, мать вашу, издеваетесь надо мной?

Голос Робина повысился на октаву.

Эш на руках Сэма заплакал. Может, слов он не понимал, но явно различал тон.

– Шшш, – успокаивал Сэм, машинально покачивая сына. – С нами все в порядке. Все в порядке, Буравчик. Мы с этим разберемся.

Между тем, Робин словно стал выше, нависнув над представителем авиакомпаний.

– О, нет, – говорил Робин. – Нет, нет и нет. – Он был актером и обычно вел себя сдержанно, но в момент стресса способен устроить грандиозную драму. – Четверг? Нет, нет, нет. Мы сядем на ближайший рейс. Сегодня же вечером. Куда угодно.

– Пакистан, – подсказал человек за стойкой. Надо отдать ему должное, он старался помочь. Однако по большей части бесполезно.

– Кроме этого.

– Ливия?

У Джины вырвался хриплый стон.

– И не туда, – сказал Робин.

– Завтра утром, – с напевным акцентом, который Сэм уже начал понимать, сообщил мужчина, – у нас есть рейс до Рима. В… шесть ноль пять.

Всего лишь через семь часов. И Рим более-менее ближе к Афинам.

– Мы берем, – заявил Сэм.

– Но, увы,… мои друзья, остались только два места.

Ну конечно.

– Пожалуйста, найдите следующий рейс с нужным количеством мест.

Сэм заставлял себя соблюдать вежливость и подавлял желание перескочить через стойку, чтобы самому посмотреть в компьютере.

– Четырнадцать семнадцать, – воскликнул служащий, но его триумф тут же увял. – Но это рейс обратно в Лондон.

– Лондон пойдет, – сказал Робин. Он перевел взгляд с Джины на Сэма. – Я там был несколько месяцев назад. Знаю один великолепный отель, там нам предоставят президентский номер. То есть, если он не занят. Мы можем взять несколько дней для поправки душевного здоровья, принять душ, слава богу, вздремнуть и поесть чего-нибудь нормального, а потом, когда снова обретем человеческий облик, возьмем прямой рейс до Афин.

– По мне, так подходящий план, – согласился Сэм.

– Но нам нужно сейчас забрать свой багаж, – сдалась Джина, – и найти рядом с аэропортом какой-нибудь безопасный отель, где можно переночевать.

Сэм помотал головой.

– Понимаю, что не идеальный вариант, – сказал он ей, – но не лучше ли, если мы пересидим на корточках…

Джина уже трясла головой.

Сэм наклонился к ней и понизил голос.

– Джина, понимаю, будет трудно…

– О, господи! – Джина развернулась и всучила Майки Робину. – Возьми его, возьми его, возьми. Эмма, стой с Робином и Сэмом!

И пока они все ошалев наблюдали – служащий за стойкой тоже, широко тараща глаза – Джина пулей метнулась в женский туалет. На полпути поняла, что не успеет, резко свернула к мусорной корзине и…

Мимо степенно шествовала группка из полдесятка монахов, но сейчас они резко развернулись на сто восемьдесят градусов и перешли на семенящий шаг, поспешно удаляясь.

Было почти забавно.

Только вот Эмма принялась плакать.

И Сэм отвернулся. Пришлось. По части рвоты он был впечатлительным типом – вид чужой рвоты превращало его в слабака – и последняя гнусная и слишком жирная кормежка пронеслась перед его глазами. Чизбургер, эти луковые колечки… Блин, дела принимали паршивый оборот.

Однако Робин чертовски хорошо знал Сэма.

– Давай, поторопи детишек, пока я помогу Джине, – предложил он, легко перейдя от роли разгневанной оскорбленной королевы к холодному спокойствию собранного лидера команды, и всучивая Майки Сэму.

– Сосредоточься на багаже и вытряси из мистера Мямли адрес подходящего отеля.

Хорошая идея, по крайней мере в том, чтобы роль медсестры взял на себя Робин, избавив от этого Сэма. Сэм подавил отрыжку и ощутил во рту вкус чипсов и рыбы.

– Нам стоит остаться тут в аэропорту, – начал было говорить Сэм, подхватывая обоих малышей.

– Выбора нет, – просто сказал Робин, пока со знанием дела раскладывал двойную коляску. – Больше нет.

Намечался большой шум. Эш все еще рыдал по снятой шапочке, а Майки, которого передали от любимой мамочки Робину, потом Сэму, пребывал в полной боевой готовности завыть, сложив ротик в предательскую форму символа безграничной обреченности. Стоит сунуть мальчиков в коляски, и сработает взрывоопасный детонатор. Гарантированно. Однако тогда Сэм освободил бы руки, а руки ему были очень нужны, пока Робин полностью занят Джиной.

– Ты видел эти их общественные туалеты? – продолжал говорить Робин. – Забудь про законы, запрещающие мужчинам входить в женский туалет, да я под страхом смертной казни не подпущу Джину к этим туалетам. Нам нужны две комнаты с двумя изолированными ванными, предпочтительно без клопов, но даже с насекомыми и то лучше.

Сэм не мог не спросить:

– Джина что…?

Снова беременна? Он не высказал вслух, но Робин понял.

Тот изобразил на лице «я честно не знаю», пока помогал Сэму пристегнуть Майки и Эша ремнями в колясках.

– Боже, пожалуйста, только бы не грипп, – пробормотал Сэм, и Робин засмеялся.

– О, было бы не очень здорово, – сказал он и повысил голос: – Эмма, иди сюда, Тыковка. Ты нам нужна. Покатай-ка визгушек-поскакушек вокруг багажа. Можешь сделать одолжение дяде Робину, подружка? У мамочки животик болит, дядя Робин хочет ей помочь.

Эмма кивнула, все еще сопя носом.

– У меня тоже животик болит.

– Я знаю, малышка, – мягко сказал Робин. – Мы все устали, есть хотим и немного капризничаем. Давай просто их покатаем. Туда-сюда, вот так. Ладно? А может ты им песенку споешь, помнишь, мы с тобой учили…?

– Нам нужен наш багаж, – втолковывал Сэм служащему за стойкой, повышая голос, чтобы перекрыть негодующий рев Майки и Эша, который, о аллилуйя, чуточку поутих при содействии Эммы.

Девчушка запела: “All the single ladies, all the single ladies…” («Все одинокие женщины, все одинокие женщины…» [1]), а Сэм обернулся и послал Робину взгляд «в самом деле?», но тот был занят – подвязывал сзади длинные темные волосы Джины.

Сэм поспешно повернулся к клерку.

– И дайте адреса ближайших отелей.

– Могу я посмотреть ваши багажные бирки, сэр?

Сэм нашел посадочный талон и, не выпуская из рук, показал багажную наклейку.

Пальцы служащего застучали по клавиатуре, потом мужчина издал возглас, который Сэму вовсе не хотелось слышать.

Возглас «ох», и явно с несчастной интонацией. И конечно это «ох» означало плохие новости.

Однако клерк пытался выкрутиться.

– Кажется, ваш багаж все еще в Лондоне, сэр. Но это же хорошо, вы ведь все равно собираетесь в Лондон…?

Будь все проклято. Сэм подавил желание постучаться головой о стойку. Но еще последний вариант они не проверили.

– Вы не можете посмотреть, есть ли другие рейсы со свободными местами, вылетающие сегодня ночью из Тарафашира, желательно в Афины или Лондон, но мы рассмотрим и другие варианты…?

Пока стучали клавиши, Сэм вынул телефон и набил краткую смс-ку Алиссе, заново оповестив ее об их неурядицах.

Но тут скорбный дуэт Майки и Эша достиг новых вершин, и Сэм, подняв голову, увидел, что Эмма перестала петь и катать их в колясках. Она стояла, молча уставившись на него, изображая мини-Макса.

А потом ее вырвало. Она не наклонилась, никак не двинулась. Просто открыла ротик и извергла фонтан рвоты – прямо на крошечную блузочку и джинсики, на свои миниатюрные кедики.

И Сэм знал, даже если он подавит свои рефлексы и кинется к Эмме, чтобы помочь девочке…