– Доброе утро, сэр, – уверенно сказала я.

Я была убеждена, что он обо мне не слышал – он не был похож на человека, знающегося с кем-то, вроде Уилла Тайяка. На предательскую копну моих рыжих кудрей была натянута старая кепка, жакет я застегнула. Я знала, что сойду за паренька, и по какой-то причине хотела посмотреть на его обращенное вверх лицо – обращенное ко мне, ведь я сидела на коне, куда выше его.

Он вздрогнул при звуке моего голоса, и ноги его поехали по белой меловой пыли. Я догадалась, что он какое-то время назад напился и еще не до конца протрезвел. Его голубые глаза были затуманены, я увидела, как он их с усилием сводит, пытаясь на мне сосредоточиться.

– Доброе утро, – пролепетал он. – Черт, утро ведь?

Он хихикнул, и ноги его сами собой сделали пару шагов мне навстречу.

– Слушай, парень, – сказал он добродушно. – Где я, черт меня возьми? Ты не знаешь? Далеко от Хейверинг-Холла?

– Я не из этих мест, – ответила я. – Эта дорога ведет в деревню, к поместью Широкий Дол. Хейверинг-Холл тут где-то неподалеку, но я точно не знаю, в какой стороне.

Он оперся о шею лошади, чтобы устоять на ногах.

– Это деревенская дорога? – радостно спросил он. – Так это же замечательно – я так понимаю, я выиграл!

Его сияющая улыбка была такой счастливой, что я тоже невольно улыбнулась.

– Знаешь, – глуповато хихикнул он, – я ведь поспорил с Томми Харрапом на триста фунтов, что попаду домой раньше его. А его тут нет!

– А это его дом? – озадаченно спросила я.

– Нет! – нетерпеливо ответил молодой человек. – Петуорт! Петуорт. Мы с ним были в таверне «Брайтонская красотка». Он заключил пари. Ему было ехать дальше, чем мне, поэтому я дал ему фору. Но теперь я выиграл! Триста фунтов!

– А откуда вы знаете, что он еще не дома? – спросила я.

Я понимала, что наблюдаю первостатейную пьяную дурь, но не могла не смеяться, глядя на его веселое беспечное лицо.

Он внезапно посерьезнел.

– Священник! – сказал он. – Ты прав, парень. Это часть пари. Мне надо, чтобы священник засвидетельствовал время, когда я вернулся домой. Толковый ты парень! Вот тебе шиллинг.

Он запустил руку в глубокий карман сюртука и стал в нем шарить, пока я ждала.

– Пропал, – скорбно произнес он. – Пропал. Не знаю, где я его потратил. Ты-то знаешь, что я его не тратил. Но его все равно нет.

Я кивнула.

– Я тебе напишу расписку, – внезапно просиял он. – И расплачусь, когда получу содержание на следующий квартал.

Он помолчал.

– Нет, не получится, – поправился он. – Я его уже получил и потратил. Я тебе заплачу из того, что получу на содержание через квартал.

Он замолчал, прислонившись к плечу лошади.

– Такая путаница выходит, – расстроенно сказал он. – Я, по-моему, уже в двадцатый век залез.

На это я громко рассмеялась, не в силах сдержаться, и он посмотрел на меня, готовый обидеться.

– Злорадствуешь, да? – спросил он.

Я покачала головой с серьезным лицом.

– Потому что если да, то я тебя отшлепаю шпагой, – пригрозил он.

Он пошарил под полами своего сюртука и не обнаружил шпаги.

– Заложил, – сообщил он и доверительно мне кивнул. – Как и все остальное.

– Кто вы? – спросила я, раздумывая, отвести мне его в Хейверинг-Холл или пусть идет своей дорогой.

Он выпрямился во весь свой небольшой рост и изысканно мне поклонился.

– Перегрин Хейверинг, – сказал он. – Наследник поместья Хейверингов и славного имени. Я лорд Перегрин Хейверинг, если тебе правда интересно. Пьян как сапожник и гол как сокол.

– Проводить вас домой, милорд? – почтительно спросила я, слегка улыбаясь.

Он поднял на меня взгляд, и было что-то в его детских голубых глазах, отчего я подумала, что рада ему служить, каким бы он ни был пьяницей и мотом.

– Я бы хотел купить твоего коня, – сказал он с величайшим достоинством. – Или, по крайней мере, поменяться. Можешь взять моего. А я возьму твоего.

Я даже не взглянула на гнедого.

– Нет, милорд, – вежливо ответила я. – Мы с этим конем привыкли друг к другу, и мне не подойдет никакой другой. Но если вы соблаговолите сесть позади меня, мы можем поехать в Хейверинг-Холл, ведя вашу лошадь в поводу.

– Ты прав, – сказал он с внезапной решимостью очень пьяного человека. – Ты прав, парень.

Тут он остановился и взглянул на меня.

– А ты вообще кто? – спросил он. – Ты ведь не из наших? Не из наших конюхов или еще кого?

– Нет, милорд, – ответила я. – Я из Широкого Дола. Я тут недавно.

Он кивнул, вполне удовлетворившись этой полуправдой; а я на этом остановилась. Он был слишком пьян, чтобы что-нибудь понять, кроме самых простых объяснений, и, как бы то ни было, я хотела отвезти его домой. Я была уверена, что без меня он дорогу домой не найдет. Денег у него не было, это я знала, но если он и дальше будет бродить по дороге в таком состоянии, кто-нибудь его ограбит и заберет его тонкое белье и кружева. По какой-то причине, о которой я не стала раздумывать, я не была против того, что он сидит на Море позади меня и держит меня за талию. От его прикосновения я не сжалась. Он ловко сел позади, а руки его на моей талии лежали тепло и спокойно. Море не возражал против дополнительной ноши, просто пошел шире. Прекрасный гнедой гунтер похромал следом.

– Я не очень знаю дорогу, милорд, – сказала я.

– Я покажу, – уверенно ответил он.

А через минуту я ощутила тяжесть его головы на своем плече – он повалился вперед и прислонился ко мне. Уснул, как младенец.

В Хейверинг-Холл можно было попасть через двое ворот, хотя тогда я этого не знала. Одни выходили на лондонскую дорогу, и мимо них лорд Перегрин уже беспечно проследовал на своем пути; но были и вторые, вернее, калитка, ведшая к дому с деревенской дороги. Я бы ее пропустила, и кончилось бы все тем, что я привезла бы лорда Перегрина завтракать в Широкий Дол, если бы по дороге мы не встретили Уилла Тайяка, направлявшегося в Мидхерст, чтобы узнать, не одолжат ли ему там лишнюю борону. Он с удивлением взглянул на двойную ношу Моря, а потом узнал меня с лордом Перегрином за спиной.

– Сара! – воскликнул он. – Что вы тут делаете? Да еще с лордом Перегрином!

Я бросила на него спокойный взгляд.

– Он пьян, – коротко сказала я. – Сам домой не доберется. Что мне было делать? Бросить его на дороге, где стоял?

Уилл колебался.

– Как пожелаете, Сара, – вежливо ответил он.

Ясно было: он уверен, что поступить именно так было бы разумно, даже предпочтительно.

– Куда вы его везете?

– В Хейверинг-Холл, – сказала я. – Но он уснул раньше, чем сказал, куда ехать. Я сама смогу его найти, он недалеко?

Уилл кивнул, неодобрительно выпрямившись.

– Тропинка, уходящая влево, прямо перед бродом, – сказал он. – Если поедете по ней, выйдете к дому. Его мать, вдовая леди Клара, дома. Но они там живут по-городскому, Сара. Все еще спят. На ногах будут только слуги.

– Хватит и слуг, – сказала я. – Они его уложат в постель и отведут лошадь в конюшню. Видишь, как она хромает?

– Сразу заметил, – отозвался Уилл. – Похоже, он потерял подкову и проскакал так несколько миль. Остается только надеяться, что копыто не повреждено. Ваш серый вынесет двоих? А то я могу посадить этого себе за спину, если хотите, чтобы я отвез его домой.

Я хотела ответить, но слова застряли у меня в глотке, когда я вспомнила, как мы с ней ехали с моря, и она сидела передо мной, и ветер бросал ее волосы мне в лицо, пока мы скакали галопом по мягкой траве на обочине. Я помнила ее запах, вкус соли на ее волосах, теплый бриз, дувший мне в лицо. Тогда Море в последний раз вез двоих.

Я невольно поправила руки лорда Перегрина на своей талии, словно старалась надежно удержать ее у себя за спиной.

– Он сможет везти двоих, ему не впервой, – хмуро сказала я, тронув Море коленями, чтобы он пошел.

– Я приеду в Дол-Холл позже, когда съезжу по делам, – крикнул мне вслед Уилл. – Поедем кататься сегодня днем.