– Кого?!

– Александра Сергеича нашего великого. Только он про зиму писал, а получилось точно про баб, попавших в аномалию. «Евгений Онегин».

– И что там про нас?

– Слушай: пришла, развесилась клоками, повисла на сучьях дубов…

Женщины дружно захохотали.

– Это хорошо, девоньки, что вы чувство юмора не потеряли, – неожиданно раздался мужской голос с тропинки, – плохо, что в Зону полезли.

Мадам и Блонди напряглись.

– Руки, ноги целы? – продолжал тем временем незнакомец. – Тогда постарайтесь не шевелиться – я вас извлекать буду.

– Слово-то какое мудреное – извлекать, – фыркнула Блонди. – Типа как занозу из задницы…

– Болтаешь что ни попадя, а того не знаешь, что в Зоне каждое слово становится материей. В наказание за насмешку быть тебе теперь… ладно, задница – это уж слишком. А вот заноза – в самый раз.

Словно соглашаясь с незнакомцем, в кармане Блонди тоненько пискнул навигатор. Сам по себе.

– А вы кто такой? – не выдержала Мадам.

– Я? Доктор здешний. Живу в Пойме, людей от верной смерти в меру сил спасаю, оттого и прозываюсь среди сталкеров – Фельдшер Последней Надежды.

Вроде ничего не произошло, но Мадам внезапно почувствовала, что ее будто потянули за ноги прочь от аномалии. Болотная жижа нехотя отдавала свою пленницу.

– Все. Вставайте.

Женщины осторожно поднялись на трясущихся и плохо гнущихся в правильных местах ногах.

На тропинке среди разорванных в клочья тел наемников на корточках сидел пожилой мужчина с интеллигентской бородкой и внимательно изучал человеческие останки. Наконец он с тяжелым вздохом поднялся:

– Ну, тот сам выберется, а здесь уже никому не поможешь. А вы, девоньки, чего сюда приблудились? Тут в куклы не играют. Тут даже хоронят далеко не всех. Да, ребята, – тихо сказал он, обращаясь к погибшим, – не будет вам вечной памяти. Из ниоткуда пришли, в никуда ушли. Может, хоть в мир наш артефактами вернетесь… Пошли со мной, девоньки. Тут сейчас совсем некрасиво будет.

– Куда? – спросила Мадам.

– Недалече, девоньки, недалече. И назад лучше не глядите. Чтобы не расстраиваться.

Спаситель зашагал по тропинке, следом двинулись женщины. Метров через тридцать Блонди шепнула:

– Не утерпела, глянула.

– И что там? – не повернув головы, спросила Мадам.

– Из аномалий будто руки прозрачные показались. И всех погибших в себя утащили… Жуть, короче.

Мадам кивнула:

– Что-то в этом роде я и ожидала.

– Кто он?

– Фельдшер. Мутант местный. Один из тех, кто со знаком плюс. Повезло нам.

– А почему фельдшер?

– Потому что институтов не кончал, ясно?

– Ясно…

Фельдшер внезапно остановился, дождался, пока женщины подойдут к нему вплотную, сказал негромко:

– Теперь беремся за руки и закрываем глаза. Больно не будет. Страшно тоже не будет…

В воздухе словно хлопнула на ветру огромная простыня.

…Уже почти стемнело, когда на тропинку из камышей выполз пришедший в себя Тесак. Оглушенный близким разрывом гранаты, отброшенный в сторону и втоптанный в ил собаками, он остался в живых только потому, что единственный из своей группы в рейдах по Зоне постоянно носил включенной систему замкнутого цикла регенерации воздуха. Этот практически акваланг и не дал ему захлебнуться ва метровой глубине болота.

Иллюзий по поводу случившегося Тесак не питал ровно никаких. Опыт, знаете ли. Экспедицию, затеянную бабой – и хорошо, кстати, авансированную – можно было считать законченной.

Он чисто по привычке включил КПК, смахивая слезы контузии, вгляделся в символы, высветившиеся на экране. Так и есть – ни одного из товарищей в Зоне больше не было. Да и оружие, валявшееся под ногами, подтверждало это. Впрочем…

– Мадам? – удивленно прошептал Тесак. – И где это она сейчас? А с ней кто? Заноза? Не знаю никакого Занозу… Или никакую… Или знаю?..

Мотыль медленно обошел территорию заправки и решил ожидать Прыгуна на углу забора – подальше от входа на базу анархистов. Ловцов он засек сразу – да те и не скрывались, рычали в два голоса, учуяв близко живую плоть.

Он расположился в тени куста, вытащил из вещмешка еду – чего время зря тратить.

За обедом его и застал местный патруль.

– Кто таков? – нестрого спросил старший патруля.

– Мотыль, – честно ответил Мотыль. Старший кивнул:

– Знаем такого. Честный вольняжка. Без претензий. Чего в гости не идешь?

– Своих дожидаюсь, – почти честно ответил Мотыль.

– Где растерял?

– Да вот, по дороге сюда какие-то уроды обстреляли. Пока отбивались – разбрелись по территории. А место сбора давно оговорили тут – еще когда здесь бандюки заправляли. Вот и жду.

– Доходчиво, – согласился старший патруля. – Жди. Если что – мы неподалеку.

– Угу, – промычал Мотыль, пережевывая бутерброд.

На том и расстались. Нормальные ребята. И чего они с военсталами бьются?

Примерно через час мимо него, едва обратив внимание, к центральным воротам заправки прошла целая группа сталкеров – половина в незнакомых костюмах с диковинными разводами камуфляжа. Мотыль только подивился – не каждый день лично сам Макаров за забор базы выходит! И болтали анархисты явно не по-нашему…

А потом прямо в ухо дыхнули:

– Давно ждешь?

Мотыль не подскочил от неожиданности только потому, что несолидно в его возрасте на такие подколы реагировать. Особенно женские.

Матюгнувшись про себя, он поднял вверх батон колбасы – смотри, мол, половина всего осталась…

– Зачем звал? – поинтересовалась Ксанка, пытаясь заглянуть ему в глаза через могучее сталкерское плечо. Не вышло, однако. Тогда она обтекла его по-кошачьи и снова спросила:

– Зачем звал?

– Давно не видел, соскучился, – обрел, наконец, дар речи Мотыль.

– Посмотрел?

– Никак не нагляжусь вот. Твой где?

– Охраняет.

Мотыль с кряхтением поднялся с земли:

– Тогда пошли. Сюрприз у меня для вас. Говорящий.

– Далеко?

– Тут рядышком, за заправкой.

– Иди вперед, а мы догоним.

– Испугалась, что ли?

Ксанка вздохнула и сказала неожиданно серьезно:

– Что-то сердце у меня, дядя Леша, не на месте с утра. Не по погоде хмуро на душе.

– То ли еще будет, – неопределенно пробормотал Мотыль и, не оглядываясь, пошел вдоль забора. Потому что если Ксанка с Прыгуном захотят, их все равно не увидишь. Так что чего зря озираться, как дураку.

Пополнение группы в лице недобитого гранатометчика он воспринял как должное – и так ситуация складывалась замороченная, пусть и дальше развивается по собственному хотению.

– А это у нас, собственно, Чингачгук, – бодро ответил на немой вопрос Мотыля Холера. – Сам пришел. Несет невесть что по причине увлечения болеутоляющими лекарствами. Ловцы говорящие мерещатся…

Он хотел добавить еще что-то, но замолчал, опешив от внезапного появления Ксанки и Прыгуна, которые при его последних словах переглянулись.

– А можно подробности? – не обратив ни малейшего внимания на Пигмея, обратился к Чингачгуку Прыгун. – Про говорящего ловца.

– Я лежал, – угрюмо ответил мальчишка, – открыл глаза – ловец. Тут в меня словно кто-то влез. Прямо в голову. Ловец с ним разговаривал. Потом тот, из головы, пропал. Ловец сказал – сыт, живи. И ушел. Все.

– Как он выглядел? – жадно спросила Ксанка.

– Как ловец, – пожал плечами Чингачгук, – страшилище.

– Старый?

– Откуда мне знать? Потрепанный сильно. Клыки не все были.

– Отметины какие-нибудь на теле были?

– Не помню. На груди, вроде, вмятина типа заросшей раны. Здоровая такая.

Супруги переглянулись, не скрывая тревоги.

– Его же убили, – после долгого молчания тихо сказала Ксанка. – Призрачный Егерь убил… – . Он же никогда не промахивается.

– Выходит, не убил, – также тихо ответил Мика, – хоть и не промахнулся. Блин, нужно было контрольный в голову сделать.

– Кто бы делал? Мы с тобой?