— Какое у него благородное, красивое лицо, — тихо прошептала она. — Подумать только, я уже никогда не увижу его в этом мире! Как хорошо, что он передал мне этот снимок! — и Элси опять заплакала. Справившись с собой, она посмотрела на Гарольда и вздрогнула: такая любовь и такая боль отражались в его взгляде, прикованном к фотографии Элси в подвенечном наряде.

— О, Гарольд! — тихо простонала Элси.

Гарольд глубоко вздохнул, но лицо его просветлело, и он взглянул на Элси с выражением покоя и смирения.

— Думаю, что в любви, которую я испытываю к тебе сейчас, Элси, нет греха, — сказал он. — Я рад твоему счастью и смирился с тем, что ты принадлежишь другому. И этому смирению я тоже рад, потому что скоро умру. Но так было не всегда. Если бы ты знала, как я боролся с собой... и с этой любовью! И все напрасно: когда я решил не приезжать на твою свадьбу, мне безумно захотелось увидеть тебя еще раз. Увидеть, прежде чем ты выйдешь за другого, и моя любовь станет грехом. И вот сейчас, глядя на эту фотографию, я вспомнил, какую боль я испытал в вечер твоего бракосочетания. Я думал, что не выдержу, сойду с ума.

— Значит, ты все-таки там был?

— Да, был. Недолго. Я пришел в последнюю минуту, когда все уже были в зале, и во время церемонии стоял за дверью, в тени. А в конце ты посмотрела в мою сторону, и я убежал. Я боялся, что меня заметят, и тогда все поймут, как я тебя люблю — я не смог бы скрыть своих чувств. Но не плачь обо мне, дорогой друг! Печаль и разочарование обернулись для меня благом. Теперь моя душа стремится к Богу сильнее, чем к земной любви.

— О, Гарольд, Его любовь бесконечно выше и глубже моей!

Взгляд Элси упал на письмо Уолтера, лежащее у нее на коленях. Она взяла его, бегло просмотрела, а затем стала читать внимательно, часто останавливаясь, чтобы смахнуть набегающие на глаза слезы. К Элси и Гарольду подошел мистер Травилла.

— Письмо от Уолтера, Эдвард, — сказала Элси дрожащим голосом, передавая послание мужу.

— Значит, он жив?! — радостно воскликнул Травилла.

— Нет, он погиб, — ответила Элси и разрыдалась. Гарольд коротко объяснил, в чем дело.

— Прочитать письмо вслух? — спросил мистер Травилла.

— Если Гарольд хочет послушать. Там нет никаких секретов.

— Хочу, — сказал Гарольд.

Мистер Травилла начал читать, а Элси пошла на другой конец комнаты, к отцу. Ее сердце переполняла странная смесь чувств, и все они были окрашены печалью.

Письмо было посвящено описанию религиозных переживаний Уолтера. Со времени своего последнего визита в Оакс он постоянно радовался, что познал любовь Христа. Уолтер предчувствовал, что погибнет в сражении у Шайло, но не боялся смерти. Встречей с Богом и дарованным ему бесстрашием он, по его словам, был обязан брату Хорасу и, особенно, Элси — ее твердому следованию христианским принципам, ее праведной жизни все те годы, что Уолтер ее знал.

Несмотря на горькую печаль об Уолтере, при воспоминании об этих его словах сердце Элси наполнялось радостью и благодарностью Богу. Она не придала значения собственному вкладу в обращение Уолтера, но была чрезвычайно рада, что Господь использовал ее для исполнения Своих замыслов и спасения еще одной достойной души.

Тихонько отворилась дверь. В комнату вошли трое детей Элси. Они собрались вокруг мамы, потому что были научены думать о других, а дядя Гарольд болел, и его нельзя было беспокоить.

— Мама, мы уже поужинали. Ты пойдешь с нами?

— Да, дорогие, иду.

— Мама, — прошептала маленькая Элси, обеспокоенно заглядывая в милые глаза, все еще наполненные слезами, — мамочка, ты плакала. Что тебя огорчило? Как мне утешить тебя?

— Люби меня, маленькая, и будь доброй. Ты — моя драгоценная утешительница. Смотрите, дети, — и Элси показала им фотографию. — Это ваш дядя Уолтер в военной форме. — По ее щеке покатилась большая слеза.

— Мама, — поспешно сказала маленькая Элси, — какой он красивый! И он сейчас счастлив, ведь он рядом с Иисусом.

— Да, доченька, мы не должны плакать о нем.

— Дорогой дядя Уолтер! Бедный дядя Уолтер! — сказали Эдди и Виолетта.

— Идите, пожелайте спокойной ночи папе и дяде Гарольду, — сказала Элси, и дети сразу повиновались.

Они по очереди взобрались к отцу на колени и обняли его, а он перецеловал своих отпрысков. Гарольд с наслаждением любовался этой сценой.

— Папа, давай немного поиграем, — попросил Эдди, ожидая, что отец, как всегда, поиграет с ними перед сном.

— Нет, милый, сегодня мы не будем играть. Поцелуйте дядю Гарольда и ступайте в детскую.

— После четырех лет войны необыкновенно приятно оказаться среди детей, — заметил Гарольд, когда Элси увела свой выводок из гостиной.

— Я боялся, что шум и возня тебя утомят, — сказал мистер Травилла.

— Но твои дети вовсе не шумные, они умеют себя вести.

Тетушка Хлоя и Дина ожидали прихода своих подопечных, и вскоре три малыша были облачены в белые ночные рубашечки. Мама села на диван, посадила маленькую Виолетту на колени, Элси и Эдди — около себя, и полчаса посвятила общению с детьми. Она слушала их, отвечала на все вопросы, сочувствовала, ободряла, радовалась и огорчалась вместе с ними. Дети открывали маме сердца, зная, что найдут полное принятие и понимание, и доверчиво рассказывали ей обо всех своих маленьких радостях, горестях, тревогах, успехах, неприятностях и сомнениях.

— А вы помните выученные утром стихи? — спросила мама. — Элси скажет первой — она старшая.

— Мамочка, я думала о них много раз, — ответил нежный детский голосок. — Мы сегодня утром гуляли с папой. Птички, ручей, деревья, цветочки и голубое небо будто говорили мне: «Бог есть любовь». Еще, мама, у меня было искушение не послушаться, но я попросила: «Господи, помоги мне», — и Иисус меня услышал.

— А что произошло, дорогая?

— Мы с кузинами собрались попить чаю. Сели в тени, под деревьями. И там был пирог и очень красивый торт.

— И варенье, — с оттенком сожаления сообщил Эдди.

— Да, мама, и варенье. Все выглядело так вкусно, что мне захотелось попробовать хоть чуть-чуть! Я знаю, вы с папой не позволяете нам есть сладости, потому что из-за них мы можем заболеть. Но мне вдруг стало казаться, что немножечко можно — ведь если немножечко, то ничего не будет. Поэтому я сказала: «Господи, помоги мне», — и мне сделалось легко и радостно. И я не нарушила ваш запрет. Ах, мама, какое счастье, что Иисус любит меня!

— Милая моя! Конечно же, любит, — сказала мама и нежно поцеловала девочку.

— А Эдди был хорошим мальчиком и сказал: «Нет, спасибо, мама и папа не разрешают нам есть варенье и сладкие пироги».

— Мой драгоценный сыночек, — и Элси нежно погладила рукой курчавую головку, покоящуюся на ее плече.

— Мама, я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю! — воскликнул Эдди, крепко обнимая мать. — И папу тоже, и Иисуса! Мама, сегодня я тоже не хотел слушаться, когда девочки забрали у меня новый хлыст — мне его папа недавно купил. Но я вспомнил, что нельзя быть жадным, помолился про себя, и Иисус мне помог. Я не стал отбирать у них хлыст, а потом они мне его сами отдали!

— Да, сынок, вот так Господь и будет тебе помогать, если ты Его попросишь. А ты, моя фиалочка? Что скажет маме Ви?

— Ви не хотела, чтобы нянечка умыла ей лицо и причесала волосы. Ви кричала и плакала, и отпихнула няню. Мама, прости Ви! — и золотоволосая головка уткнулась в мамину грудь.

— Ай-яй-яй. Моей малышке надо быть терпеливой. Старайся, моя хорошая. Мама уверена, что в другой раз Ви так не сделает, и Бог ей поможет, если она попросит, — сказала Элси с нежной заботой в голосе. — А теперь давайте споем «Иисус любит меня».

Они дружно запели, и детские голоса трогательно сливались с голосом мамы. Потом Элси рассказала детям библейскую историю, выслушала их короткие молитвы, проследила, чтобы они улеглись поудобнее, нежно поцеловала каждого, пожелала спокойной ночи и ушла из детской.

Придя в свой будуар, она обнаружила там мужа, задумчиво расхаживающего по мягкому ковру. При виде жены он просиял и широко раскрыл объятия.