Харта нигде не было видно, но Элинор старалась не предаваться отчаянию: она знала, что у мужа слишком много дел. Очевидно, что-то неотложное помешало ему уехать с Уайтхолла. Может, поэтому он и прислал вместо себя Мака.

Элинор издали помахала Изабелле. Изабелла и Эйми помахали ей в ответ. Она ускорила шаг, предвкушая, как обнимет и расцелует Изабеллу. Она уже видела широченную улыбку Мака и слышала его зычный баритон. Ах, как чудесно быть членом такой семьи!

Через несколько секунд Элинор наконец-то увидела на дальнем конце платформы Харта Маккензи, а рядом с ним шагал Дэвид Флеминг. Они, как обычно, что-то оживленно обсуждали. А следом за ними шли могучие охранники-боксеры.

Подавив желание броситься сразу к мужу, Элинор остановилась, чтобы обняться с Изабеллой и Маком.

— А вон и Йен! — воскликнул Мак с улыбкой. — Однако… Что это он делает?

Йен стоял на краю платформы и что-то внимательно разглядывал. Проследив за его взглядом, Элинор так и не поняла, что привлекало его внимание. Она снова повернулась к Харту, и Изабелла, рассмеявшись, сказала:

— Иди уж… Он будет рад тебя видеть.

Мак взял чемоданчик, и, поблагодарив его, Элинор начала проталкиваться сквозь толпу навстречу Харту.

«Ох, так много людей! Такое множество шляпок, цилиндров, турнюров, зонтиков и тростей! Неужели всем понадобилось толпиться здесь именно сегодня?» — думала Элинор с раздражением.

Тут Флеминг немного отстал от герцога, и в тот же миг Харт наконец увидел ее. Элинор радостно улыбнулась мужу, но он внезапно отвернулся, нахмурился, затем поднес ко рту ладоши и выкрикнул имя Йена. Элинор обернулась, чтобы узнать в чем дело, — и в изумлении раскрыла рот. Йен спрыгнул с платформы на рельсы, перебежал их, вскарабкался на следующую платформу и снова спрыгнул на рельсы, не обращая внимания на приближавшийся к вокзалу огромный паровоз.

Бет тоже это увидела и пронзительно закричала. И Харт продолжал что-то кричать.

Йен же, успев запрыгнуть на следующую платформу — он едва не угодил под колеса паровоза, — со всех ног бросился к Харту.

Тут раздался какой-то грохот, и Элинор, повернув голову, увидела гигантское облако дыма, вместе с которым в воздух взметнулись камни и стекло, а в следующее мгновение все это обрушилось на платформу и людское море на ней.

Элинор ощутила сильный толчок, и ее тотчас отбросило на какого-то мужчину в длинном шерстяном плаще, потом — к краю платформы. Она видела приближающуюся громаду паровоза и слышала ужасный свист пара и скрежет металла о металл, затем…

В последнюю секунду Элинор все же остановилась и удержалась на самом краю платформы. Локомотив тут же пролетел мимо, а Элинор, лежа на животе, пыталась отдышаться.

Она слышала визг, крики и чувствовала запах гари. А потом до нее донесся голос Изабеллы, отчаянно звавший ее, Элинор, по имени.

То и дело моргая из-за попавшей в глаза сажи, Элинор заставила себя приподняться и встать на ноги. Вокруг же лежали люди; многие из них стонали и плакали, а некоторые, как и она, уже поднимались.

Элинор озиралась в поисках Харта, но его нигде не было видно. Внезапно сквозь пелену дыма она увидела бегущих к ней Бет и Эйнсли. А испуганные няньки остались сзади, с детьми.

Но Элинор по-прежнему озиралась в поисках мужа, и ее сердце болезненно сжималось.

— Харт! — закричала она. И закашлялась от дыма. Сложив руки рупором, она побежала по платформе и снова закричала: — Харт! Харт! Харт!

А за спиной у нее Бет пронзительно кричала:

— Йен, где ты?!

Оказалось, что Йен тоже исчез.

Элинор видела, как телохранители Харта бегали среди толпы; они тоже его искали, бросаясь из стороны в сторону, и тоже не могли найти.

— Не знаете, где он?! — крикнула Элинор ближайшему из охранников.

Тот пожал плечами.

— Только что был вон там, вон там… — Охранник указал толстым пальцем на полуразрушенную платформу.

Оказалось, что одна из стен вокзала тоже исчезла. Повсюду валялись какие-то обломки и камни, и Элинор, подбежав к ним, начала их разгребать. Охранники стали помогать ей, и вскоре из груды мусора показалась человеческая рука. Мужчины тут же отодвинули самый крупный камень и извлекли из завала пожилую женщину. Та припала к груди Элинор и расплакалась.

Тут к ним подошел Мак. Кашляя от дыма и пыли, он прохрипел:

— Где Харт? Где Йен?

Элинор молча покачала головой. По ее лицу струились слезы.

Выругавшись сквозь зубы, Мак начал разгребать мусор, резким голосом отдавая приказания охранникам брата. Изабелла уже находилась рядом с Элинор, а вскоре к ним присоединилась и Бет.

Бет плакала, хотя и старалась сдерживаться.

— Он что-то увидел, — говорила она. — И побежал, чтобы предупредить Харта. Побежал, чтобы помочь ему.

К ним подошла Эйнсли и обняла Бет за плечи.

— Эл, Бет, вам обеим лучше уйти. Возможно, опасность еще не миновала.

Элинор покачала головой:

— Нет-нет, ведь инспектор Феллоуз должен был всех арестовать. Должен был всех найти…

— И он это сделал, — сказала Изабелла. — Об этом писали все газеты. Однако всегда найдутся другие негодяи…

— Но я не могу отсюда уйти, — заявила Элинор. — Не могу бежать в укрытие, когда люди ранены. Им нужно помочь. А вы с детьми езжайте домой.

Она должна была остаться. Должна была убедиться, что с Хартом все в порядке.

Она еще долго ждала, что Харт вдруг появится, а вместе с ним — и Йен. Ведь Йен был самым неунывающим человеком на свете… Но увы, ни один из них не появлялся.

А люди все прибывали и прибывали. Приходили женщины в белых фартуках и мужчины в темных одеждах, и все они спешили помочь пострадавшим. Передав пожилую женщину сестрам милосердия, Элинор устремилась к другим несчастным, нуждавшимся в помощи. А Мак и охранники продолжали ворочать глыбы.

Эйнсли наконец уговорила Бет уехать с ней. Няни благополучно вывели детей в безопасное место через другой конец вокзала. Изабелла несла Эйми, следуя за двумя другими дамами, шедшими в обнимку. Элинор же осталась помогать сестрам милосердия — она поддерживала людей, утешала их и перевязывала раненых.

В какой-то момент она увидела мужчину, чем-то похожего на Харта, и сердце ее подпрыгнуло в груди. Но это оказался не Харт, а инспектор Феллоуз. К нему тотчас подошел Мак, и они о чем-то заговорили.

Вокзал постепенно расчищали, раненых увозили, и вскоре толпа поредела, остались лишь те, кто помогал расчищать завалы. Под завалами то и дело находили людей, и, слава Богу, они еще дышали, когда их вытаскивали.

Но Харта и Йена нигде не было. С наступлением темноты значительную часть вокзала освободили от мусора и обнаружили зияющий провал, из которого разило нечистотами.

Мак с инспектором велели людям принести инструменты и копать дальше. Однако никаких следов Харта или Йена они не обнаружили.

Харт задыхался, тонул… И кто-то избивал его, нанося удары по спине и по ребрам.

«Только молчи. Не выдай, что тебе больно», — говорил он себе.

Было очень важно, чтобы отец никогда не заметил, что он сломался. Нельзя было позволить отцу победить. Старый герцог хотел сделать из сына своего раба — чтобы подчинялся его желаниям, какими бы они ни были.

«Нет, никогда. Даже если изобьет меня до полусмерти, я не буду ему подчиняться» — так всегда думал Харт.

Правда, старый герцог никогда прежде не пытался его утопить. Обычно лишь избивал березовой тростью или кожаным ремнем, иногда — подвернувшейся под руку палкой, достаточно надежной для такого дела; так случалось, если оба находились вне дома.

Превозмогая боль и туман в голове, Харт пытался вспомнить что-то хорошее, что-то такое, за что можно было бы уцепиться и отчего потеплело бы на сердце, несмотря на промозглый холод, его окружавший.

Харт открыл глаза. Или подумал, что открыл. Вокруг была лишь чернильная темнота.

А избиение продолжалось.

Сквозь туман в голове Харт вспомнил, как смотрел в багровое лицо разъяренного отца, целясь в него из ружейного ствола. А потом раздался грохот — оружие выстрелило. Этот грохот все еще звенел у него в ушах, но был ли жив его отец — он не помнил.