Герцог на ходу проговорил:

— Йен, пойди к лодке и скажи Риву, что свои деньги он получит завтра утром. Владелец паба у моста сдает комнаты, и мы с Эл останемся там на ночь. И сообщи в Килморган, что я скоро туда приеду. Только сообщи так, чтобы никто посторонний не узнал.

Йен кивнул, сжал плечо брата. Потом быстро зашагал к лодке Рива и исчез в темноте.

Хозяин паба и его жена уже ложились спать, но Элинор вручила им несколько крон, и супруги охотно открыли одну из комнат, развели, в печи огонь, а затем сменили постельное белье.

Харт попросил, чтобы ему приготовили ванну. Жена хозяина смерила его суровым взглядом, но, получив еще одну крону, тотчас же все устроила.

Супруги не задавали вопросов, но перед уходом взглянули на Харта и Элинор с явным любопытством.

— Они приняли меня за куртизанку, — сказала Элинор. — Как забавно…

Харт стал снимать с себя грязную одежду.

— А тебе не все равно, что они думают?

— В сущности, все равно. Знаешь, я хоть и рада оказаться в тепле, но должна заметить, что у нас дома теплее. И ванна там больше. И есть водопровод.

Харт вынул из кармана сложенную газету и бросил на кровать.

— Вот, видишь?

Но Элинор даже не взглянула на газету. Она смотрела на мужа. А тот снял штаны и фланелевое белье, а затем забрался в ванну.

Погрузившись в горячую воду, Харт издал вздох удовлетворения. Элинор же пожирала его взглядом. Ее огромный и красивый муж отмокал в ванне, и его кожа поблескивала.

— Почитай газету, Эл, — сказал Харт и, взяв кусок мыла, намылился.

Элинор взглянула на кровать.

— Я ее читала. Там новости о выборах.

— Знаю. — Герцог со вздохом откинулся на спинку ванны — слишком маленькой для него, так что ему, чтобы поместиться в ней, пришлось согнуть ноги в коленях. — Это то, что я хочу показать тебе, Эл. Вернее — сказать. Коалиция, выборы, правительство… Все движется своим чередом, а я… — Он развел руками. — А я все еще здесь.

— Да, верно, — подтвердила Элинор, не сводя с мужа глаз. — А кое-кто из твоих друзей даже не нашел время, чтобы тебя оплакать. Что довольно мерзко.

— Я не об этом. Пока я жил на лодке, Эл, мир продолжал существовать без меня. Я всегда думал, что без меня все рухнет, остановится, что люди не смогут без меня обойтись. Но я ошибался.

Элинор теперь смотрела на мужа в тревоге.

— И тебя это радует?..

— Да! — Харт рассмеялся и принялся энергично намыливать голову, разбрызгивая мыльную пену. — Потому что, любовь моя, наблюдая за миром издали, я понял, что не должен управлять им. Я запустил машину и подтолкнул Флеминга, а теперь должен остановиться.

Герцог вздохнул и сполз в воду, а клочья пены накрыли его как одеяло.

Элинор с удивлением уставилась на мужа. Она никогда не видела его таким. В этой до нелепости маленькой ванне Харт был совершенно беззаботным и улыбался, как самый счастливый человек на свете. Он даже смеялся над собой. Раньше, когда ухаживал за ней в те далекие годы, он тоже шутил и смеялся, но тогда Харт шел к намеченной цели, и именно эта цель составляла смысл его жизни, а все остальное было поверхностным, наигранным. Теперь же он был вполне искренним, был… самим собой.

— А ты хорошо себя чувствуешь? — спросила Элинор. — Йен говорил, что во время взрыва ты ударился головой.

Харт громко рассмеялся. Он был такой милый в этой крохотной ванне, с мокрыми волосами… и с бородой. Она испугалась поначалу, когда Харт только вышел на свет. Но мягкое прикосновение бороды к ее губам вовсе не показалось ей неприятным.

— Я всю свою жизнь был ненормальным, — заявил Харт. — Был одержим заботой о братьях и заботой обо всей стране. Полагал, что без меня все рухнет, все развалится, погибнет. Но ничего такого не случилось, правда? И это чудесно. А я чертовски устал…

— А как же выборы? Ведь твоя партия одержит победу. Все так считают.

— Флеминг может взять руководство на себя. У него получится. Он не надменный аристократ, которого никто не станет слушать. Он доставит Гладстону удовольствие за его же деньги.

— Но если ты вернешься, ты и сам можешь одержать победу. Я знаю.

— Нет, со мной все кончено. — Харт с облегчением вздохнул.

И тут Элинор вдруг заметила, что тот безумный блеск, который она всегда видела в глазах Харта, теперь померк. Сейчас перед ней был простой смертный, наслаждавшийся горячей ванной.

— А как же Шотландия? — спросила она. — Как же возвращение Камня Судьбы?..

— Глупая мечта. Королева обожает Шотландию и никогда ее не отпустит. Дни могущества Шотландского нагорья и Красавчика принца Чарли прошли, слава Богу. Сила Шотландии когда-нибудь возродится, но на это уйдут годы. Я хотел ускорить процесс, но сейчас понял, что лишь сделал бы хуже. Посмотри на беспорядки в Ирландии. — Харт плеснул на себя воды и выпрямился. — Камень Судьбы вернется в Шотландию. В один прекрасный день. Я нутром это чувствую. — Он улыбнулся. — Но не сегодня.

Однако Элинор в данный момент было не до выборов. И даже Камень Судьбы ее не интересовал. Сейчас она видела только Харта — высокого, мокрого и нагого. Вылезавшего из ванны.

От воды его волосы потемнели, и он пламенел желанием. А его улыбка, казалось, говорила: «Я знаю, Эл, что тебе нравится то, что ты сейчас видишь». Харт хоть и сказал, что мир может обойтись без него, но его самодовольство от этого ничуть не уменьшилось.

Дни беспокойства, страха, надежд и опасений обрушились на Элинор штормовой волной, лишив присутствия духа. Прижав ладонь к губам, она бросилась к мужу, и тот заключил ее в свои мокрые объятия. Ее платье тотчас промокло, но ей было все равно.

— Ведь я думала, что ты умер… — Она всхлипнула. — Я ужасно боялась, что тебя уже нет в живых.

— А мне было плохо без тебя, Эл. Мне было очень плохо без тебя, — прошептал Харт.

Он отнес ее в постель, лег вместе с ней и стал срывать с нее одежду, вырывая пуговицы и крючки вместе с тканью. Элинор пыталась помогать ему — ей хотелось как можно быстрее прижаться своей наготой к его наготе.

С громким криком Харт стремительно вошел в нее — и теперь они без движения лежали, глядя друг другу в лицо. Какое-то время оба молчали, потом Харт прошептал:

— Элинор, я так люблю тебя…

— А я люблю тебя. — Элинор провела рукой по его волосам. — Харт, у меня будет ребенок.

Он вздрогнул.

— Что?..

— Ребенок. Мальчик, я почти уверена. Твой сын.

— Ребенок?..

Она кивнула и тихо сказала:

— Надеюсь, ты не против.

— Против?! — выкрикнул Харт, и его золотистые глаза наполнились слезами. — Эл, с какой стати? Я ведь люблю тебя, люблю…

Сказав это, он радостно рассмеялся. Она крепко обняла его и тоже рассмеялась.

А потом они страстно любили друг друга.

Когда много часов спустя Элинор проснулась, Харт спал рядом с ней. Спал с блаженной улыбкой на губах, обнимая подушку.

Элинор осмотрелась. Ей нравилось все это — тишина комнаты, потрескивание огня в печи и их с мужем уютное гнездышко вдали от всего остального мира. Только Йен Маккензи знал, где они сейчас находились. Но Йен никому об этом не скажет.

«Как долго это продлится? — спрашивала себя Элинор. — И вспомнит ли Харт о своем ночном заявлении, когда вернется домой и когда все узнают, что он жив? Или политические амбиции снова его захватят?»

Нет, она этого не допустит. Амбиции — это, конечно, хорошо, но теперь у него будет собственная семья. И она, Элинор, постарается сделать так, чтобы он об этом никогда не забывал.

Теплое прикосновение к ее животу заставило Элинор вздрогнуть. Это ладонь Харта легла ей на живот. Оказалось, что он уже проснулся и наблюдал за ней какое-то время.

— О чем ты думаешь, Эл?

Она пожала плечами:

— Ну… даже не знаю…

— Не знаешь, плутовка? О чем ты думала?

— О том, чем мы занимались в комнате наверху у миссис Магуайр. Помнишь?

Харт расплылся в улыбке.