— Я, в случае чего, своих не повезу в деревню.
— Видала? — мотнув головой в сторону Кати, проговорил Егор.
— Чего ты говоришь-то? — укоризненно проговорила Дарья. — Девчонка ведь еще!
— Все бабы из девчонок делаются, — отбрила Катя.
«Ну, дерзкие стали девки, — подумала Дарья. — Нагляделись в послевоенные годы на женщин, стосковавшихся в одиночестве, наслушались бабьих несдержанных разговоров. Дуры шелопутные! Одногодки-парни вместе с ними растут, и любовь, и семья — все будет, так нет! Нахватались всякой дряни, любовь от пакости не отличают».
— Что, Даша, — спросил Егор, — найдется ли для нее работа на заводе?
— На заводе вряд ли, — сказала Дарья. — Автоматика людей теснит. Да и делать там без специальности нечего, техникум надо сперва кончить. А стройка у нас большая затевается, к нашему заводу, можно сказать, еще один завод пристраивать начинают. Пусть пока на стройке поработает, а после в каком-нибудь из новых цехов обоснуется.
— Твою дорожку, стало быть, сызнова пройдет, — сказал Егор.
— Я свою проложу, — бойко проговорила Катя.
С трудом вытаскивая резиновые сапоги из вязкого желтого месива, Дарья идет по дороге, рассекающей стройку. Дорога заасфальтирована, но снег и глина налипли на нее так плотно, что асфальта не видно. Самосвал натужно гудит, торопясь с кирпичом к строителям. Дарья отступает с дороги, взбирается на земляную насыпь.
Она потом долго стоит на этом непрочном бугре, разглядывая стройку. Влажный ветер бьет ей в лицо, пробираясь сквозь старое пальто, до дрожи холодит тело. Ноги стынут в сапогах, по щиколотку погруженных в грязь. Хмурые облака плывут над землей. Уныло и неприветно выглядит развороченная бульдозерами строительная площадка.
Но Дарья не замечает ни холода, ни сырости, ни сумрачности дня. Словно этот пронизывающий ветер ранней весны непостижимо уносит прочь три десятилетия, подарив пожилой усталой женщине свидание с ее молодостью.
В первый миг кажется Дарье, что совсем такая же она, эта стройка, как была тогда. Натянутая на колышки проволока очерчивает контуры будущего цеха. Прямоугольная траншея с высоким глинистым гребнем по наружному краю протянулась вдоль дороги. А там уже готов фундамент и в несколько рядов уложен кирпич, и каменщики, постукивая молотками-кирочками, выводят стены первого этажа. Отвалы взрытой земли, груды кирпича, железные балки, связки стальных прутьев арматуры, бадьи с раствором, доски для опалубки разместились на просторной площадке, поражая взгляд размахом начатого дела.
Но чего-то не хватает сегодняшней стройке, чтобы сравняться с той, давней, на которой работала Даша. Людей не хватает! Сколько ж тогда, при рождении завода, копошилось народу с носилками, с тачками, с лопатами, с ломами, с топорами, с лошадьми и грабарками... А ныне стройка малолюдна, словно в обеденный перерыв. Каменщики работают на кладке двух корпусов. Плотники сколачивают опалубку. Геодезисты ходят с теодолитом, приминая снег. Девчата укладывают в люльку кирпич...
Дарья переводит взгляд дальше, в самый центр строительной площадки, где поднялся до второго этажа длинный кирпичный корпус. Его начинали строить первым — Дарья зашла однажды по пути с завода посмотреть на зарождающуюся стройку. Возле строящегося здания мощный башенный кран растопырил на рельсах решетчатые ноги. Высоко над землей плавно поворачивался стальной хобот, люлька с кирпичом проворно ползла вверх. На макушке крана трепетал красный флажок.
Эта стальная громадина сразу напомнила Дарье тот незримый рубеж, который воздвигли между двумя стройками годы. И уж иной, вовсе не похожий на ту, давнюю, свою, показалась Дарье стройка. Самосвалы с кирпичом, бетоном, железом тянулись по дороге, притормаживая при разъезде с пустыми машинами. Громко, назойливо гудел экскаватор. Кран на гусеничном ходу, натужно рыча, взбирался на пригорок. Сипловатый голос через громкоговоритель требовал: «Прораб Тарасов! Зайдите в штаб стройки. Прораб Тарасов!»
В новом ритме, бойком, торопливом, как вся нынешняя жизнь, строился завод. И работать, должно быть, будет по-новому. Дарье уж не поспеть за бегом времени. Нюра с Костей должны поспевать. И Катя...
Дарья, вспомнив о племяннице, двинулась разыскивать ее. Надо спросить бригадира, как работает девчонка. Что-то недовольна была Катя, хмурая приходила со стройки и однажды обиженно заявила Дарье, что не за тем уехала из деревни, чтоб возиться с кирпичами. «А зачем?» — спросила Дарья. Но Катя, не ответив, выбежала из комнаты. И Дарья подумала, что сама она, должно быть, не знает — зачем. Сорвалась с места да понеслась прочь, как непривязанная лодка в половодье.
Каменщики, сбившись в кружок, яростно галдели. Дарья замедлила шаг, прислушиваясь.
— Не дают вовремя раствор, а потом везут навалом, — возмущенно говорил молодой парень. Аккуратный воротничок солдатской гимнастерки с белой полоской по краю выглядывал у него из-под телогрейки.
— Надо работать так, чтобы нагнать упущенное, — строго, начальническим топом проговорил кто-то в центре круга.
— Надо работать так, чтобы упущений не было, — задорно и упрямо возразил солдат.
«И нынче — упущения да штурмы, — с внутренней усмешкой подумала Дарья. — Техника такая, какой мы и во сне не видывали, а непорядки прежние сохранились. Люди умом своим не всегда поспевают за делами, которые творят...»
Она разыскала Катю на том здании, возле которого стоял единственный пока на стройке башенный кран. Катя работала в бригаде каменщиков. Дарья подошла сзади, и Катя, не видя ее, продолжала работать. Но странную какую-то делала она работу: вынимала из готовой, но свежей еще, на влажном растворе стены кирпичи и складывала их штабелем. «Разбирает стенку, — догадалась Дарья. — Неправильно выложила...»
Бригадир, коренастый молодой парень с обветренным лицом, заметил Дарью, весело спросил:
— Ревизию наводите?
— На нее пришла поглядеть, — объяснила Дарья, кивнув на Катю. — Вижу: ударница.
Катя обернулась на голос, распрямилась, хмуро уставилась на Дарью.
— Ударница, — кивнул бригадир с лукавыми смешинками в глазах. — Видишь, чем занимается?
— Вижу.
Бригадир заметил, что Дарья огорчилась.
— Ничего, — сказал он. — Сейчас тут много таких ударников. Первые дни не то что кирпича — рукавиц боялись. На ходу учимся. Лишь бы охота была к работе.
— Иди! — грубо сказала Катя, в упор глядя на Дарью. — Нечего за мной следить. Не маленькая.
— Катерина! — одернул бригадир. — На хами.
Катя отвернулась и рванула из стены очередной кирпич. «Мало мне с ребятами мороки, еще эту Егор подкинул», — подумала Дарья.
Вечером, после ужина, она решила поговорить с Катей. Прикрыла дверь в комнату, чтоб никто не помешал.
— Тебе что ж, не нравится на стройке?
— А чему там нравиться? — буркнула Катя. — Возишься, возишься с этими кирпичами на холоду, а заработки хуже, чем в колхозе. Помоги ты мне на завод поступить, тетя!
— Завод прежде построить надо, — сказала Дарья. — В библиотеке работала — книжки тебе надоели, теперь кирпичи надоели... На завод устрою — и завод через неделю немил станет.
— Не воспитывай ты меня! — раздраженно прикрикнула Катя.
— Нет, буду воспитывать! — повысила голос Дарья. — Работа тяжела? На то она и работа! Ты что ж думаешь, на заводе легче? Нет. Смену кончишь — домой как выжатая бредешь. Ни в ногах крепости, ни в голове мыслей... А ночью иной раз до того сон долит — так бы вот свалилась возле аппарата на бетонный пол да и сомкнула глаза. Не валишься. Не смыкаешь. Бегаешь от приборов к вентилям да дело свое исполняешь.
— Уйду я от тебя в общежитие, — сказала Катя.
— Уйди, что ж... А сердишься ты на меня зря. Я тебя жалею. И метанья твои понимаю. Сама из стороны в сторону бросалась в твои годы. А только как руками не маши — крылья не вырастут. На земле твое место. И надо себя переломить. Научись воле своей покоряться. Гору одолеешь — по ровной дороге играючи пройдешь. А с легкой тропинки начнешь — о первый камень споткнешься. Не уходи ты со стройки. Совет мой, наказ мой — не уходи, пока не поймешь, куда тебя тянет. В любую сторону тебе дорога открытая. Учись. Работай. У нас вон Ольга Кольцова с пятью классами на стройку пришла. В домработницах жила девчонкой. А теперь — с учеными одни задачи решает. Новый каучук, для которого ты завод строишь, с ее помощью изобрели. Орденом ее наградили.
