В его взгляде промелькнула обида, он быстро отвернулся и стал смотреть в окно. Сердце Сесили болезненно сжалось, но она сказала себе, что это к лучшему. Если она позволит их деловым — или почти деловым — отношениям перерасти в нечто более глубокое, они оба рискуют потерять здравый смысл. А для их брака это означает неминуемую катастрофу.

Дорога до дома лорда Нотона в Кенсингтоне не заняла много времени, и вскоре Лукаса и Сесили уже провожали в роскошную гостиную. Пышность архитектурного стиля, сочные цвета стен, ковров и обивки мебели — все это вместе поразило воображение Сесили. Как дочери знатока древностей, ей было понятно стремление сэра Питера занять все доступные поверхности предметами своей коллекции. Ее отец делал то же самое и в лондонском доме, и в загородном. Конечно же, и лорд Нотон не мог удержаться, чтобы не выставить напоказ свои сокровища.

Сесили наклонилась ближе, чтобы рассмотреть фриз из Фурий. Когда-то он был расколот на три куска, а теперь, собранный воедино, украшал стену, обитую красным шелком.

— Замечательно! — сказала она. — Полагаю, это фрагмент Парфенона. Интересно, как ему удалось уговорить Элгина с ним расстаться?

— Как, ты не называешь дату? — поддразнил жену Лукас. Он склонился над плечом Сесили, чтобы тоже рассмотреть фриз, и его аромат защекотал ей ноздри. — Я полагал, ты еще как минимум назовешь его приблизительную цену.

— Думаю, он бесценен, — ответила Сесили. Она привыкла видеть вокруг себя подобные артефакты, она даже с ними работала, но мысль, что лорд Питер Нотон открыто выставил такой раритет, ее почему-то нервировала. — Хотя, конечно, не проведя тщательный осмотр, нельзя сказать ничего определенного.

Вернулся дворецкий и доложил, что лорд Питер примет их в своем кабинете. Он проводил Сесили и Лукаса по коридору, выложенному черной и белой мраморной плиткой, потом они поднялись по лестнице и оказались в комнате, выходящей окнами на сад. Это была богато обставленная библиотека. Вдоль каждой стены стояли книжные стеллажи красного дерева, каждый дюйм пола покрывали роскошные восточные ковры. На убранстве комнаты отразились вкусы хозяина, любителя античности и готики, поэтому помещение изобиловало арками, а над стеллажами красного дерева возвышались установленные через равные промежутки античные фиалы[2]. Сами стены — там, где не были закрыты книгами, скульптурами, картинами или зеркалами от пола до потолка, — имели цвет марокканской глины, одновременно и грозный, и теплый.

— Ваша светлость. — Лорд Нотон встал из-за массивного письменного стола, поклонился Лукасу и поцеловал воздух над рукой Сесили. — Чему обязан удовольствием принимать вас у себя?

Лорд Нотон оказался поразительно красивым мужчиной. Густые белокурые волосы и широкие плечи наводили на мысли о воинах-викингах. Сесили не удивилась, что ее кузина Мэдлин находит виконта очень привлекательным, особенно если его манеры окажутся так же хороши, как внешность.

Лорд Питер не походил на человека, который отдает много времени всякого рода сумасбродным проделкам, к которым был склонен кузен Сесили Джейми. У него был ясный взгляд, и во всем его облике ничто не указывало на распутство, которого можно было бы ожидать от одного из закоренелых повес высшего света. И все же что-то было в его глазах, какая-то пресыщенность. Пусть он не нес на лице печать своих грехов, но он явно не был зеленым юнцом.

Как только все сели, Лукас заговорил.

— Милорд, мы пришли к вам по довольно срочному делу, в котором, надеюсь, вы нам поможете.

Нотон, казалось, удивился, но не выразил неприязни. Он вопросительно поднял брови.

— Ваша светлость, что бы это ни было, я надеюсь, что могу быть вам полезен.

— До меня дошли слухи, что вы недавно приобрели для своей коллекции некоторые предметы, вывезенные из Египта.

Лицо Нотона сразу стало непроницаемым.

— А что, если и приобрел? — сдержанно спросил он.

Не дав Лукасу времени ответить, Сесили сказала:

— Мы подозреваем, что они могли быть украдены во время последней экспедиции моего отца.

Лукас метнул на нее раздраженный взгляд, но промолчал. Нотон откинулся на спинку стула.

— Той самой экспедиции, в которой с вашим отцом случился апоплексический удар? — спросил он. Потом добавил, повернувшись к Лукасу: — И в которой пропал ваш брат? Об этой экспедиции речь?

Сесили кивнула.

— И что же, эта кража была частью проклятия или оно относилось только к благополучию участников экспедиции, но не предметов, которые они забрали из египетской гробницы, вызвав гнев древних богов?

Нотон говорил спокойно и негромко, но Сесили уловила в его голосе саркастические нотки.

— Я почти уверен, что в этих трех неприятных происшествиях можно винить совершенно реальных преступников из плоти и крови, а не неведомых египетских богов, — сухо ответил Лукас. — Исключение составляет разве что болезнь лорда Херстона. Хотя и с этим не все ясно: возможно, что его здоровье подорвали переживания из-за того, что исчез мой брат.

Сесили была поражена, услышав слова мужа, но вовремя вспомнила, что нельзя показывать свое удивление лорду Нотону.

— Так, хорошо, — начал Нотон, одобрительно кивая. — Я не суеверен, но никогда не знаешь заранее, кто может стать жертвой этих сказок. Герцогиня, меня огорчает то, что случилось с вашим отцом. — Он кивнул Сесили. — Он много сделал для того, чтобы наше общество научилось ценить египетское искусство. Я желаю ему скорейшего выздоровления.

Сесили поблагодарила хозяина дома за сочувствие и напомнила:

— Милорд, прошу прощения, но вы не ответили на вопрос моего мужа о ваших последних приобретениях.

Лорд Нотон расхохотался, запрокидывая голову:

— Ваша светлость, вы восхитительны! — Он повернулся к Лукасу: — Уинтерсон, где вы ее нашли? Вот бы и мне такую!

Сесили готова была возмутиться тем, что о ней говорят как о собственности Лукаса, но, не дав ей открыть рот, Лукас сказал:

— Боюсь, что моя супруга уникальна. — Он пожалел, что не сумел поехать к коллекционеру один, но решил не заострять на этом внимание. — Но леди Уинтерсон говорит дело. Расскажите нам, пожалуйста, о египетских экспонатах вашей коллекции.

Нотон вздохнул:

— Полагаю, мне не стоило и надеяться, что вас можно будет так легко отвлечь от темы. — Он потер рукой затылок, по-видимому, тщательно обдумывая свои слова. — Дело обстоит вот как. — Он помедлил. — Я действительно купил несколько предметов у торговца, с которым мне раньше уже доводилось иметь дело. Он, скажем так, не всегда охотно рассказывает о происхождении древностей, которые предлагает моему вниманию. Некоторые коллекционеры непременно желают знать всю цепочку прежних владельцев вещи, чтобы быть уверенными в ее подлинности.

Лукас внимательно наблюдал за Нотоном и заметил, что тот словно оправдывается. Потому что лжет? Это было непонятно.

— Я далеко не так сильно озабочен вопросом, откуда взялась вещь, потому что не собираюсь продавать свою коллекцию. Я покупаю те вещи, которые мне нравятся, и получаю удовольствие от обладания ими. Вот так. — Его взгляд погрустнел. — То, что я сейчас скажу, может прозвучать абсурдно, после того как я раскритиковал суеверия, но у меня есть и другие, более сложные причины избегать обычных методов проверки подлинности вещей. Я владею необъяснимым даром определять, настоящая ли вещь.

Лукас и Сесили озадаченно переглянулись. Потом Лукас заинтригованно спросил:

— Вы можете, просто посмотрев на вещь, установить, действительно ли она сделана в то время, к которому ее относят?

— Не совсем так. — У Нотона порозовели уши. — Я не могу точно сказать, откуда я это знаю, но знаю.

— Я не понимаю. — Сесили нахмурилась. — У вас должен быть какой-то метод.

— Герцогиня, — устало произнес Нотон, — поверьте, я бы и сам хотел знать, что позволяет мне отличать подлинники от фальшивок, но смею уверить: я проверял свои способности в течение многих лет и ни разу не ошибся.