Мать грустно улыбнулась, морщинки вокруг ее глаз стали заметнее.

— Лукас, я знаю, тебе трудно это понять, но не забывай: несмотря на то что Кларисса и Уильям женаты пять лет, они провели больше времени порознь, чем вместе. Она никогда не разделяла интереса твоего брата к Египту, и сама мысль, что он мог совершить подобный поступок — предпочесть ей Египет, — для нее страшнее, чем предположение, что он там умер. Женщине трудно соперничать с абстрактной идеей, равно как и с увлечением супруга чужой культурой другой страны.

— Мама, ты говоришь так, словно сама через это прошла. — Лукас всегда считал брак своих родителей идиллическим, и ему было трудно представить его другим. — Тебе разве приходилось соперничать с какой-либо «абстрактной идеей», владевшей вниманием отца?

Леди Майкл издала короткий смешок.

— А как, по-твоему, можно назвать церковь Англии? — Она посмотрела перед собой невидящим взором, словно перенеслась в другое место и другое время. — Бывали дни, когда мне хотелось отправиться в Лондон и вызвать на дуэль архиепископа Кентерберийского, настолько я устала от обязанностей, которые он возлагал на твоего отца. Вечно находилась какая-нибудь другая семья, другая мать, другой ребенок, которым, казалось, он был нужнее, чем нам.

— Но ты же всегда так активно участвовала в делах прихода.

— Это началось позже. — Мать Лукаса снова печально улыбнулась. — Прошло несколько лет, прежде чем я поняла, что причиняю боль не только супругу, но и самой себе. И тогда я начала делать то, что было в моих силах, когда он помогал нуждающимся семьям в нашем приходе. И вскоре мы снова стали счастливы, и я с удивлением поняла, что нашла и свое призвание. Но между нашими семьями разница в том, что Уильям уезжает работать не в соседнюю деревню, а намного дальше. Даже если бы Кларисса заинтересовалась Египтом, это ей не помогло бы: все равно Уильям проводил бы больше времени в отъезде, чем дома.

— Я до сих пор не понимаю, почему они вообще стали мужем и женой, — заметил Лукас.

— В тот момент ты был в армии. Незадолго до женитьбы Уильям поступил на работу к лорду Херстону. Думаю, тогда он не сознавал, что ему придется по многу месяцев отсутствовать. Ну и, как известно, Уильям, подобно многим мужчинам, порой терял голову при виде хорошенького женского личика.

Лукас покачал головой:

— Что бы ни говорила Кларисса, я не прекращу поиски.

— Дорогой мой, я не думаю, что она всерьез ожидает этого от тебя. — Мать наклонилась вперед, чтобы пожать сыну руку. Прикосновение подействовало на него успокаивающе. — Ей очень нужно на ком-то выместить свое недовольство частыми и длительными отлучками мужа, и ты, как глава семьи, оказался удобной мишенью. Ладно, — леди Майкл сменила тон на более оживленный, — давай поговорим о более приятных вещах. Какие меры ты предпринял, чтобы самому обзавестись невестой?

— Боже правый, я не спешу жениться! Особенно когда перед глазами есть пример младшего брата.

— А как насчет другого примера, нас с отцом?

— Я всегда считал вас образцом счастливых супругов, но то, что ты сейчас рассказала, посеяло во мне сомнения.

— О, это было давно, в самом начале нашей семейной жизни. После того как исчезнет романтический флер первых месяцев, каждой паре требуется какое-то время, чтобы приноровиться друг к другу. И мы с твоим папой были совершенно счастливы, даже не сомневайся. — Взгляд леди Майкл смягчился. — Не проходит дня, чтобы мне не хотелось поделиться с ним какой-то новостью или наблюдением, но я снова с болью вспоминаю, что его больше нет.

Лукас жалел, что не может утешить мать чем-то более существенным, чем слова.

— Мне тоже его не хватает.

— Он бы тобой гордился, в этом можешь быть уверен.

Некоторое время они сидели в доверительном молчании, погруженные каждый в свои мысли. Затем мать вернулась к прежней теме.

— Так насчет невесты для тебя, — сказала она. — Сегодня вечером мы идем на бал к герцогине Бьюли. Очень надеюсь, что ты не проведешь весь вечер за картами. Я знаю, тебе тяжело танцевать из-за раны, но ты можешь прогуливаться по залу с юными леди.

Исчезновение Уилла легло мрачной тенью на жизнь семьи, но и мать, и сын тем не менее продолжали бывать на всевозможных светских мероприятиях. В последнее время Лукас завел обыкновение посещать те приемы, на которых можно было встретить членов Египетского клуба. Что касается сегодняшнего вечера, то, несмотря на то что у него болела нога, он считал, что обязан пойти хотя бы для того, чтобы извиниться перед мисс Херстон. Лукас ждал этой встречи с нетерпением. Он невольно представил себе лицо Сесили, разрумянившееся от волнения, ее женственные округлости, подчеркнутые открытым вечерним платьем. Возможно, увидеть ее снова будет не так уж неприятно.

— Сегодня вечером я непременно прогуляюсь по залу хотя бы с одной юной леди. — Лукас старался сохранять непроницаемое выражение лица, а то мать, чего доброго, угадав его мысли, сделает необоснованные выводы и начнет готовиться к свадьбе. — Это я тебе обещаю.

Может быть, нога у него все-таки стала болеть меньше.

— Ты познакомилась с герцогом Уинтерсоном? — Леди Мэдлин Эссекс, хорошенькая миниатюрная блондинка, от возбуждения едва не выронила чашку. — Он правда так красив, как все говорят? Как тебе показалось, он похож на распутника? Я слышала, что, где бы ни появился герцог, от него исходит восхитительное ощущение опасности. Как тебе показалось, это правда?

— Мэдди, как же она тебе что-то расскажет, если ты засыпала ее вопросами и не даешь рта раскрыть?

Мисс Джульет Шелби, в высшей степени благоразумная молодая леди, вопреки распространенному мнению о рыжеволосых девушках, наклонилась, чтобы взять с ближайшего стула стопку нот. Трудно остаться равнодушной к новости, что единственный во всей Англии неженатый герцог, у которого еще все зубы на месте, встретился их кузине на улице.

После знакомства с герцогом Сесили срочно понадобилось преобразиться в модницу, но прежде чем обратиться с этим к мачехе, она велела кучеру отвезти ее к дому лорда Шелби на Гросвенор-сквер. Своих кузин она нашла в маленькой гостиной Джульет. Девушки спорили, какого музыканта лучше пригласить в их Дамский образовательный салон, но как только Сесили рассказала им об утреннем происшествии, этот спор был мгновенно забыт.

— Мэдди, я все расскажу, если ты нальешь мне чашку чаю.

Сесили пропустила завтрак, и еще до того, как устроиться на стуле напротив своих двоюродных сестер, нетерпеливо схватила из вазочки имбирное печенье.

Кузины общались между собой с непринужденностью давних друзей. У каждой было свое место за столом, который они прозвали разговорным — из-за занятия, которому они здесь предавались, когда собирались вместе. Их объединяла взаимная привязанность такого рода, какая складывается только в ходе пережитых вместе испытаний.

Сесили была еще ребенком, когда ее отец женился на Вайолет, и не могла представить, какое волнение вызвал в свете этот брак. Маленькая Сесили не могла знать, что ее мачеха одна из сестер Физерстоун, которых в обществе прозвали Блистательные Физерстоун. Их появление в Лондоне во время сезона 1799 года произвело настоящий фурор. Хотя происхождение сестер — они были дочерьми скромного деревенского священника из сельской глуши Йоркшира — вряд ли могло произвести впечатление, но Вайолет, Роуз и Поппи обладали весьма существенными качествами: были красивы, элегантны и образованны. Сестры еще и недели не провели в Лондоне, а уже каждая хозяйка светского салона жаждала заполучить их в гости. Браммел объявил их оригинальными, а принц Уэльский, по слухам, волочился за всеми тремя, хотя и без матримониальных намерений. Таковы были Блистательные Физерстоун.

Когда недавно овдовевший лорд Херстон венчался с Вайолет, старшей из сестер, часовня Святого Георгия ломилась от гостей. Вскоре после этого последовали две другие свадьбы: Роуз вышла за лорда Шелби, известного своей дипломатической деятельностью, а Поппи покорила неукротимого графа Эссекса.