— Когда вы решили, что он не просто вернулся в Каир? — сурово спросил Лукас.

Он был настроен очень серьезно. Если бы члены экспедиции не сочли его брата обманщиком и вором, то не отнеслись бы к его исчезновению так беспечно.

— Однажды утром, через несколько дней после этого случая, мне понадобился перочинный ножик лорда Херстона, — продолжила Недди. — Он сам был на раскопках, а я осталась в лагере написать письмо. Я знала, что он хранит такие мелочи в небольшой сумке вместе с остальным имуществом, поэтому вошла в палатку лорда Херстона, чтобы взять его.

— И что, вы нашли нож? — спросила Сесили.

Леди Энтуистл смущенно посмотрела на Сесили и печально сказала:

— О да, нашла. И нашла кое-что еще.

— Что это было? — резко спросил Уинтерсон, сжимая и разжимая кулаки, потому что ему не терпелось схватить Недди за плечи и вытрясти из нее ответ.

Недди снова бросила на Сесили робкий взгляд.

— Пропавшие пистолеты. Они лежали в незапертом футляре поверх вещей мистера Далтона. Там были все его вещи, включая маленькую сумку, которую он носил с собой повсюду, куда бы ни шел. — Она озабоченно посмотрела на Сесили, потом на Лукаса. — Но это было не самое страшное из моих открытий.

Лукас почувствовал, как сидящая рядом с ним Сесили напряглась словно натянутая тетива. Он не мог ее за это упрекнуть. И все же ему хотелось остановить Недди, чтобы она не сказала то, что — он знал — окажется для Сесили ужасным потрясением. Слушая Недди, Уинтерсон испытывал жгучее желание спрятаться в какое-то безопасное место, где ничто не имеет значения, кроме их с Сесили добродушного подшучивания друг над другом и покроя нового фрака.

Но несмотря на пугающие подробности повествования леди Энтуистл, Лукас четко осознавал, что должен услышать обо всем, что произошло в Египте, дабы установить причины пропажи брата.

— Самым тревожным моим открытием, — продолжала хозяйка, — был тот факт, что сумка мистера Далтона была покрыта красновато-коричневыми пятнами, которые могли иметь только одно происхождение.

После этих слов Недди Лукас не мог усидеть на месте, ему нужно было двигаться, ходить по комнате. Не обращая внимания на боль в раненой ноге, он встал.

Сесили тоже встала. Схватившись за руку Лукаса, посмотрела на него, потом на Недди, потом снова на него.

— Что это было?

— Кровь, — с горечью сказал Лукас. — На сумке была кровь моего брата.

На обратном пути в фаэтоне Сесили всячески пыталась разговорить Лукаса, но он отвечал односложно, цедя слова сквозь зубы. Сесили уже оценила надежный характер Уинтерсона, его готовность помочь, и чувствовала себя неуютно, видя его в таком подавленном настроении. Сесили привыкла, что в их партнерстве более серьезная — она, и сейчас суровый мрачный вид Лукаса вызывал у нее желание обнять его и хоть как-то утешить, поскольку было очевидно, что он сейчас крайне нуждается в этом.

Наконец они подъехали к Херстон-Хаусу, едва ли сказав друг другу десяток слов. У дома Сесили, когда Лукас помогал ей спуститься с подножки экипажа, она предприняла последнюю попытку вытащить его из раковины.

— Мы не знаем наверняка, что это кровь. Это может быть еще что-либо красное: тушь, вино, глина.

Сесили попыталась заглянуть Лукасу в лицо. Он повернулся к ней, и его облик напомнил девушке ангела мщения с картины, которую она когда-то видела. Его глаза точно так же горели, и было в нем нечто мистическое, но прекрасное, что, казалось, поднимало его над повседневной действительностью.

К удивлению Сесили, когда Лукас посмотрел на нее, его взгляд смягчился. Он часто заморгал, словно пробуждаясь от кошмарного сна.

— Не переживайте так, — сказал он. — Что бы ни сделал ваш отец, вас я в этом не виню.

Сесили запаниковала. До этой минуты она думала, что Лукас отнесся к подробностям рассказа Недди о поведении ее отца в Египте так же, как она, — как к характерному для Недди преувеличению. И только позже ей пришло в голову, что Лукас-то не был знаком с леди Энтуистл и понятия не имеет, каков ее типичный стиль повествования.

Сесили хотела уже все объяснить Лукасу, но он поднял руку, жестом призывая ее молчать:

— Сесили, давайте не будем пока говорить об этом.

Его глаза все еще смотрели с тревогой, но по крайней мере уже не с такой безысходностью. Сесили надеялась, что Уинтерсон не скрывает свои опасения ради нее. Но мужчины в некоторых вопросах бывают непредсказуемы, поэтому она не стала упорствовать.

— Спасибо, что съездили со мной, — продолжал Лукас. Он склонился над рукой Сесили. — Надеюсь, сегодня вечером на рауте у Крэнстона я вас увижу?

— Да.

В его глазах отразилась искренняя радость, и у Сесили потеплело на сердце.

— Тогда до вечера, мисс Херстон.

Он отступил на шаг и проводил ее взглядом, пока она поднималась по ступеням парадного входа. У двери Сесили хотела оглянуться, но дворецкий доложил, что в гостиной ее ждут кузины. Сесили поспешила в дом, поскольку ей не терпелось поделиться с ними подробностями визита к Недди.

— Ну, рассказывай! — потребовала Джульет.

Все трое сели на мягкие кресла вокруг изящного столика, отделанного инкрустацией.

— Что ты узнала?

— Джульет, дай ей хотя бы дух перевести, — упрекнула сестру Мэдди и налила Сесили чашку чаю. — Но правда, дорогая, мы сгорали от нетерпения, когда же ты наконец вернешься от леди Недди.

Сесили не хотелось пересказывать их с Лукасом разговор с леди Энтуистл в комнате, полной гостей. Она жестом отказалась от чая и обратилась к Мэдлин:

— Это твой экипаж до сих пор стоит у дома?

Джульет кивнула. Сесили встала.

— Тогда давайте поедем кататься, и я вам все расскажу.

Девушки взяли шляпы и перчатки и вышли из дома.

Когда они сели в экипаж Эссексов, Сесили рассказала кузинам все, что Недди поведала ей и Лукасу про ее отца и Уилла Далтона.

— Боюсь, все ясно, — мрачно заключила Сесили. — Со слов Недди, действительно складывается впечатление что папа замешан в исчезновении мистера Далтона. Он угрожал ему в присутствии многих свидетелей. Кому, как не мне, знать, сколь страстно папа относится ко всему что связано с его работой.

Джульет прищурилась:

— Кровь — это в самом деле очень подозрительно. Но где доказательства, что это кровь Уилла? Что, если кто-нибудь подбросил эту сумку нарочно, чтобы лорд Херстон казался виновным?

— Но зачем? — удивилась Сесили. — Да, он не самый покладистый человек, но я не думаю, что кто-нибудь настолько его ненавидит, что хочет добиться его повешения за убийство.

— Сесили, ты сама частенько жаловалась на его неуемное стремление к успеху, — мягко заметила Мэдди. — Может быть, в этот раз он просто перешел дорогу другому честолюбивому человеку?

Сесили смотрела в окно экипажа и пыталась представить как кто-то убивает Уильяма Далтона и затем обставляет дело так, что улики указывают на ее отца. Ей становилось тошно от одной только мысли об этом. Пересказывая услышанную от Недди историю кузинам, она начала понимать, насколько изобличающим кажется сам факт, что лорд Херстон угрожал Уильяму. Но готова была поклясться, что увлеченность отца работой не настолько сильна, чтобы из-за нее он мог совершить насилие по отношению к другому человеку. История с пропавшими пистолетами действительно несколько замутила воду. Когда Сесили слушала Недди, ее первой мыслью было, что Уильям украл пистолеты, чтобы застрелиться и возложить вину за свою смерть на лорда Херстона. Правда, не было никаких оснований полагать, что мистер Далтон был в таком отчаянии, что решился бы на подобный шаг. Могла быть и другая версия: лорд Херстон убил мистера Далтона из своего пистолета. Но Сесили не могла поверить, что отец совершил такую глупость — допустил, чтобы пистолеты оказались в его палатке.

Сесили потерла переносицу. Она осознала, что их задача теперь осложняется в десятки раз, и при этой мысли ее охватывал страх. Она затеяла это дело, желая получить дневники отца, чтобы сохранить их для потомства. Хотя теперь, после откровений Недди, эти записи стали для Сесили чем-то вроде ящика Пандоры. Они наверняка содержат ключ к доказательству невиновности или вины лорда Херстона. Сесили боялась даже думать о том, какие сведения может в них найти, и спрашивала себя, стоит ли вообще искать дневники.