Кейт села на палубу и всхлипнула.

— У всех есть важные дела. У всех, кроме меня.

Роби сгорал от стыда. Что бы он ни говорил и ни делал, все нарушало первый закон. Насколько же проще быть азимовистом, когда рядом нет людей!

— Ну-ну, — сказал он со всей сердечностью, на какую был способен.

Тут по трапу поднялся риф и уставился на плачущую Кейт.

— Давай займемся сексом, — сказал он. — Это было здорово, надо повторить.

Кейт плакала.

— Идем, — позвали полипы, потянув ее за плечо. Кейт отмахнулась.

— Оставьте ее в покое! — велел Роби. — Не видите, что она расстроена?

— Чего ей расстраиваться? Ее род переделал мир и подчинил его своей воле. Они создали тебя и меня. Не о чем ей плакать. Идем, — повторили они, — пойдем в каюту.

Кейт поднялась и горящим взглядом уставилась на море.

— Давай поныряем, — предложила она. — Отправляемся на риф!

Роби беспокойно кружил на одном месте и встревоженно следил за показаниями датчиков. Риф сильно переменился с последнего раза. Большая его часть теперь выступала над водой: костная структура в оболочке тяжелых металлов, экстрагированных из морской воды, причудливой формы спутниковая антенна, радиотелескопы, микроволновые излучатели. Под ними неряшливый органический риф порос геометрически правильными ячейками, пульсировавшими электромагнитной энергией, — риф надстраивал себе новые компьютерные мощности.

Роби сканировал глубину и обнаружил, что компьютерные узлы простираются и туда, до тысячи метров вниз. Риф стал сплошным мозгом, и вода уже заметно нагрелась от теплового излучения его неповоротливой логической схемы.

Риф, тот, что в человеческой оболочке, а не подводный, пришел в полный восторг от преображения своего первоначального тела. Он даже заплясал по Роби, отчего тот чуть не опрокинулся, — такого с ним еще не бывало! Мрачная, с заплаканными глазами, Кейт силой заставила его сесть на место и сурово отчитала, приказав не подвергать ее опасности.

Они нырнули по счету «три» и снова показались на датчиках Роби. Погружались быстро: оболочки Жанет и Айзек обладали оптимизированными евстахиевыми трубами, в которых легче выравнивалось давление при уходе на глубину. Кейт плыла второй и с любопытством вертела головой.

Снова загудел сигнал вызова. Соединение устанавливалось медленнее, потому что Роби пришлось выйти на радиосвязь с кораблем, а уже через него на широкополосный спутниковый канал связи. В открытом море все происходит медленнее: сенсорные передачи пловцов идут в узкой полосе частот и связь с Сетью тоже, поэтому Роби завел привычку замедлять и собственные реакции, так что реальный мир воспринимался в десяти- или двадцатикратном ускорении.

— Алло?

— Извини, дружище, что бросил трубку.

— Привет, Тонкер.

— Где Кейт? Я хотел с ней связаться и получил ответ, что она недоступна.

Роби объяснил.

Голос Тонкера, невнятный и замедленный, сорвался на визг.

— Ты отпустил ее с этой тварью? На риф? Ты чокнутый? Ты хоть читал его открытые сообщения? Он же фанатик. Объявил священную войну всему человечеству!

Весла Роби замерли.

— Что?!

— Риф, он объявил войну человеческому роду и всем, кто ему служит. Поклялся захватить планету и передать ее под суверенитет кораллов.

Соединение устанавливалось целую вечность, но, когда сообщение открылось, Роби прочел его мгновенно. Риф сгорал со стыда за то, что ему потребовалось человеческое вмешательство, чтобы пережить катастрофу глобального изменения климата. Он ярился на руку, которая пробудила его, и утверждал, что люди не имеют права навязывать свою версию сознания другим видам. Его преследовали параноидальные фантазии: будто в его мыслительных схемах скрыты встроенные механизмы контроля и бомбы замедленного действия и риф требовал открыть код доступа к его мозгу.

Роби с трудом соображал. Его охватила паника — чувство, которое он полагал невозможным для ИИ, однако же вот оно. Казалось, в нем пачками происходит столкновение субсистем, программы одна за другой зависали.

— Что они с ней сделают? Тонкер выругался:

— Кто их знает! Устроят показательную казнь? Она перед загрузкой сохранила запасную копию, но последние изменения заперты в голове у ее нынешней оболочки. А может, они будут ее пытать.

Он замолк, и воздух вокруг Роби раскалился от теплового излучения запущенных параллельно программ, исследующих вероятность каждого из этих предположений.

Риф заговорил.

— Уходи сейчас же, — сказал он. Роби демонстративно втянул весла.

— Верните их! — потребовал он. — Верните их, или мы навсегда останемся здесь.

— Даем десять секунд. Десять, девять, восемь…

— Они купили время на какой-то сингапурской эскадрилье военных беспилотников, — сообщил Тонкер. — Теперь выбирают посадочную площадку. — (Роби, увеличив спутниковую фотографию с низким разрешением, увидел взлетающие самолеты.) — При скорости Мах семь[4] они будут здесь через двадцать минут.

— Это незаконно, — сказал Роби, понимая, что говорит глупость. — Я хочу сказать, если они это сделают, вся ноосфера обрушится на них, как тонна кирпичей. Это нарушение такого количества протоколов…

— Они же психи. А теперь они добираются до тебя, Роби. Ты должен вытащить оттуда Кейт.

Теперь и в голосе Тонкера звучала настоящая паника. Роби опустил весла на воду, но двинулся не к «Свободному духу», а на полной скорости направился к рифу. Щелчки на линии.

— Роби, ты движешься к рифу?!

— Если я встану прямо над ними, они не смогут меня бомбить, — сказал он и, связавшись со «Свободным духом», вызвал его к себе.

Кораллы уже скрежетали по днищу, затем последовала серия толчков: весла задевали верхушку рифа. Однако он хотел причалить еще основательнее, встать прямо на риф, сцепившись с ним, чтобы не позволить себя атаковать.

«Свободный дух» приближался, гул его двигателей отдавался в корпусе. Он сжег немало циклов, заставив корабль сохранить все файлы в подготовке к столкновению.

Тонкер орал на него, сообщения становились громче и отчетливее по мере того, как «Свободный дух», со своим микроволновым передатчиком, приближался. Едва он оказался на расстоянии прямой видимости, Роби скопировал все свои субсистемы и передал полную копию себя для сохранения в азимовистском архиве. Третий закон, знаете ли. Будь у него зубы, он оскалил бы их в ухмылке.

Риф завыл.

— Мы ее убьем! — вопил он. — Слезай с нас сейчас же, не то мы ее убьем!

Роби похолодел. Он-то сохранился, а она? И человеческие оболочки… Ну, они, собственно, не подпадали под действие первого закона, но они были человекоподобными. И долгое время, целую вечность, оставаясь с ними наедине, Роби, согласно учению азимовизма, обходился с этими куклами как с подопечными людьми.

«Свободный дух» столкнулся с рифом. Это прозвучало так, словно триллион рыб-попутаев разом приступил к трапезе. Риф взвизгнул:

— Роби, скажи мне, что это не то, что я думаю!

Со спутников поступала информация о беспилотниках. Маленькие крылатые роботы приближались с каждой секундой. Еще минута, и они могут нанести ракетный удар.

— Отзови их! — приказал Роби. — Отзови их, или ты тоже умрешь.

— Беспилотники поворачивают, — уведомил Тонкер. — Уходят в сторону.

— Если через минуту не уберешься, мы ее убьем, — сказал риф. Голос звучал пронзительно и злобно.

Роби задумался. Убьют они, строго говоря, не Кейт. В том смысле, в каком большая часть человечества понимала теперь жизнь, Кейт жила в ноосфере. А та тугодумная копия, которую она поместила в мясной костюм, больше напоминала новую воскресную прическу.

Азимовисты смотрели на это по-другому, но это естественно. Кейт из ноосферы была куда ближе к роботам, к таким, как Роби. В сущности, она была менее человечна, чем Роби. У Роби есть тело, а ноосферцы просто симуляции жизни, прокручивающиеся на искусственном субстрате.