Только что «Трезубец» омыл импульс гамма-излучения ожидаемой частоты и в точности из прогнозируемых координат. Расстояние значительно истощило луч, не говоря уже о том, что большую часть энергии перехватил полноправный получатель, но более чем достаточно все же проскользнуло мимо и дошло до «Трезубца». Теперь они выяснят природу импульса.

Без сомнения, луч нес информацию. В естественном источнике гамма-излучения невозможно представить себе определенные повторяющиеся фразы, которые были бы бессмысленны и в любом искусственном луче, выпущенном не в целях коммуникации.

Импульс оказался длиной в три секунды и нес приблизительно десять в двадцать четвертой степени битов информации. Большая часть казалась бессистемной, что, скорее всего, говорило об умелом шифровании. Сеть Амальгамы посылала шифрованную информацию по таким же надежным классическим каналам, в то время как ключи для расшифровки отправлялись через квантовый канал. Лейла никогда не рассчитывала перехватить нешифрованные данные, обнажающие тайны Отчуждения. Чтобы получить убедительное доказательство общения в скоплении, требовалась дешифровка.

И это еще не все. Между посланиями «Трезубец» обнаружил краткие, аккуратные, нешифрованные последовательности. Пока все было на уровне догадок, но с такой обильной информацией статистические критерии также являлись авторитетными показателями. Одна часть данных походила на информацию о маршрутизации — адреса передаваемых по сети сообщений. Другая — на информацию о текущих и будущих траекториях узлов. Если «Трезубцу» удастся взломать шифровку, супруги узнают их местоположение. Фактически, если посчастливится подобраться поближе к скоплению, может, у них получится постоянно держать обсерваторию в области утечки информации из луча.

Джазим не смог противиться желанию сыграть «адвоката дьявола»:

— Знаешь, мы могли наткнуться на пограничников, отсылающих назад очередную исследовательскую ракету. Само Отчуждение вполне может быть мертво, а его система безопасности все еще носится с параноидальной болтовней.

— Давай-давай, можешь развивать свою гипотезу и дальше. Я не проглочу твою наживку, — беспечно улыбнулась Лейла.

Затем обняла мужа, и они поцеловались.

— Слушай, я совсем забыла, как положено отмечать радостные события. Напомнишь мне?

Джазим нежно провел кончиками пальцев по руке Лейлы, которая раскрылась ему навстречу, создавая четвертое пространственное измерение. Она взяла руку мужа, поцеловала и приложила к своему бьющемуся сердцу. Тела их изменили конфигурацию, нервные окончания покрыли всю поверхность: внутри и снаружи.

Джазим растворился в ней, а она — в нем, топология их тел изменилась, чтобы неразлучно соединить обоих во взаимном объятии. Из их жизней исчезло все, уступив место наслаждению, торжеству и близости друг друга, столь бесконечно тесной.

— Приехали на Праздник Прослушивания?

Хитиновый гептапод, который лавировал по запруженным народом улицам с нагруженной вкусностями тележкой и раздавал налево и направо свою снедь, предложил тарелочку и Лейле. Она чуть помедлила, чтобы Тассеф, та планета, на которую они только что ступили, разъяснил ей значение фразы гептапода. Со слов Тассефа получалось, что отовсюду люди спешили в этот мир, чтобы стать свидетелями удивительного действа. Около пятнадцати тысяч лет назад расположенная неподалеку обсерватория зафиксировала последовательность сигналов из сети Отчуждения. Сама по себе последовательность сигналов ничего толком не означала, но местные жители надеялись, что по крайней мере одна из нескольких обсерваторий вблизи Массы, планеты на противоположной стороне скопления, замечала утечку сигналов тех же самых пакетов данных сорок тысяч лет назад. Если же действительно дела обстоят именно так, то новости о точном содержании должны теперь наконец добраться до Тассефа по длинным, кружным маршрутам сети Амальгамы. Как только можно будет сравнить результаты обоих наблюдений, станет ясно, какие сообщения с более ранней сессии Перехвата сообщений пробились через сеть Отчуждения и добрались до Тассефа. Сравнение продвинет вперед проект картографии всех символических адресов в подлинные физические местонахождения.

— Вообще-то мы приехали сюда по другой причине, но теперь, узнав, на какое событие невольно угодили, вдвойне рады оказаться здесь, — сказала Лейла.

Гептапод чирикнул в ответ, и Лейла расценила его щебет как радушное приветствие, потом существо удалилось, продолжая пробиваться сквозь толпу.

— Помнишь, — обратился к супруге Джазим, — когда мы были еще в пути, ты сказала, что Отчуждение всем скоро надоест.

— Я говорила о том, что произойдет в конце концов. Не в этом путешествии, так в следующем.

— Да, но ты говорила то же самое пять рейсов тому назад. Лейла нахмурилась и хотела было поправить мужа, но вдруг поняла, что он прав.

Они вовсе не ожидали застать на Тассефе подобное столпотворение, когда избрали его местом назначения около десяти тысяч лет назад. Им была предоставлена небольшая комната в городе Шалоуфе, а также объявлен тысячелетний срок, в течение которого они по желанию могут оставаться здесь воплощенными без принятия местного гражданства. За последние пятьдесят лет сюда прибыло более миллиарда гостей, ожидающих новостей с планеты Масса, — ведь никто не мог предсказать точное время их появления на Тассефе, и они все еще были в пути.

— Никогда бы не подумала, что целью путешествия целого миллиарда человек может стать эта головоломка, — призналась Лейла.

— Целью путешествия? — рассмеялся Джазим. — Ты не забыла, что мы избрали ту же самую тему даже для собственных смертей?

— Да, но для нас это было предопределено. Среди давки Джазим отчаянно жестикулировал:

— Не думаю, что здесь мы конкурентоспособны. Погрузившись в атмосферу карнавала длиной в десятилетия, супруги бродили по городу и пробовали разные напитки. Здесь собрались представители каждого уже знакомого Лейле фенотипа, и даже больше того: двуногие, четвероногие, шестиногие, гептаподы; передвигающиеся шагом, скоком, бегом и ползком, а также парящие над улицей на всевозможных крыльях: перьевых, чешуйчатых и перепончатых. Некоторые гости отдавали предпочтение родной атмосфере и облачились в скафандры, другие, например Лейла с Джазимом, вместо этого предпочли воплотиться в подходящие именно для этой планеты суррогатные тела. Физика и геометрия тормозили эволюцию, и многочисленные попытки решения проблем сводились именно к этому, но различные репликаторы галактики все же не расставались со своими характерными отличительными чертами. Когда Лейла решила послушать какофонию голосов и сигналов без переводчика, ей показалось, что весь диск, вся Амальгама собралась в крошечной столице планеты.

На самом же деле большинство путешественников прибыли сюда из близлежащих районов, расположенных всего в нескольких сотнях световых лет. Супруги решили не афишировать свою роль в истории Прослушивания, и Лейла поймала себя на том, что пробирается сквозь толпу с весьма самодовольным чувством непризнанного мудреца, обескураженного отсталыми и, вне всякого сомнения, крайне поверхностными интересами недалекой толпы. Хотя по зрелом размышлении получалось так, что смысл происходящего был ясен всем, поскольку большинство собравшихся с молоком матери впитали новые разработки, которые Лейла только начала запоздало осваивать. Пока они с Джазимом были в пути, на базе «сильных буллитов» было разработано новое поколение обсерваторий. Это были специально сконструированные фемтомашины,[178] представляющие собой устойчивые лишь на триллионную долю секунды грозди протонов и нейтронов. Их запускали в космос на сверхсветовых скоростях, столь высоких, что расширение времени давало им возможность существовать достаточно долго для того, чтобы столкнуться с другими компонентами и соединиться в крошечные, недолговечные обсерватории, занимающиеся изучением гамма-лучей. Основная хитрость, использованная при построении «Трезубца», из единственного в своем роде рискового предприятия обратилась массовым производством миниатюрных серийных обсерваторий, которых непрерывно запускали с тысяч планет по всему диску.