Опал был растерян — никогда прежде он не испытывал столь сильного гнева. Но по какой-то причине рассказ смотрителя не стал для него полной неожиданностью.

— Мне следовало вмешаться, — подытожил Брейс. — В желудке червя, когда я видел, как она разговаривает со всеми пассажирами.

— Может, нам их вернуть? — предложил Опал. Но смотритель лишь покачал головой:

— Нет времени, сэр. И по правде говоря, я не думаю, что мы сможем убедить этих людей прислушаться к голосу разума. Они сейчас цепляются за единственную оставшуюся у них надежду.

— Но мы должны попытаться, — настаивал Опал. — Возможно, нам удастся хоть кого-то уговорить вернуться…

— Сэр, — прервал его Брейс и неожиданно рассмеялся. — Не знаю, заметили ли вы это, сэр. Но весьма вероятно, что мы и сами проживем не очень долго.

Опал снова услышал мягкий рокот пожара.

— Да. Конечно.

Брейс зашагал к голове червя.

Червь медленно полз вперед, глотая на ходу сладкий сок. Впереди помощники смотрителя загнали в колею несколько дюжин псевдолюдей. На расстоянии эти существа выглядели как настоящие люди, казались маленькими и напуганными. Стараясь удержаться на белой скользкой смазке, они хватались друг за друга.

Опал остановил Брейса и, боясь растерять остатки мужества, поспешил обратиться к нему с серьезной просьбой.

— Знаю, я прошу о многом, — признал он.

— Это не так уж сильно изменит ситуацию, — отозвался старик и мрачно рассмеялся. Он остановился, поднес ко рту сложенные чашечкой руки и громко выкрикнул новые распоряжения.

Рыжеволосая самка отделилась от группы псевдолюдей.

Опал снова был вместе со своей служанкой. Они вдвоем взяли сумки и затем по веревочной лестнице забрались на широкую спину червя.

Не дожидаясь указаний, самка села на один из низких стульев и вытянула перед собой ноги. Если это существо испытывало благодарность, это никак не отражалось на его лице. Либо служанка была слишком глупа и не могла оценить поступок Опала, или же, напротив, отличалась умом и презирала его за то, что он спас только ее, не попытавшись избавить остальных от ужасной смерти.

Голая плоть червя была теплой на ощупь. Опал расположился сразу за своей служанкой, и ее крупное тело защищало его от ветра. Он чувствовал, как движется огромный позвоночник червя. Опал сидел спиной к направлению движения и поэтому не видел завершения кормления, и, если не считать нескольких неясных криков, он ничего не слышал. Затем червь начал набирать скорость, наркотик и еда снабдили его феноменальной энергей. Спустя некоторое время, когда они мчались по пустой местности, подошел мастер Брейс и сел рядом с ним.

— Но книга… — начал Опал.

— Похожа на подлинную, — ответил старик, угадав его мысли. — И может, она действительно подлинная. Не исключено, что эта женщина украла ее у настоящего ученого, который на самом деле знает, где погребен звездолет. Возможно, это — древний манускрипт, и когда-то был звездолет… но он давным-давно погрузился в ядро, а манускрипт по чистой случайности попал ей в руки.

— Или она все выдумала, — высказал предположение Опал.

— Не исключено. — Брейс кивнул, не отрывая взгляда от огненной бури. — Возможно, эта женщина услышала рассказ о космическом полете, затерянных мирах, и она обладает талантом, позволяющим ей рисовать сложные схемы и устраивать трюки с фотокамерами. А нынешние времена превратили ее в сумасшедшую. Под влиянием ужасных событий и сумасбродных надежд она стала считать свои выдумки правдой. Возможно.

«Или она была в совершенно здравом уме, — подумал Опал, — и где-то там действительно нас ждал корабль. А Брейс повредился рассудком и ввел меня в заблуждение, принудив остаться со своим драгоценным червем».

— Но название… — пробормотал Опал.

— Сэр?

— «Хорошая гора». Она объяснила мне, почему те ученые использовали это старое слово. И по правде говоря, я не вижу другой причины называть это нелепое место столь благородным именем.

— Во-первых, сэр…

— Называйте меня Опал, пожалуйста.

— Опал. Хорошо. — Брейс положил обе руки на тело червя и прислушался. — Во-первых, я прекрасно знаю эту местность. Если бы здесь занимались каким-нибудь проектом, если бы здесь находилась научно-исследовательская станция любого размера, это не было бы для меня секретом. И могу искренне сказать вам, Опал: кроме этой странной женщины и введенных ею в заблуждение мужчин, никто не приходит в этот заброшенный край…

Опал и смотритель почувствовали, как содрогается колея, по которой они ехали.

Когда тряска прекратилась, Брейс продолжил:

— Не исключено, что нам повезет, сэр. Возможно, Ду-эйн говорила вам, что под этой местностью находится мертвый остров. Между нами и метаном — большое количество древесины, поэтому, когда пожар доберется до Вздыбленных земель, скорость его движения должна замедлиться. По крайней мере ненадолго. Древесина, естественно, будет гореть, но не так быстро, как этот проклятый газ.

Опал попытался приободриться.

— Во-первых, — повторил он.

— Сэр?

— Вы сказали: «Во-первых». А что во-вторых? Мастер Брейс задумчиво кивнул.

— Моя мать была смотрителем точно такого же червя. А ее отец работал кучером грузового червя, который ползал по этой вот колее, возил новое железо из порта Краусс. Именно дедушка рассказал мне, что даже когда здесь светило солнце, это место было ужасным для жизни. Таким же пустым и мертвым. Здесь трудно было заниматься фермерством и еще тяжелее жить. Но какой-то жадный человек заполучил эту землю даром и распродал ее по частям людям в густозаселенных уголках мира. Он назвал местность «Хорошая гора», поскольку считал, что старое слово звучит солиднее и закрепится надолго. Но на самом деле мошенник лишь хотел заманить глупцов в эту ловушку…

Опал протянул руку назад и запустил ее в густые волосы своей служанки. Внезапно ему захотелось прижаться спиной к ее спине.

— Это всего лишь старое слово, — говорил Брейс. Его лицо было освещено заревом пожара. — И я не знаю, заметили ли вы это, сэр, но слова являются просто звуками и буквами. А смысл им придают люди. Без нас слова вообще не смогли бы существовать.

Они продолжали путь, спеша к Океану в попытках спастись от преследующего их конца мира.

Папина лапа в моей руке[131]

Там, где положено быть бровям, у секретарши росли перышки. Голубые, зеленые, черные, радужные, как у павлина, они легонько трепетали в неслышном дыхании кондиционера. — Вы хотите что-то спросить, сэр?

— Нет, — ответил Ясон и взял в руки журнал, но поскольку уже трижды пытался начать читать и никак не мог сосредоточиться, то положил его обратно. — Вообще-то, да. Э-э, я хотел у вас спросить, вы… а-а… вы… перерожденка?

Это слово упало на мягкий, тканый под траву ковер приемной, и Ясону захотелось подобрать его, сунуть в карман и уйти. Просто уйти и никогда не возвращаться.

— О, вы имеете в виду брови? Нет, сэр, это только мода. Мне больше нравится быть человеком. — Она любезно ему улыбнулась. — Вы давно не были в Сан-Франциско, не так ли?

— Да, я только сегодня утром приехал.

— Перья здесь очень популярны. В этом месяце особенно. Не хотите ли брошюру?

— Нет! Э-э… я имею в виду, благодарю вас, нет. Опустив взгляд, Ясон осознал, что мнет журнал. Он неловко попробовал его разгладить, потом отказался от этой затеи и бросил обратно в кипу других, лежащих на кофейном столике. Все журналы были свежие, а столик, похоже, из натурального дерева. Ясон провел по нему грязным ногтем большого пальца — так и есть, настоящее. Затем, испугавшись собственного поступка, попытался прикрыть царапину стопкой глянцевых изданий.

— Сэр?

Ясон вздрогнул от голоса секретарши и тормознул журналы на полпути.

— Что?

— Вы не возражаете, если я дам вам маленький дружеский совет?