Обыкновенному человеку это показалось бы бессмысленными каракулями; я же словно увидел вспышку черной молнии, которая выжгла в моем мозгу зашифрованный телефонный номер. Стены коридора были густо испещрены граффити, оставшимися еще с довоенного времени. Послание могло быть написано год назад или на прошлой неделе; это могла быть ловушка, оставленная агентами, охотившимися на беглецов, подобных мне. У меня не хватило храбрости это выяснить. Я отправился прямо в космопорт и купил билет на шаттл, летевший на Фебу, ключевой порт для отбывающих на другие спутники Сатурна и остальные планеты Солнечной системы. Полгода спустя под новым именем Роя Брюса я стал охранником в исправительном учреждении № 898.
Вот почему теперь, почти девять лет спустя, я сомневался, что кто-то из моих братьев и сестер остался в живых. Я смог убедить себя, что Гетер Лайл стал жертвой порочной внутренней политики тюрьмы и был убит и изуродован кем-то, кто знал о техниках черной пропаганды, которой нас обучали. Но эта утешительная иллюзия вдребезги разбилась уже на следующий день, когда было найдено второе изувеченное тело.
Жертвой оказался бывший сенатор Багдада, города на Энцеладе, принадлежавший к тюремной банде, периодически враждовавшей с группировкой, членом которой являлся Гетер Лайл. Послание, написанное кровью на земле рядом с телом сенатора, поясняло, что он был убит друзьями Гетера Лайла. Кем бы ни являлся убийца, он должен был совершить преступление в камере где-то между вечерней перекличкой и окончанием ночной смены, тайно вынести тело из здания, будучи незамеченным, и оставить его в поле видимости видеокамеры. Этот кто-то взломал систему безопасности, и камера вместо реальных событий показывала запись. Члены враждующих банд жили в разных блоках, в их черепа были встроены чипы, позволяющие постоянно наблюдать за их перемещениями, и в любом случае всю ночь эти люди были заперты. Если убийцей был заключенный, ему пришлось бы подкупить более дюжины охранников; гораздо более вероятным казалось предположение, что сенатор был убит кем-то из персонала тюрьмы. А когда я услышал, что именно было проделано с телом, я окончательно убедился, что это дело рук одного из моих собратьев. Сенатор был ослеплен, затем задушен, а его легкие были вырваны через разрезы в спине. Эта операция называлась «кровавый орел» и была изобретена викингами примерно две тысячи лет назад. Я помнил холодный, терпеливый голос инструктора, который демонстрировал «кровавого орла» на трупе.
Кто-то в офисе начальника тюрьмы пришел к аналогичному выводу. Наша ежедневная инструкция начиналась сообщением, что на Ариэль вылетела группа специалистов, в космопорту были приняты повышенные меры безопасности. Вечером, в парильне, Уилли Гап рассказал нам, что, по мнению начальника тюрьмы, оба убийства — дело рук выращенных в пробирке киллеров, использовавшихся во время Тихой Войны.
— Так что если вы наткнетесь на что-нибудь подозрительное, не предпринимайте ничего героически глупого, друзья мои. Эти твари умны, смертельно опасны и полностью лишены каких бы то ни было человеческих чувств. Делайте как я. Не поддавайтесь панике, но и не лезьте на рожон.
По коже у меня поползли отвратительные мурашки. Я понял, что если Уилли и остальные догадаются, что одна из «этих тварей» сидит среди них в раскаленном пару, они навалятся на меня все разом и разорвут на кусочки. И еще я понял, что не могу оставаться в стороне, не могу предоставить событиям идти своим чередом. Никто не покинет Ариэль, пока соблюдаются меры безопасности, и команда специалистов обшаривает каждый квадратный сантиметр здания тюрьмы и Гершель-Сити, проверяет досье и ДНК каждого заключенного, работника тюрьмы, горожанина и посетителя планеты. Они выпустят мириады крошечных летающих роботов, которые обоснуются на каждом дышащем кислородом существе и определят, кто выделяет продукты метаболизма, характерные для клонов. Следователи почти наверняка вычислят убийцу, но заодно они обнаружат и меня.
О, думаю, я смог бы отправиться пешком в какую-нибудь отдаленную часть планеты и спрятаться там на время следствия, но я понятия не имел, как долго оно продлится. Единственным способом пережить это время было бы заставить мой скафандр погрузить меня в спячку на месяц-другой, но как бы я объяснил свое отсутствие после возвращения? А кроме того, я знал, что умираю. Я уже принимал ежедневно значительные дозы стероидов, чтобы уменьшить распухание суставов и воспаление соединительной ткани, вызванное моей псевдоволчанкой. Приостановление жизнедеятельности замедлит течение болезни, но не избавит меня от нее. Может быть, мне не стоит просыпаться?
Я провел долгую безрадостную ночь, размышляя над своим положением. К тому времени, как освещение города начало приближаться к дневному, а члены местной стаи паукообразных обезьян устроили негромкую перекличку на деревьях вокруг моего небольшого домика, я понял, что мне нужно делать. Я понял, что я должен найти убийцу, прежде чем прибудут следователи.
Моя решимость укрепилась пару часов спустя, когда я заступил на вахту и узнал, что произошли еще два убийства и небольшой бунт в тюремной библиотеке.
Взломать тюремную базу данных оказалось до смешного просто. Меня хорошо обучали, а информационная система была того же типа, что и моя. Для начала я проверил досье недавно принятых на работу сотрудников, но не нашел ничего подозрительного. Мне повезло не больше, когда я изучил досье друзей и родственников заключенных, их адвокатов, торговцев и бизнесменов, пребывающих в настоящее время в Гершель-Сити. Возможно, я что-то упустил — без сомнения, легенда убийцы была не менее прочной, чем та, что так долго и успешно служила мне. Но, более или менее сократив список основных подозреваемых, я вынужден был остановиться на мысли, что убийца скрывается на Ариэле со времени окончания войны. У меня было так много общего с моими братьями и сестрами, что не случайно один из них пришел к тому же решению, что и я, и стал работать в тюрьме. Возможно, в конце концов он сошел с ума, а возможно, глубоко внедренные в его мозг приказы снова дали о себе знать. Или, возможно, подобно мне, он обнаружил, что его короткая жизнь подходит к концу, и решил немного повеселиться…
За короткое время, оставшееся до приезда специалистов, было невозможно тщательно проверить более трех тысяч досье персонала тюрьмы. Я зашел в тупик. Я решил, что нуждаюсь в совете.
Весь Гершель-Сити и тюрьма только и говорили, что об убийствах. Во время ничего не значащего разговора с Уилли Гапом мне не составило труда спросить своего старого друга, как, по его мнению, можно выяснить личность убийцы.
— Человек, у которого есть мозги в голове, будет держаться подальше от всего этого, — ответил Уилли. — Он постарается не совать нос куда не следует, держать в узде свой отряд и ждать приезда специалистов.
— Которые будут здесь не раньше чем через неделю. За это время здесь может разразиться настоящая война.
Уилли признал, что в моих словах есть смысл. Он работал в тюрьме со дня ее основания, был ветераном Тихой Войны, служил на военном корабле, занимавшемся снабжением. Он руководил отрядом, положившим конец бунту в библиотеке. Трое заключенных погибли, восемнадцать были серьезно ранены — одна женщина выдавила другой глаза большими пальцами — и этот случай произвел на Уилли неприятное впечатление и заставил задуматься. Несколько минут он пристально разглядывал меня, затем сказал:
— Если бы я решил заняться этим, то не стал бы трогать базу данных. Я слышал, что начальник тюрьмы составляет список тех, кто рыщет повсюду, ищет улики и тому подобное. Он терпит их возню потому, что жаждет как можно скорее положить конец этим неприятностям, и ему очень повезет, если какой-нибудь идиот действительно найдет убийцу. Но это вряд ли случится, а когда все закончится, бьюсь об заклад, этим сыщикам-любителям не поздоровится. А возможно, убийца тоже следит за компьютерами. Любого, кто подойдет к нему близко, ожидает неприятный сюрприз. Нет, друг мой, те, кто шарит по досье, только наживают себе неприятности.
