16. Утро. Сэр Джон Холлэнд[74], смотритель придворных служб, изъявил желание познакомиться со мной, однако же я намерен ответить отказом — ведь он виг и будет, полагаю, смещен в числе прочих, хотя, следует признать, он человек достойный и образованный. Скажите, по душе ли вам такие письма на манер дневника? Или, быть может, они скучны и утомительны?
Вечер. Обедал сегодня с кузеном, типографом[75], у которого квартирует Пэтти Ролт, и потом после одного-двух визитов вернулся домой; это был очень унылый день. Вести о бедственном положении миссис Лонг подтвердились: к ней в дом явились судебные исполнители, и ей пришлось сперва укрыться в другом месте, а потом уехать в провинцию, и где она теперь обретается, никто не знает; друзья оставляют ей письма в каком-то трактире, а уж оттуда их пересылают ей; в своих ответах она не указывает обратного адреса. Клянусь, я до глубины души опечален ее судьбой.
17. Обедал в шести милях от города с Уиллом Пейтом[76], он торгует сукном, но человек весьма ученый. Со мной поехал мистер Стрэтфорд. Шесть миль здесь не расстояние; мы попрощались с Пейтом после захода солнца, и еще до наступления сумерек я успел вернуться домой. Письмо отправлю во вторник, независимо от того, получу ли я что-нибудь от МД или нет. Чувствую себя по-прежнему вполне сносно. Бога ради, пусть Стелла напишет мне подробный отчет о своем здоровье. Надеюсь, вы теперь уже в Триме[77] или вскоре собираетесь туда. Сегодня вечером меня постигло разочарование: слуга вручил мне письмо, и я ожидал увидеть мелкий почерк МД, но оказалось, что это всего лишь приглашение на пирог с олениной, так что я еще и пирог прозевал. Чума на этих вельмож, которым грозит опала! Мистер Бриджес[78], главный казначей военного ведомства, тоже выражает в письме желание познакомиться со мной; впрочем, королева, как мне говорили, заверила его через герцога Шрусбери[79], что за ним будет сохранена его должность; он обещает оказать мне содействие в деле с первинами. Как хотите, а я непременно должен перевернуть эту страницу нынче вечером, хотя на ней легко могла бы уместиться еще одна строка, прошу вас, однако, принять в соображение, что я уже исписал ее сверху донизу и что на ней уместилась уйма строк, и вы должны быть довольны тем, что утомились, читая их, но больше я так делать не стану. Сэр Симон Харкур назначен не лордом хранителем большой печати, а королевским прокурором.
18. Обедал с мистером Стрэтфордом у мистера Аддисона в его уединенном жилище близ Челси, затем вернулся в город, пришел домой рано и начал письмо для «Тэтлера»[80] об упадке слога и писательства. Не имея вестей от вас, я решил отправить это письмо нынче вечером. Герцог Девоншир[81] с чрезвычайной поспешностью послал за лордом Уортоном; у них, видимо, возник какой-то план, но это им не поможет, потому что мы с часу на час ожидаем решительных перемен и роспуска парламента. Если увидите Джо, скажите ему, что лорд Уортон слишком занят сейчас, чтобы вникать в его дела, но я постараюсь, насколько это в моих силах, воспользоваться любезностью мистера Аддисона и кроме того напишу нынче мистеру Пратту; одним словом, пусть Джо не падает духом, я убежден, что он получит причитающиеся ему деньги при любом правительстве, но ему следует запастись терпением.
19. Все утро был занят бумагомаранием и потому едва ли успею заполнить нынче эту страницу, а отправлю сколько получится, и этого будет вполне достаточно для капризных девчонок, не желающих писать порядочным людям и даже такому пай-мальчику, как Престо. Я намеревался отправить это послание вечером, но не успел, потому что меня задержали в одной компании, а вернее сказать, решил дождаться еще одной почты, а вдруг в ней обнаружится письмо от МД. Вчера днем скончался граф Энглси[82], могучая опора ториев, так что должность вице-казначея Ирландии снова вакантна. Мы были с ним большими друзьями, и едва ли какая потеря опечалила бы меня сильнее. В тот же день преставился епископ Дарэмский[83]. Дочь герцога Ормонда[84] в качестве дружеского жеста[85] первая нанесла мне нынче визит, правда, не на моей квартире, и мне, стало быть, следует отдать ей визит завтра. Я получил письмо от леди Беркли, в котором она как об одолжении просит меня навестить их в замке Беркли и развлечь милорда[86] (Prose works, X, 279), он поддерживал отношения с ним и его семьей, а с его дочерью Элизабет (1680—1769), по мужу леди Джермейн, Свифта долгие годы связывали дружеские отношения.], страдающего водянкой; но я не смогу туда поехать и вынужден завтра послать ей свои извинения. Мне сказали, что с часу на час еще несколько должностных лиц получат отставку.
20. Нанес сегодня ответный визит дочерям герцога[87]. Приветствуя меня, эти бесстыдницы чуть ли не целоваться со мной лезли. Позднее я узнал, что слухи об отставках подтвердились; лорд-президент Сомерс, лорд-камергер герцог Девоншир и государственный секретарь мистер Бойл[88] — все сегодня смещены. На моей памяти еще не случалось, чтобы двор предпринимал когда-либо столь решительные шаги, и я поражен этим, хотя нисколько бы не огорчился, если бы их всех отправили на виселицу. Странно только, почему парламент до сих пор не распустили и почему столь важное дело откладывают до последней минуты. Судя по всему, нас ожидает здесь весьма необычная зима с беспрерывными происками коварной, озлобленной, отстраненной партии и триумфами другой, пришедшей к власти, в то время как я пребуду равнодушным зрителем и, как только выполню свою роль, мирно возвращусь в Ирландию, независимо от того, увенчается она успехом или нет. Завтра я съеду с квартиры на Пел-Мел[89] и поселюсь в другой, на Бери-стрит[90], где и предполагаю прожить до конца своего пребывания в Лондоне. Если завтра что-нибудь произойдет, я сделаю приписку. — Кофейня Робина[91]. Важные новости из Испании: взят Мадрид и Памплона[92]. Меня здесь беспрестанно отвлекают.
21. Только что получил ваше письмо, на которое однако не стану сейчас отвечать. Благодарение господу, у вас все благополучно. Как вижу, мое второе письмо до вас еще не дошло. Я получил письмо от Парвисола, он сообщает, что вручил миссис Уоллс вексель на двадцать фунтов, предназначенных мне с тем, чтобы она передала его вам, но вы его почему-то мне не прислали. Сегодя вечером распущен парламент; из Испании приходят радостные вести: король Карл[93] и Стэнхоп[94] — в Мадриде, а граф Штаремберг[95] взял Памплону. Прощайте. Я написал все это в Сент-Джеймской кофейне, а нынче вечером примусь отвечать на ваше письмо, но отправлять свой ответ на этой неделе не стану. Напишите, пожалуйста, нравятся ли вам такие письма, на манер дневника? — Мне не по душе ваши доводы против поездки в Трим. Парвисол пишет мне, что он мог бы продать вашу лошадь; чума его побери! Скажите ему, пусть лучше продаст свою душу. Как? Продать животину, которой Стелла дорожит и на которой порой гарцует! Лошадь принадлежит Стелле, и пусть она делает с ней что хочет. Так и передайте Парвисолу при первой же возможности. Пускай лучше продаст моего серого, этот висельник.
