— А каким уплотнителем?

Однако задавать такой вопрос человеку, который только еще начал обдумывать эту проблему, было рановато. Мистер Уайт и сам провел не один час ночи, оценивая достоинства замазки — пожалуй, жестковатой, да и к металлу она не пристанет, — мха, — однако во мхах он разбирался плохо, — и ветоши, плотно забитой в щели и, если потребуется, просмоленной.

— Наверное, от ветоши и смолы, — искусно слукавил мистер Уайт, — большого толка не будет.

— Да че ж не будет, сёрр, с вашего позволения? Я вам об них и собирался сей минут сказать, да уж больно вы быстро перескакиваете с одного на другое.

— Для таких стыков, — высокомерно продолжал Герати, — одна только ветошь и годится. Без нее у вас никакой Ковчег нипочем не поплывет. Вы, сёрр, в этих делах, прошу прощения, не разбираетесь, вы же джинтельмен, так уж оставьте это мне, я вам все в лучшем виде устрою.

— Понимаю. Да. Стало быть, вы предлагаете использовать просмоленную ветошь. А знаете ли вы кого-нибудь, кто может снабдить нас длинной лестницей? Хотя, наверное, лестница нам не понадобится?

— Куда ж мы без лестницы денемся? Наверх-то как забираться будем?

— А, да, конечно. Ну что же. Но ведь лестницу вам никто на подержание не даст, верно?

— Лестницу я враз добуду.

— Не сомневаюсь. Хм! Да. Так вот, эта лестница, о которой вы говорите…

— Наша-то коротковата будет.

— Я знаю. Нет, я хотел сказать, что как только вы о ней заговорили, я тут же и понял — наша будет коротковата. А известна ли вам еще какая-нибудь, которая коротковатой не будет?

— Хотя сойдет и наша, если ее к телеге присобачить. Что, об это-то вы и не подумали, верно?

— До крыши она все равно не достанет.

— Ну, на крышу можно и с гаража запрыгнуть.

— Вам это наверняка удастся, Пат, а вот я не смогу.

— А мы на гараж стул поставим, сёрр, или стол, а на него стул, вы мигом и залезете.

— Нет, знаете, стол на покатой гофрированной крыше, а на нем еще стул — я на них не полезу.

— Как-то раз, — продолжал согретый воспоминанием мистер Уайт, — мне потребовалось покрасить снаружи окно на втором этаже, и я поставил лестницу на стол. И только я долез с ведерком краски доверху, как стол перевернулся, и знаете, Пат, пока я падал, — я и сейчас вижу, как мимо моего носа проносятся камни, из которых сложена стена, — я крикнул себе самому: «Поберегись!».

— Это вы неразумно поступили, — отметил Пат.

— Неразумно.

— А мы стул к столу вожжами привяжем.

— Ну, если вы сможете хорошо его закрепить, тогда, я думаю, можно и попробовать.

— Это я-то его закрепить не смогу, сёрр? Да нет ничего…

— Да-да. Я знаю, вы сможете. И знаю, что нет ничего. Теперь вопрос вот какой: гайки на болтах, которыми крепится крыша, они где — снаружи или снутри?

Оба постояли, вытянув шеи, вглядываясь, пытаясь разглядеть детали кровельного устройства. Большое серое корыто крыши смутно простиралось над ними, и его рифление по какой-то причине ускоряло, словно оптическая иллюзия, движение глаз, не давая им сфокусироваться на чем бы то ни было.

— Где она к балке крепится, там снутри, а где полотнище к полотнищу — снаружи.

— Болты оцинкованы. Значит, они не заржавели. И посмотрите, Пат, видите те ромбовидные шайбы, тоже оцинкованные — снаружи под болтами. Все гофрированные листы соединены внахлест, желоб на желоб, почти герметично. Так что особо конопатить соединения не придется. Отличная, должен сказать работа, если к ней приглядеться.

— Ничего в ней отличного нету, сёрр. Все тяп-ляп сделано. А вот я вам такое сработаю, какого никто во всем графстве Килдар сделать не сможет.

— Что же, Пат, вот вам случай доказать это, построив Ковчег. Такой Ковчег, чтобы подобного ему не нашлось на всем белом…

— И не найдется никогда, мистер Уайт.

Пат торжественно поднял руку, стянул с головы фетровую шляпу и произнес:

— Я вам такой Ковчег сбацаю, что посмотреть на него аж из Лондона ездить будут.

— Надеюсь, что не будут.

Желтый глаз, оскорблено крутнувшийся в нему, заставил мистера Уайта объясниться по возможности быстро:

— Люди из Лондона могут попробовать помешать нам, Пат. Решат, что мы тут с ума посходили. Не все же обладают верой такой же силы, как ваша. Послушайте меня, Пат, не говорите никому о том, что мы строим. Пусть сами догадываются.

— Я вас понял, сёрр.

— И, сёрр, — шляпа снова съехала с головы, — с помощью Божьей мы их всех объегорим.

— Аминь.

Они с чувством пожали друг другу руки, чем проектировочные работы и завершились.

В маслодельне Микки и миссис О’Каллахан изо всех сил пытались заглянуть в маслобойку, однако для этого требовалось как-то управиться с ее крышкой. Маслобойка была галтовочная, пользовались они ею уже тридцать три года и всякий раз им приходилось бороться с крышкой. Похоже, об Архангеле Михаиле, Ковчеге и остальном они напрочь забыли.

Увидев мистера Уайта, миссис О’Каллахан радостно сообщила:

— Тут уж вам придется руку приложить, мистер Уайт. Без мозгов тут никак не обойдешься.

В обстоятельствах обыкновенных эти слова его рассердили бы. Отношение миссис О’Каллахан к общей неспособности обитателей Беркстауна сделать хоть что-нибудь с толком, основывалась на следующих положениях: (1) если я не могу завинтить-отвинтить винт, так это потому, что у меня мозгов не хватает; (2) если мистер Уайт может завинтить-отвинтить винт, так это потому, что у него мозгов хватает; (3) есть у тебя мозги или нету это все от Бога; (4) раз все зависит от своенравия Божия, мне винить себя за безмозглость или неспособность завинтить-отвинтить не приходится; (5) а потому мне нечего и хлопотать — пытаться научиться завинчивать-отвинчивать.

Миссис О’Каллахан мистеру Уайту нравилась, а это слабость, которая подталкивает людей обыкновенных к попыткам усовершенствовать предмет их приязни. Потому он и гневался, когда миссис О’Каллахан ссылалась на его мозги, — он же понимал, что делает она это, дабы оправдать собственное лентяйство. Сам же мистер Уайт веровал в усердие, из коего произрастает процветание, несмотря даже на то, что проживал он вот в этих самых местах. И потому обступавший его со всех сторон фатализм, выводил мистера Уайта из себя, и он, в его отношениях с ирландским народом, обретал явственное сходство с Белым Кроликом из «Алисы в Стране Чудес». Помните, как Алиса застряла в кроличьем доме, потому что слишком уж выросла, и ей пришлось просунуть руку в окно, попытаться схватить испуганного Кролика, а тот свалился в огуречные теплицы?

Впрочем, в данном случае, мистер Уайт, коего план постройки Ковчега привел в превосходное настроение, вовсе не желал приказывать, чтобы кто-то что-то убрал. Он осмотрел маслобойку, увидел, что на винте, державшем крышку, сточился шлиц. И увидел, что заменить этот винт можно самым обычным болтом из его инструментального шкапа.

И мистер Уайт пошел в свою игровую комнату за болтом. Деревенская ласточка (строго говоря, это был ласточек) в который раз ухитрился забиться между двумя стеклянными рамами подъемного окна. Мистер Уайт вытащил его, выбросил в окно, потом изловил сидевшую на одном из стекол домашнюю муху. Собственно, эту самую муху ласточек сюда и тащил, пока не попал в аварию. Мистер Уайт подошел к гнезду, которое очень удачно не позволяло дверце инструментального шкапа закрываться насовсем, и наградил мухой одного из его постояльцев. И, тут же забыв о болте, впал вдруг в мрачную задумчивость и, стоя насупротив шкапа, принялся составлять в уме полный реестр своих орудий. Если как следует вдуматься, он походил не только на Белого Кролика, но и на Белого Рыцаря — разделяя с последним интерес к приспособлениям характера практического.