На следующее утро мистер Уайт поднялся часом раньше обычного. То есть, в половине десятого, — когда миссис О’Каллахан уже разжигала кухонный очаг, Филомена трудилась по дому, а Микки делал вид, будто доит коров. (Заскучав или утомившись, Микки коров не доил совсем, а поскольку в зимнее время он и кормить их не утруждался, четверка, примерно, буренок каждый год попросту помирала.)

Проснувшись, мистер Уайт проследовал в огород, где обнаружил Пата Герати, лопативавшего грядку сельдерея, которую он, мистер Уайт, соорудил днем раньше.

— Здравствуйте, Пат.

— Здравствуйте, сёрр.

— Вы что же, глину с моей грядки снимаете?

— Да у вас тут между стеблями грязцы многовато осталось.

— Понятно. Хорошо, вы, как закончите, землей-то их все же присыпете?

— А как же. Тут уж вы мне поверьте, сёрр. Я ее щас так перекопаю, вы такой грядки во всем графстве Килдар не сыщите.

— Ну хорошо. Ладно.

Мистер Уайт отвернулся, сознавая, что подглазья его все еще пухловаты от сна, и что окончательного решения насчет плавательного бассейна он так и не принял. Он сорвал перезрелый стручок гороха и принялся жевать горошины. По утрам, прежде, чем голова у него начинала работать, ее всегда приходилось раскручивать часа два.

Покушавши гороха, отчего никакого просветления на него не нашло, он смирился с привычной своей никчемностью и сказал всю правду:

— Я полагаю вы не поверите мне, если я сообщу, что вчера вечером Беркстаун посетил Архангел Михаил?

Пат Герати воспринял услышанное как попытку испытать крепость его веры. И произнес, не без некоторой враждебности:

— Ну, вопще-то, могу и поверить.

— А в то, что Оно велело нам построить Ковчег, вы тоже поверить сможете? — спросил сам уже не во что не веривший мистер Уайт.

— И в это смогу, и во много чего другого.

От такой совершенно бескровной победы голова у мистера Уайта пошла, просто-напросто, кругом. Дабы прочистить мозги, он с силой продул нос и вгляделся в Пата, пытаясь понять, насколько тот серьезен — оказалось, что более чем. Ясно было, однако, что пожинать плоды одержанной победы надлежало с большой осторожностью.

— Похоже, дар веры у вас очень немалый, — льстиво произнес мистер Уайт.

Пат, благодушно принимая комплимент, оперся на лопату.

— Ковчег придется строить потому, что предстоит второй Великий Потоп. Я подумал, что вы могли бы в этом помочь, — хотя, может, оно вам и не по плечу.

— Это Ковчег-то? Да я вам чего хошь построю.

— Нам придется перевернуть кверху дном сенной сарай, он и станет Ковчегом. Но уж больно там балки тяжелые. Не думаю, что вы с этим управитесь.

— Ну вот еще, я его в три минуты переверну.

— И опять же, — прибавил Пат, коего, похоже, обуревал все больший энтузиазм, — Ковчег из этого сарая получится что надо.

— К нему еще киль придется приделать, чтобы он обратно не перевернулся.

А вот этого говорить не следовало.

— Киль, зачем киль? Сараю киль не нужен. Я вам из него такой Ковчег сгрохаю, что его и сам Романтический океан не перевернет.

Без киля, как понимал даже мистер Уайт, сарай с его корытообразной крышей из оцинкованного листового железа никаких шансов уцелеть не имел — с другой стороны, если Пат Герати чего-то надумал, то сдвинуть его с места было уже невозможно. По счастью, мозг мистера Уайта заработал под воздействием кризиса на полных оборотах и подсказал ему счастливый ответный ход.

— Хотя, в любом случае, балку там или лесину два-на-четыре вы бы все равно на конек посадить не сумели?

— Посадить я туда что хошь сумею. Да, так я и сделаю, сёрр, чтоб его волной не болтало.

— Ну хорошо, тогда пойдемте, осмотрим его.

Проходя огородом, они увидели Домовуху, выполнявшую сальто на грядке спаржи, что вырвало из груди ее хозяина страдальческий вскрик:

— Ох, милая, зачем ты так?

— Да ничего вашей грядке не будет. И вообще проку от нее никакого.

Кругозор Пата ограничивался картошкой, кочанной капустой, беконом и овсянкой, воображение же его сегодняшнего спутника утешалось такими вещами, как дыня, корневой сельдерей, кольраби, кукуруза, эндивий, козлобородник и проч., так что по плодоводческим темам между ними согласия не было. Пат погладил Домовуху — в виде награды за иконоборчество, и мистер Уайт погладил тоже, из опасения, что собаку мог обидеть его жалобный тон.

Сенной сарай выглядел так:

^{_{1 — гараж}}

Был он довольно новый и крепкий — хозяева за него еще до конца не расплатились, — а на одной его стене висела синяя эмалированная табличка, на которой значилось:

С восточной стороны к сараю примыкал гараж из гофрированного железа, на крыше торчала с той же стороны тренога ветряка, которую теперь надлежало снять. Со стороны западной от сарая уходил крытый проход к хлеву и конюшне с овсяным чердаком.

Размеры же сарай имел следующие: около восемнадцати футов в высоту, сорок восемь в длину и двадцать четыре в ширину.

— Вот в этом месте придется стойки перепиливать…

Мистер Уайт указал на линию, обозначенную на картинке буквой А, однако благоразумно умолчал о длине листов гофрированного железа, доходивших до линии, обозначенной другой буквой, Б. Удобнее было, конечно, перепилить стойки по линии Б, тогда бы и листы трогать не пришлось, однако мистер Уайт считал, что такой распил сделает Ковчег слишком высоким для присущей ему ширины. И потребует слишком большого числа судовых надстроек. Ему необходим был Ковчег, который выступал бы из воды на фут-другой, не больше, почти субмарина, ибо он намеревался устроить поверху герметичный настил из железных листов — и пусть тогда Ковчег болтается по волнам, что твоя закупоренная бутылка. Только так, надеялся он, и удастся соорудить Ковчег, способный плавать. И стало быть, если Ковчег должен едва-едва выступать из воды, распиливать стойки придется по линии А, а листы железа по его сторонам и торцам — укорачивать. Для этого надо будет пробить отверстия, чтобы получилось подобие пунктирной линии, а после с помощью молотка и зубила гнуть по этой линии листы и ломать их. Всего листов было тридцать четыре, морока с ними предстояла немалая, по каковой причине мистер Уайт и поспешил обойти эту часть программы стороной, пока Герати не вник в нее полностью и не заспорил.

— Стойки не слишком прочны для слесарной ножовки? У меня, правда, есть двенадцать запасных полотнищ.

Такая форма вопроса, не утвердительная и не отрицательная, позволяла Пату ответить на него беспристрастно. Задавший вопрос человек не был уверен, что ножовка возьмет стойки и потому интересовался его мнением.

— Да не такие они и толстые, как кажутся.

В поперечном сечении стойки имели форму буквы Н, и потому решено было, что хватит с них и ножовки.

— А как мы его на землю опустим?

Среди прочего, Герати случалось заниматься и транспортировкой поваленного леса, — он перебрасывал с места на место по тонне стволов, и то и больше, — и потому мистер Уайт питал слабую надежду, что Пат сумеет выдумать какой-нибудь чудодейственный рычаг, который позволит поднять сразу всю крышу сарая. Однако Пат ответил ему, как человек разумный.

— Его придется на куски разбирать, сёрр, а после обратно собирать, на земле.

— Как вы думаете, сколько времени это займет?

— За пару недель управимся. Болты-то, небось, ржавые.

— Придется еще щели конопатить…

Впрочем, мистер Уайт тут же поправился:

— Вам, наверное, трудно будет придумать, как сделать, чтобы между листами не просачивалась вода?

— Че это трудно-то? Забью это дело уплотнителем, вот увидите, будет ваш Ковчег нырять, что твоя утица.