В 1825 году сюда был переведен с Екатерингофского тракта Александровский чугунный завод (ныне объединение «Пролетарский завод», «Октябрьский электровагоно-ремонтный завод»). Вскоре он стал одним из крупнейших заводов России. Завод выпускал машины, станки, строительные конструкции. Он принимал активное участие и в строительстве Петербурга, изготовляя чугунные и железные конструкции, архитектурные детали и даже произведения монументально-декоративной скульптуры. В частности, в 1838 году при восстановлении Зимнего дворца завод выполнил огромный заказ на 2 миллиона 40 тысяч рублей. На Александровском заводе изготовлялись несущие железные цепи для висячих мостов, построенных в 1820-х годах, и блоки огромных арок Благовещенского (Николаевского) моста. Здесь же были построены один из первых русских пароходов «Нева» и первая металлическая подводная лодка.

В первой трети XIX века было закончено строительство Обводного канала, начатое еще в 1770-х годах. Канал стал удобной водной магистралью для перевозки грузов, и вдоль канала стал быстро формироваться пояс фабрично-заводской застройки. К середине XIX века здесь было сооружено несколько крупных текстильных фабрик. Одной из первых во второй половине 1830-х годов была построена Российская бумагопрядильная мануфактура (ныне фабрика «Веретено» — набережная Обводного канала, 223–225). Ее главное здание было сооружено с использованием внутреннего металлического каркаса. На рубеже 1850–1860 годов началось строительство «Российско-американской мануфактуры», к концу столетия превратившейся в большой промышленный комплекс (ныне объединение «Красный треугольник» — набережная Обводного канала, 134–138). Его многоэтажные кирпичные корпуса, вытянувшиеся вдоль левого берега Обводного канала, стали архитектурной доминантой его застройки в среднем течении.

На левом, южном, берегу Обводного канала были размещены и два вокзала — Варшавский и Балтийский. Объем Варшавского вокзала эффектно завершил перспективу одного из главных «лучей» Петербурга — Измайловского проспекта. Однако само здание оказалось расположенным слишком близко к каналу — из-за этого не удалось создать необходимую привокзальную площадь. Эта ошибка была учтена при проектировании другого вокзала — Балтийского. Он был размещен с отступом от канала: благодаря этому образовалась раскрытая к каналу удобная привокзальная площадь, главной архитектурной доминантой которой стал Балтийский вокзал. К сожалению, последующая обстройка площади не сформировала ансамблевой композиции.

В середине XIX века пояс фабрично-заводской застройки длинным полукольцом стал быстро охватывать Петербург с юга, вдоль Обводного канала, протянулся на несколько верст по Шлиссельбургскому тракту, затем вдоль берегов Большой Невки и Малой Невки (северо-западная часть Петербургской стороны), вдоль берегов реки Смоленки (Васильевский остров). Он занял и юго-западную часть Васильевского острова, и весь левый берег Невы от Ново-Адмиралтейского канала до устья Екатерингофки. Промышленные предприятия, на большом протяжении занявшие берега самой Невы и многих протоков и каналов ее дельты, отрезали Петербург от его водных магистралей и от взморья. В этом наглядно проявилась одна из существеннейших негативных черт градостроительства капиталистической эпохи, вызванная интересами частного капитала и игнорировавшая (или почти игнорировавшая) интересы городского населения в целом.

Застройка фабрично-заводских окраин была хаотичной: производственные здания чередовались с лачугами и доходными домами, заселенными рабочими окрестных предприятий. О том, как выглядели в середине XIX века петербургские фабричные окраины, рассказал Ф. М. Достоевский в повести «Хозяйка». Герой повести забрел «в один отдаленный от центра конец Петербурга… Потянулись длинные желтые и серые заборы, стали встречаться совсем ветхие избенки, вместо богатых домов, и вместе с тем колоссальные здания под фабриками, уродливые, почерневшие красные, с длинными трубами. Всюду было безлюдно и пусто; все смотрело как-то угрюмо и неприязненно»^[292].

Характерной чертой градостроительного развития Петербурга в середине XIX века было то, что многие участки в периферийных районах — Александро-Невской части, на Выборгской стороне, вдоль Петергофской дороги и т. д., занятые раньше дачами и огородами, стали распродаваться новым владельцам и на них начали расти здания фабрик и заводов. Некоторое время промышленные постройки еще чередовались с сохранившимися усадебными строениями. В частности, именно так выглядели в 1850-1860-х годах прибрежные участки Выборгской стороны, примыкавшие к Неве и к Большой Невке. И только вблизи истока Большой Невки эта смешанная застройка прерывалась большим комплексом зданий военного ведомства — корпусами Медико-хирургической академии и расположенными к востоку от них новыми зданиями Арсенала, возведенными в середине XIX века. Но в глубине Выборгская сторона тогда еще сохраняла полудеревенский облик. Это была тихая, захолустная часть города. «Мир и тишина покоятся над Выборгской стороной, над ее немощеными улицами, деревянными тротуарами, над заросшими крапивой канавами, где под забором какая-нибудь коза, с оборванной веревкой на шее, прилежно щиплет траву или дремлет тупо, да в полдень простучат щегольские, высокие каблуки прошедшего по тротуару писаря, зашевелится кисейная занавеска в окошке и из-за ерани выглянет чиновница…»^[293]

Такой же провинциальный вид имела в середине XIX века и большая часть Петербургской (ныне Петроградская) стороны: среди садов и огородов стояли деревянные домики, в большинстве своем одноэтажные, многие с традиционным мезонином. Каменных домов здесь было не больше одной десятой от общего числа. Петербургские газеты отмечали «непроходимо-грязное состояние» ее улиц, «по которым, за неимением мостовых и водосточных труб, в весеннюю и осеннюю пору нет ни прохода, ни проезда».

Писатель Е. П. Гребенка (брат архитектора Н. П. Гребенки) оставил очень колоритное описание облика и быта Петербургской стороны в 1840-х годах:

«Петербургская сторона прежде была лучшая часть города… здесь жили люди именитые, как видно из названия Дворянских улиц, но впоследствии многие дворцы выстроились на другой, противоположной стороне, и город, торгуя с Москвой и центральными губерниями России, начал расширяться к Московской заставе, а Петербургская сторона, отрезанная от центра города рекой, лежащая на севере к бесплодным финским горам и болотам, начала упадать и сделалась убежищем бедности. Какой-нибудь бедняк-чиновник, откладывая по нескольку рублей от своего жалованья, собирает небольшой капитал, покупает почти за бесценок кусок болота на Петербургской стороне, мало-помалу выстраивает на нем из дешевого материала деревянный домик и, дослужив до пенсиона и седых волос, переезжает в свой дом доживать веку — почти так выстроилась большая часть теперешней Петербургской стороны. Чтоб убедиться в этом, стоит только пойти по улицам и прочитать надписи на воротах домов. Здесь на желтых дощечках красуются все чины, от коллежского регистратора до статского советника. Большинство домов остается за титулярными советниками и чиновниками 8-го класса… есть домы отставных канцеляристов, унтер-офицеров, отставных камер-музыкантов, истопников, придворных лакеев, даже придворных арапов…

Бедные, по большей части неудобные домы небогатых Домохозяев почти всегда занимаются жильцами, живущими весьма нешироко»^[294].

Интенсивная застройка Петербургской стороны доходными домами началась лишь на исходе XIX века.