— Следующая! Этель Броуард!

Обескураженная Шарлотт-Энн посмотрела на комиссию. Ей отказали, на этот раз и без обычного «если понадобитесь, мы вам позвоним».

Она не заслужила даже этого.

Словно во сне, Шарлотт-Энн увидела, как вошла следующая претендентка, приятная улыбающаяся брюнетка лет двадцати пяти. Девушка понимала, что должна уйти, но не могла сдвинуться с места. Ноги будто приросли к полу.

— В чем дело? — спросил молодой человек. — Чего вы ждете? Чуда?

Его слова вывели ее из оцепенения. Она повернулась и, зажав рот ладонью, выбежала из комнаты. Глаза щипало. Она пролетела через приемную, где другие девушки с удивлением посмотрели на нее, и заторопилась вниз по крутой лестнице. Шарлотт-Энн боялась, что ее вырвет раньше, чем она успеет выбежать на улицу.

Шарлотт-Энн прислонилась к запачканной сажей кирпичной стене, глубоко вдыхая свежий воздух. Тошнота постепенно отступила, но девушка все еще тихонько всхлипывала, слезы текли по ее щекам. Еще никогда в жизни она не испытывала такого унижения.

Шарлотт-Энн услышала чьи-то шаги и отвернулась, пряча лицо.

— Эй, детка, всегда можно попробовать еще раз, — вежливо произнес чей-то тенор. — Не все созданы для того, чтобы петь и танцевать. Вы просто попали не на то прослушивание. Такое случается сплошь и рядом.

Шарлотт-Энн вытерла слезы и шмыгнула носом.

— Я не детка, — огрызнулась она. — Мне уже двадцать.

Впервые она солгала ему, первая ложь в длинной цепи. Но в данный момент это не имело значения.

— Отлично.

Шарлотт-Энн медленно повернулась. Он возвышался над ней, красивый, сильный и все-таки какой-то скользкий и глянцевый. Его агатовые глаза гипнотизировали, а на губах играла полуулыбка. Он был одним из тех четверых, что сидели в дальнем конце зала, но сейчас его лицо казалось ей странно знакомым. У нее возникло чувство, что она его знает, но никак не могла припомнить имени.

Мужчина хмыкнул, извиняясь:

— Прошу прощения. Я не собирался называть вас деткой. Это просто форма обращения.

Она улыбнулась и кивнула. И вдруг сердце у нее екнуло. Шарлотт-Энн поняла, почему его лицо так ей знакомо! Она видела его фотографии в газетах и журналах множество раз. В прошлом году она попала на шоу с его участием. Это же Микки Хойт, одна из самых ярких звезд нью-йоркской сцены.

Его глаза блеснули:

— Ладно, приглашаю вас на чашку кофе.

Впервые в жизни Шарлотт-Энн почувствовала к нему инстинктивное физическое влечение, как будто дремавшие в ней силы неожиданно проснулись. Она вдруг осознала, что кивает утвердительно. Шарлотт-Энн была очарована.

Микки взял ее под руку и повел по направлению к Таймс-сквер.

— Тяжело пришлось? — спросил он, пока они шли.

Шарлотт-Энн кивнула, приноравливаясь к его широкому шагу.

— Мне это знакомо, я тоже прошел через этот ад.

— Вы?

— Конечно. Вы же не думаете, что я так и родился на сцене?

Она пожала плечами:

— Нет, я просто удивилась, вот и все, — и нахмурилась. — Иногда мне кажется, что меня просто загнали в угол всеми этими отказами.

— Я бы на вашем месте не стал волноваться. Вы красивы, возможно, вы самая красивая из всех виденных мною женщин. И можете мне поверить, я немало повидал. Но вы их всех побьете. На вас лежит печать качества, у других девушек этого нет. В вас есть что-то от сдержанной леди из Новой Англии.

— Я родом из Техаса.

— Я знаю. Это чувствуется в вашей речи. Но манеры у вас прямо бостонские.

Шарлотт-Энн насупилась:

— Может быть, мне стоит избавиться от моего акцента?

Он покачал головой.

— Не стоит из-за этого волноваться. Все, что вам нужно, это хорошие роли. Во многих из них ваш акцент придется к месту.

— Но их невозможно получить.

— Не совсем так.

Она посмотрела на него с живым интересом.

— Вы знаете что-то такое, что мне неизвестно?

— Нет. Просто у меня есть то, чего нет у вас — связи. Многие люди в этом городе мне обязаны. Этот бизнес подчиняется одному закону: «ты чешешь мне спину, я — тебе». Все, что нужно мне сделать, — это потребовать некоторые старые долги, чтобы раздобыть для вас приличные сценарии. Некоторые из них вы сможете прочитать и постараетесь сыграть, не проходя подобной унизительной процедуры.

Шарлотт-Энн не могла поверить своим ушам.

— Вы действительно можете такое сделать? — Ее голос упал до шепота.

— А почему нет? — Он беззаботно рассмеялся. — Разве я не Микки Хойт?

Она торжественно кивнула.

— На это, конечно, потребуется время. Самое главное — найти для вас подходящий сценарий. Но предупреждаю: на большую роль не рассчитывайте. Просто приличная. Остальное — в ваших руках. Как вы думаете, справитесь?

— Вы еще спрашиваете!

Микки остановился:

— Вот мы и пришли.

Шарлотт-Энн посмотрела на симпатичное здание.

— Но это же не кафе, — тихо проговорила она.

— Нет. Это отель «Алгонкин». Но мы сможем получить в номере приличный кофе.

По лицу девушки было видно, что она колеблется.

— И должен признаться, я действительно заманил вас сюда. — Он обезоруживающе улыбнулся. — Причем самым бесчестным образом.

Шарлотт-Энн вспыхнула и отвернулась.

— Вы не обязаны подниматься ко мне в номер, хотя мне бы этого хотелось, — негромко произнес он. — Мы можем посидеть в вестибюле и просто поговорить.

— Нет, все отлично. — Она взглянула ему в лицо.

Его глаза неотступно следили за ней, и когда их взгляды встретились, Шарлотт-Энн показалось, что земля остановилась и никого, кроме них, не осталось в целом свете.

Словно под гипнозом она последовала за ним в гостиницу. Они поднялись на девятнадцатый этаж. На двери его комнаты красовался номер 1919. Микки закрыл дверь и запер ее.

Он повернулся к девушке и улыбнулся:

— Не волнуйся, ты не забеременеешь. Видишь ли, любовью можно заниматься и по-другому.

Она смотрела, как Микки расстегивает брюки, зачарованно уставившись вниз. Его пенис уже почти встал, огромный и пурпурно-красный. Так вот он «огурец», о котором шушукались девчонки в школе. Когда ее брат был маленьким, она видела его гениталии, но член взрослого мужчины ей довелось увидеть впервые. Ей и в голову не приходило, что он может так раздуваться или выглядеть таким агрессивным. На какое-то мгновение ее охватила паника.

Шарлотт-Энн почувствовала его руки на своем затылке, он принуждал ее встать на колени. Ковер оказался ворсистым и мягким. Она взглянула на него. Его глаза ярко горели, словно угли.

— Ну, давай, детка, — раздался его тихий хриплый голос. — Действуй, попробуй его.

«Это совсем не то, что называется заниматься любовью», — промелькнуло у нее в голове. Ну и пусть. Она сделала то, что он просил, и когда Микки испустил глухое рычание, инстинктивно отвернулась. Густой поток спермы брызнул на пол. Когда он отпустил ее, то единственное, чем она могла себя утешить, была мысль о том, что дело того стоило.

Ни одна жертва не была слишком большой.

Когда Шарлотт-Энн пришла в «Алгонкин», она вымокла насквозь и напоминала мокрую птицу. Никто не остановил ее, пока она торопливо пересекала вестибюль. Несмотря на свой внешний вид, она казалась принадлежащей к кругу избранных. В ней чувствовалась этакая небрежность человека, привыкшего к роскоши.

Шарлотт-Энн направилась прямиком к лифтам и поднялась наверх. Он всегда ждал ее по пятницам после обеда в одной и той же комнате. Теперь, после всех этих недель, комната 1919 стала ее вторым домом.

И, может быть, сегодня… Она так надеялась, что сегодня он наконец предложит ей прочесть великолепный сценарий.

Стоя перед дверью комнаты, Шарлотт-Энн стряхнула дождинки с пальто, сняла шляпку и потрясла ее, пригладила волосы и перевела дух. Потом негромко постучала три раза.

За дверью послышались шаги. Вот сейчас дверь распахнется, и Микки появится на пороге, высокий и красивый, сияя ей навстречу ослепительной улыбкой и приветствуя ее взглядом, полным обещаний.