— Он очень хороший маленький мальчик, — заметил Энтони. — И хотя внешне он очень похож на отца, порой мне кажется, что есть в нем и что-то от деда. Если присмотреться внимательнее, то он настоящий Вудвилл, один из нас.

— В общем, никому другому ни за что я не поручу роль его опекуна и хранителя, — заключила я. — Он должен вырасти настоящим Риверсом, и двор у него должен быть как у настоящего Риверса. Этот Гастингс — просто грубая скотина, ему я не доверила бы заботу даже о своей кошке. Как, впрочем, и никому из братьев Эдуарда: Георг всегда думал только о себе, а Ричард еще слишком молод. Мой принц Эдуард всему научится у тебя, Энтони. Ты ведь и сам, наверное, не захочешь, чтобы кто-то другой оказывал на него влияние?

Энтони покачал головой.

— Ты права. Я бы тоже никому из них не позволил его воспитывать. Но я даже не предполагал, что король вознамерится отправить его в Уэльс в столь юном возрасте.

— Да, уже этой весной, — грустно подтвердила я. — Просто не представляю, как мне пережить это, как отпустить его от себя.

Энтони помолчал. Потом сказал:

— Видишь ли, свою жену я взять с собой не смогу — если ты рассчитывала именно ее временно сделать хозяйкой замка Ладлоу. У нее всегда было слабое здоровье, а в этом году она чувствует себя все хуже и хуже.

— Да, верно. Но если Елизавета все же захочет жить там, я непременно позабочусь о надлежащем уходе для нее. Но ты ведь не останешься здесь из-за нее?

— Нет, храни ее Господь.

— Значит, ты поедешь?

— Поеду. А ты всегда сможешь посетить наш новый княжеский двор, — с нарочитой надменностью произнес Энтони. — Кстати, где он будет располагаться? В Ладлоу?

Я кивнула.

— Ты сможешь там хорошенько выучить валлийский язык и стать бардом, — шутливо посоветовала я.

— Ну что ж, могу пообещать, что воспитаю мальчика так, как того хотели бы ты и наши родители, — ответил Энтони. — Надеюсь, что сумею привить ему любовь и к наукам, и к спорту. В общем, постараюсь научить его всему, что впоследствии будет ему необходимо, дабы стать действительно хорошим государем и прославить дом Йорков. Между прочим, это немало — вырастить и воспитать настоящего короля. Неплохо оставить после себя такое наследство: превратить маленького мальчика в правителя большой страны.

— И ради этого ты готов пожертвовать своей заветной мечтой о паломничестве? Готов отложить путешествие на год-другой? — уточнила я.

— Ты же знаешь, я никогда не мог тебе перечить. А сейчас твое слово — это, по сути, приказ короля, тут уж никто отказать не в силах. Хотя, если честно, я и сам не против служить юному принцу Эдуарду. Я рад стать опекуном такого замечательного мальчика. И мне, наверное, следует гордиться тем, что именно я стану «делателем» следующего короля Англии. Так что я с радостью буду служить при дворе нашего славного принца Уэльского!

— Неужели и мне теперь придется так его называть? Неужели он больше не будет моим Малышом?

— Увы, но это так, моя дорогая.

Пришло время, и я, а также юный Эдуард, принц Уэльский, вместе со своим дядей, графом Риверсом, и моим сыном от первого брака Ричардом Греем, которого отныне по приказу короля следовало называть сэром Ричардом, в сопровождении немалого количества людей отправились в Уэльс. Ехали мы неспешно, чтобы маленький принц мог посмотреть свои владения, а тамошние жители — посмотреть на него. Эдуард, его отец, говорил, что только так возможно обеспечить безопасность своего правления: явить себя народу, продемонстрировать свое богатство, здоровье, плодовитость и красоту, дать людям возможность почувствовать, что при таком государе никакие беды не грозят.

Мы довольно часто делали остановки и отдыхали. Эдуард был мальчиком сильным, но ему еще и трех лет не исполнилось, поэтому ехать верхом целый день было для него слишком утомительно. Я сразу приказала в полдень непременно устраивать передышку, а вечером пораньше укладывала сына спать в своей комнате. Я и сама была рада, что мы так лениво движемся; на это у меня, разумеется, имелись личные причины, да и ехала я на этот раз в дамском седле, свесив ноги на одну сторону, поскольку у меня уже имелся весьма заметный животик. Без каких бы то ни было происшествий мы добрались до очаровательного городка Ладлоу, и я решила провести там с сыном первые полгода и окончательно удостовериться, что там все в порядке, что моему Малышу удобно и безопасно и он вполне привык к своему новому дому.

Маленький Эдуард пребывал в полном восторге и явно не испытывал никаких сожалений. Он, правда, немного скучал по сестрам, но ему страшно нравилось быть настоящим маленьким принцем и иметь свой собственный замок. Эдуард наслаждался обществом своего сводного брата Ричарда и любимого дяди Энтони. Сразу же вместе с ними он принялся обследовать окрестности замка, глубокие долины, окруженные прекрасными холмами. В Ладлоу Эдуард был окружен заботой тех же слуг, которые состояли при нем с первых дней его жизни. У него появились новые друзья — этих детей, отпрысков местной знати, специально доставили в замок, чтобы они учились и играли вместе с маленьким принцем. Но самое главное — это любовь к Эдуарду моего брата и его неусыпная опека. Целую неделю я спать не могла, зная, что мне предстоит уехать и расстаться со своим мальчиком, а вот Энтони был совершенно спокоен, да и Ричард был весел и счастлив. Малыш же вовсю ликовал в своем новом доме.

Мне, конечно, так трудно было расстаться с сыном еще и потому, что мы никогда не были обычной королевской семьей и никогда не придерживались всех тех многочисленных правил, которые неизбежно ведут к отчуждению друг от друга. Мой мальчик родился, когда мы прятались в убежище, когда нам всем грозила вполне реальная гибель, и первые несколько месяцев он даже спал со мной в одной постели, что вообще неслыханно для принца королевской крови. У него даже кормилицы не было: я сама его кормила, и это за мои пальцы он цеплялся своими крохотными ручонками, делая свои первые шаги. Ни моего сына, ни моих дочерей никогда не разлучали со мной, их матерью, не поручали воспитание нянькам или слугам и уж тем более никого из них не отсылали ко двору правителя какого-то другого государства. Эдуард всегда держал своих детей при себе, и наш мальчик был первым, кому предстояло расстаться с нами в столь раннем возрасте, дабы приступить к исполнению обязанностей правителя собственного княжества. Я страстно любила своего золотоволосого Малыша, я так ждала его появления на свет, ведь именно он сделал мое положение королевы по-настоящему прочным, а своему отцу, тогда еще считавшемуся лишь одним из претендентов дома Йорков, подарил куда большие основания оставить английскую корону себе. Это действительно был наш маленький принц, венец нашего брака, наше будущее.

В июне приехал мой муж Эдуард. Ему хотелось провести вместе с нами последний месяц моего пребывания в Ладлоу. Он привез печальное известие о том, что жена Энтони, леди Елизавета, умерла. Она, правда, хворала уже много лет, страдая неким весьма изнурительным недугом. Энтони заказал несколько месс за упокой ее души, а я втайне — стыдясь самой себя — стала думать, на ком бы мне женить брата.

— Ну, с этим спешить некуда, — заявил Эдуард, — хотя Энтони и предстоит сыграть определенную роль во имя благополучия королевства. Возможно, для этого ему придется взять в жены одну из французских принцесс. Мне необходимы союзники.

— Но надеюсь, ему не понадобится покидать дом? — спросила я. — Не придется расставаться с маленьким Эдуардом?

— Нет. Я и сам вижу, что Ладлоу успел стать для Энтони родным домом. Да и нашему Эдуарду без него не обойтись, особенно когда мы уедем. А нам вскоре придется уехать. В конце этого месяца. Я уже отдал соответствующие распоряжения.

Я тихо охнула, хотя, конечно, знала, что день разлуки рано или поздно наступит.

— Ничего, мы вскоре снова навестим нашего сынишку, — пообещал Эдуард. — Да и он к нам приедет. Не стоит воспринимать это так трагически, любовь моя. Наш мальчик начинает свой путь как принц дома Йорков и наследник английского престола, это его будущее. И ты должна за него радоваться.