— Ричард просил тебя разорвать помолвку с Генрихом Тюдором? — спросила я.
— Нет. Какое все это имеет отношение к моей помолвке с Тюдором?
— Ага, — кивнула я. — Но тебе же и самой понятно, что для Генриха будет чудовищным унижением, когда он обо всем узнает.
— Я бы никогда не вышла за Генриха замуж! — взорвалась дочь. — Я его ненавижу. Уверена, что именно он подослал убийц к нашим мальчикам: так ему будет проще, когда он явится в Лондон занять их трон. Мы же с тобой сразу это поняли. Ведь мы тогда именно поэтому и вызвали тот дождь, помнишь? Но теперь… теперь…
— Что теперь?
— Ричард говорит, что удалит от себя Анну и женится на мне, — выдохнула Елизавета, и лицо ее радостно вспыхнуло. — Он обещает, что я стану королевой, и тогда мой сын сможет занять трон, принадлежавший моему отцу. Мы продолжим династию Йорков, и белая роза всегда будет символом Англии. — Некоторое время она молчала, словно колеблясь, но все же добавила: — Я знаю, матушка, ты не доверяешь Ричарду, но я-то люблю именно этого человека. Неужели и ты не полюбишь его ради меня?
По-моему, это извечный и самый трудный вопрос в отношениях между матерью и дочерью. Итак, могла ли я полюбить Ричарда ради Елизаветы?
Нет. Этот человек вечно завидовал моему мужу; этот человек убил моего брата и сына Ричарда Грея; этот человек отнял трон у моего сына Эдуарда и подверг его жизнь смертельной опасности, а может даже, сотворил с ним и кое-что похуже. Но мне вовсе не нужно было давать Елизавете, самой правдивой из моих детей, столь правдивый ответ. Мне вовсе не нужно было распахивать перед ней душу, поскольку ее-то душу я видела насквозь. Ну что ж, она влюбилась в моего врага и надеется теперь на счастливый конец в этой истории.
И, решив солгать, я раскрыла дочери свои объятия.
— Я всегда мечтала только об одном: чтобы ты была счастлива, — заверила я. — Если Ричард действительно тебя любит и будет тебе верен, а ты любишь его, мне больше ничего и не нужно.
Елизавета прижалась ко мне и положила голову мне на плечо, но вскоре снова выпрямилась и в упор на меня посмотрела. Все-таки она была далеко не глупа, моя девочка!
— И я стану королевой Англии. Уж это-то, по крайней мере, доставит тебе удовольствие, — заявила она.
Дочери прожили со мной почти целый месяц. Мы вели жизнь самой обыкновенной семьи, как когда-то и хотела Елизавета. Через неделю после их приезда пошел снег, и мы, отыскав в хозяйстве Несфилда сани, запрягли в них одну из тягловых лошадей и отправились в гости к соседям, но к вечеру снег растаял, и нам пришлось остаться там ночевать, а на следующий день тащиться домой по грязи и слякоти. Соседи не смогли одолжить нам лошадей, так что мы по очереди без седла ехали верхом на нашем огромном тяжеловозе и добирались до дома чуть ли не целый день, однако всю дорогу смеялись и пели.
А в середине второй недели из королевского дворца прибыл гонец, который привез письма — для меня и Елизаветы. Я зазвала дочь к себе, подальше от младших девочек, которые с утра толпились на кухне и в столовой — пекли к обеду печенье с марципанами. В моей комнате мы с Елизаветой, устроившись по разные стороны стола, вскрыли свои письма.
Адресованное мне послание было от короля.
Полагаю, что Елизавета, конечно же, поговорила с тобой и рассказала, как сильно я ее люблю, а потому я собираюсь поведать тебе о своих дальнейших планах. Я бы хотел, чтобы моя жена официально признала свою неспособность к деторождению и по собственной воле удалилась в Бермондсейское аббатство, освободив меня от брачных клятв и обязательств. Затем я намерен испросить у церкви разрешения на повторный брак и жениться на твоей дочери, после чего она станет королевой Англии. Ты же обретешь статус королевы-матери, а я прямо в день нашей с Елизаветой свадьбы верну тебе твои дворцы в Шине и Гринвиче и назначу королевскую пенсию. Твои дочери поселятся вместе с тобой и останутся при дворе, так что ты сама устроишь брак каждой из них. Они будут всеми признаны как сестры английской королевы и члены королевского семейства Йорков.
Если же кто-то из твоих сыновей все это время где-то скрывается и тебе известно, где он находится, теперь ты можешь безбоязненно за ним послать. Я сделаю его своим наследником, каковым он и будет считаться, пока Елизавета не родит мне сына.
Я женюсь на Елизавете по любви, но уверен — и ты, несомненно, тоже это понимаешь, — что этот брак стал бы также решением всех наших проблем. Надеюсь на твое одобрение, но так или иначе от своих намерений не откажусь. Твой по-прежнему любящий деверь,
король Ричард.
Я дважды перечитала его письмо, мрачно усмехаясь лживым заверениям Ричарда насчет «решения всех наших проблем» — в высшей степени мягкое выражение для той кровавой вендетты, что сгубила моего брата и сына, а меня заставила в итоге поднять против короля мятеж и наложить страшное заклятие на его правую руку. Но ведь Ричард был Йорком, а Йорки всегда воспринимали победу как нечто само собой разумеющееся, да и предложения его были весьма неплохи как для меня самой, так и для моей семьи. Если бы мой сын Ричард смог без опаски вернуться домой и снова стать принцем при дворе его родной сестры, я бы, пожалуй, сочла, что достигла всего, за что поклялась воевать, а значит, смерть моего брата и сына оказались ненапрасными.
Я посмотрела на Елизавету, сидевшую напротив. Дочь раскраснелась, в глазах ее сверкали слезы.
— Он предлагает тебе выйти за него замуж? — поинтересовалась я.
— Он клянется, что любит меня. Пишет, что скучает и очень ждет, когда я снова буду при дворе. Он спрашивает, не приедешь ли ты вместе со мной. По мнению Ричарда, всем следует знать, что я непременно стану его женой. По его словам, королева Анна готова удалиться в монастырь.
— Разумеется, я никуда не поеду, пока Анна во дворце, — заявила я. — Но ты вполне можешь отправляться в дорогу. Однако тебе следует отныне вести себя с большей осторожностью. И даже если королева велит тебе погулять с Ричардом, бери с собой компаньонку. Тебе не следует также сидеть на месте Анны за обеденным столом. — Дочь попыталась прервать меня, но я остановила ее, подняв руку. — Елизавета, я действительно против, чтобы тебя называли его любовницей, особенно если ты всерьез надеешься стать его супругой.
— Но я люблю его, — просто ответила дочь, словно только это и было важно.
Я посмотрела на нее, понимая, что лицо мое выглядит сурово.
— Ты можешь сколько угодно его любить, — отрезала я. — Но если ты намерена выйти за него замуж и стать королевой, тебе придется сделать несколько больше, чем просто любить его.
Елизавета прижала письмо Ричарда к сердцу и пролепетала:
— Но он тоже меня любит.
— Может, и любит, только он на тебе не женится, если сплетники станут шептаться и злорадствовать на твой счет. Ни одна женщина не может стать королевой Англии только потому, что достойна любви. Это как в картах — ты должна все правильно рассчитать, если хочешь выиграть партию.
Елизавета вздохнула. Нет, она была далеко не глупа, моя девочка! И от макушки до пят была настоящей дочерью Йорков.
— Тогда объясни, как мне себя вести, — попросила она.
ФЕВРАЛЬ 1485 ГОДА
Темным февральским днем я попрощалась со своими дочерьми и, стоя на крыльце, долго смотрела, как они вместе с отрядом сопровождения постепенно скрываются в тумане, весь день окутывавшем наше поместье. Несколько минут — и они исчезли из виду, словно утонув в этой белой пелене, даже топота конских копыт, и без того звучавшего довольно приглушенно, стало не слышно.
Без старших девочек дом сразу как-то опустел. Я ужасно скучала по ним, и в их отсутствие мысли мои, как и мои молитвы, все чаще устремлялись к моим сыновьям — к умершему во младенчестве Георгу, к сгинувшему без вести Эдуарду и находящемуся далеко на чужбине Ричарду. Об Эдуарде я по-прежнему ничего толком не знала, я не видела его с тех пор, как он отправился в Тауэр, и от Ричарда не было никаких вестей, кроме того первого и единственного письма, в котором он рассказывал, что у него все хорошо и теперь он откликается на имя Питер.
