Клеомедянин позволил своему сознанию свободно выбрать путь к ней, где бы они сейчас ни находилась. Он уже готов был сорваться и улететь с хрустальной радуги, как вдруг сверху, чуть ли не прямо на него, обрушилось неведомое существо, похожее на двух сросшихся, будто сиамские близнецы, женщин. Правильнее сказать, одна, горящая возбужденным пламенем, будто бы поглощала другую, которая была без сознания. Эта противоестественная ассимиляция доставляла горящей невыносимые муки, но она ничего не могла изменить, чтобы спастись и спасти свою невольную спутницу.

Эфий почуял в безжизненной девушке что-то знакомое.

«Явись! Явись!» — кричала горящая и тянула к нему огненную руку, другой изо всех сил удерживая компаньонку.

Он поймал их в объятия и тогда понял, кем была девушка без сознания.

«Постарайся успокоиться, — попросил клеомедянин горящую, прижимая их обеих к себе, — иначе я не смогу вам помочь, я ничего не вижу в твоем костре мыслей».

«Наконец-то… наконец-то я нашла хоть одного! — силуэт полыхал все слабее. — Помоги нам. Я не знаю, почему так произошло, почему я оказалась в ее теле и в этом непонятном мире. Я не могу вырваться отсюда, я не могу. А мне нужно спасти одного человека. Без меня он погибнет. И еще я должна помочь Учителю… И еще… Святой Доэтерий! И еще там осталась моя настоящая оболочка, понимаешь?»

Эфий деликатно проник в открытый коридор воспоминаний горящей и пропустил через себя всю ее жизнь до последней минуты — даже ту, где эта жизнь сдваивалась с жизнью бесчувственной девушки из этого мира.

«Я свяжусь сейчас с госпожой Палладой, — тревожно подумал Эфий, возвращаясь из ее глаз на радугу. — По-моему, все зашло слишком далеко, и ты начала поглощать ее сознание»…

«Да, я чувствую это. Я не хочу этого, ведь тогда ее не станет, и я никогда уже не смогу вернуться!»

«Эфимия…»

«Это она Эфимия. Я — Нэфри!»

«Я знаю. Вернитесь с нею в ее тело, и скорее. Я сделаю все, что нужно!»

«Спасибо. Кто вы?»

«Меня зовут Эфий».

«Эфий… Кажется, я где-то встречала вас… В том, в моем мире. Я не близко, но знаю вас, видела. У вас очень запоминающаяся душа, Эфий!»

Он улыбнулся, и незнакомка, охватив Эфимию за плечи, метнулась к берегу, исчезая на лету.

Клеомедянин вынырнул в физический мир. Тело еще даже не успело онеметь от неподвижности: здесь едва ли минуло пять минут.

Он бросился в дом, взлетев по каменной лесенке из нижнего палисадника в верхний, а дальше — по ступенькам старинного здания. Тут находилась нынешняя «база» псиоников, выполняющих свою работу в Италии. Пара месяцев — и штаб-квартира сменит адрес, а здесь снова откроется отель или ресторан.

Эфий вбежал в свою комнату, схватил ретранслятор и связался с Аланом Палладасом.

— Ты чего там? — недовольно пробухтел сонный биохимик, отнимая голову от подушки.

— Мне срочно нужен номер вашей дочери, здравствуйте!

— А чего так заполошно?

— Я объясню, только позже.

— Ну, лови. Вот нигде и никогда нет от вас спасения! Уже и лег в неурочное время, думал выспаться, так нет же…

— Спасибо!

Эфий не стал дослушивать и принялся вызывать Фанни.

В Нью-Йорке день был еще в самом разгаре. Палладу он застал в обществе госпожи Бароччи и даже обрадовался при виде сразу двух псиоников. Эфий вкратце рассказал им, в чем дело.

Фанни ошеломленно открывала и закрывала рот, похожая на рыбу, которую выкинули на берег, а вот Джоконде его история новостью не показалась, и она невозмутимым тоном прокомментировала:

— Что-то подобное я и предполагала…

— Что?! — гречанка резко повернулась к ней.

— Не одержимость, не шизофрения, не псионическая атака, а именно интеграция подобного в подобное…

— И ты молчала?! — возмутилась Паллада, уже забыв про клеомедянина. — Молчала и бездействовала?

— Молчала, но не бездействовала. Я постоянно наблюдала за нею… пока она не попала в Санта Монику…

Фанни готова была разорвать ее на части. Эфию вспомнился мечущий молнии взгляд подполковника Калиостро, которого он увидел в памяти «Эфимионэфри», и подумал, что эти муж и жена друг друга стоят.

— Ты обязана была сказать!

— Кто из нас ее мать, ачиденти?! Коса диаволо?! Вы даже не обратили внимания на то, что произошло с нею в многомернике!

Паллада чуть отступила:

— Я обратила. Но…

— Дети запретили мне говорить вам. Эфимия хотела, чтобы ее посмотрел посторонний псионик, а не мать. Я считаю, что она права: слишком много личного вредит делу.

— Они сейчас где-то в ВПРУ, — вклинился Эфий, напоминая о своем существовании.

Женщины оглянулись на его голограмму.

— Где? — почти крикнула Фанни.

— Я не знаю. Там была комната с зеркалами… когда-то…

— Была? — уточнила Джоконда. — Почему «была»? Это же «зеркальный ящик» КРО.

— До того… э-м-м-м… — Эфий замялся, — до того, как там побывала Эфимия это был… «зеркальный ящик». Теперь нет. Господин подполковник имел неосторожность немного испугать их обеих. Он решил, что кто-то замаскировался под его дочь… Ну вот она, эта вторая, и… Но никто из них не пострадал!

— С ней что? — Паллада вплотную подступила к голограмме, и Эфий в реальности даже сделал невольный шаг назад, удерживая дистанцию, как если бы они общались лично.

— Она уже очнулась, — твердо сказал клеомедянин.

— Спасибо вам, Эфий! — подозрительно ласково, ну точно мама сыну, улыбнулась ему Джоконда из-за плеча Фаины и, ухватив ту за рукав, потащила за собой: — Андиамо пьйу вилоче!

Голограмма погасла.

Эфий перевел дух и с облегчением засмеялся, усаживаясь на подоконник.

— А еще пси-агенты! — он отключил ретранслятор. — Легче понять мироздание, чем предсказать госпожу Палладу…

В проеме калитки, открывающейся дверцей внутрь дворика, показалось что-то черное. Рассмотреть его из окна в сумерках было трудно, однако оно вошло и оказалось человеком в маске. Гость махнул рукой, подманивая Эфия к себе и демонстрируя небольшую коробку.

Клеомедянин спустился в палисадник. К тому времени пришедший уже сидел на скамейке под глухой кирпичной стеной, оплетенной диким виноградом.

Это был кто-то из участников карнавала. Эфию попадалась здесь похожая маска, но и теперь он поежился от ее неприятного вида. Визитер был в средневековом черном облачении, кроваво-красных перчатках и огромной шляпе, напоминающей берет, но с широкими полями. Самой отвратительной деталью в этом образе был длинный нос-клюв, свисающий к подбородку человека и задевающий белый гофрированный воротник. Маска напоминала череп неизвестной птицы, хищной и обязательно злой.

— Добрый вечер. А вы кто? — спросил Эфий.

Незнакомец ловко покрутил в пальцах тросточку и коснулся ею принесенной коробки.

— Я — Лекарь Чумы, — насмешливо ответствовал он измененным голосом.

Эфий понял, что где-то — возможно, в носу-клюве, куда во времена эпидемий настоящие средневековые лекари наталкивали снадобья, чтобы не заразиться страшной хворью, — в одежде гостя встроен метаморфон. Почему бы не замаскироваться до полной неузнаваемости, если техника позволяет эту прихоть и если издревле весь смысл карнавала заключался в сохранении инкогнито?

— Господин Калиостро и Марчелло будут ждать нас у канала Аморе делла Коломбина. Просили подойти. Здесь, — Лекарь чумы снова ткнул тросточкой в коробку, — ваш костюм. Переодевайтесь, я подожду. Вы ведь плохо знаете город?

— Я его вообще не знаю!

— Ну что ж, тогда у вас есть шанс посмотреть Венецию.

Мужчина — кажется, это все-таки был мужчина, Эфий ощущал мужскую энергетику под бесформенными черными покровами — привстал со скамейки и церемонно приподнял свой головной убор, под которым обнаружился плотно облегающий черный капюшон:

— Медико делла Песте будет рад прогулке с синьором Баутой.

Эфий кивнул и под пристальным взглядом невидимых глаз Лекаря Чумы снова отправился в дом. Предложенная игра начала его затягивать.