— Да, господин советник. По меньшей мере — полтора часа.

— Я уже хочу посмотреть на эту крошку. Полтора часа! — хмыкнул он себе под нос, входя в палату. — Ну надо же!

Ему стоило, не оглядываясь, лишь поднять руку, чтобы Пинерус тотчас же вложил в его ладонь папку с историей болезни. Форгос сунул папку под мышку и проследовал прямо к кровати.

— Оставьте нас все, тут не представление, — потребовал он, заглянув в лицо Нэфри Иссет.

Врачи и его личная охрана поспешно ретировались за дверь.

Форгос обошел изголовье, рассматривая приборы.

— Ну, здравствуй, беглянка. Оказывается, я хорошо знаю твоего папашу. У вас с ним даже вкус один и тот же… — он стремительно наклонился к ней и почти лизнул в шею. — Совсем тот же! Мы так замечательно спорили с ним, и он убеждал меня, что питающую сущность обмануть нельзя. Ха-ха. Вот он и не смог, к нашему обоюдному огорчению. А я ведь его убеждал тогда, что ставить преграды самому себе глупо, развитие бесконечно и можно все, нужно лишь пожелать! Да… Так что мне с тобой теперь делать, красавица? М? Есть идеи? Во всяком случае, идеи, как спрятать эту шкатулку у тебя были…

Советник уперся руками в края кровати возле ее плеч, нависнув над Нэфри мрачной тенью. Аппарат искусственного дыхания продолжал шипеть, по экрану кардиографа бесшумно бежало зубчатое кружево, меняющиеся по форме пятна плавали на мониторе энцефалотомографа, шлем которого прикрывал верхнюю часть головы девушки. Нэфри напомнила Форгосу создание из фантастической киноленты, наполовину сделанное из органики, наполовину из синтетического вещества. Он подумал, что хорошо бы сейчас перещелкнуть какой-то тумблер, чтобы она взяла и поднялась, как показывают в тех фильмах.

— Не вижу я тебя, — наконец признал советник разочарованным тоном. — Не вижу нигде, уж прости, крошка. Куда тебя занесло?

Он оттолкнулся от нее, выпрямился и пролистал историю болезни, после чего в задумчивости пощипал подбородок:

— Гм… Протоний покарай, ну а если это и в самом деле именно кома? Не выход, а кома? Ведь так подумать — а может, зря я бросил врачебное ремесло? Сейчас был бы умным, нашел способ тебя поднять…

Форгос и в самом деле бросил медицину девятнадцать лет назад. Как обрубило. До сих пор он втайне считал, что из него мог бы получиться неплохой нейрохирург. Однако все сложилось так, что ему пришлось пойти по политической стезе, и новая карьера вела отсчет с Нового года девятнадцатилетней давности. Теперь Форгос знал, что произошло в ту новогоднюю ночь в складской части предприятия, соседствующего с подземной клиникой. Он уже перещелкнул тумблер своей судьбы, и теперь оставалось лишь ждать подходящей волны, которую нет-нет да присылает море жизни. И, кажется, сейчас эта волна была уже на подходе. Советник не знал, с чем или с кем она связана, но что-то приближалось, что-то готовилось…

Резко и неприятно запиликал вызов. Форгос отпустил руку Нэфри и поднес трубку к уху:

— Слушаю, мэтр Картакос!

Из динамика донесся голос Самого:

— Чем порадуете, советник?

Гатаро Форгос взглянул на девушку и кивнул:

— Она у нас, мэтр.

— Есть изменения?

— Пока нет. Это кома. Но я сам займусь ею с сегодняшнего дня! — поспешно добавил он.

— Я прилетаю послезавтра, советник. Постарайтесь, чтобы хоть к тому времени вам было что сказать.

— Буду стараться, мэтр, — с улыбкой заверил Форгос и, убрав телефон, сразу же нахмурился. — Навертела ты, засоня… Я и не ожидал от тебя такой прыти. Способная ты девчонка, вся в своего отца. Навертела — теперь лежи. Будем думать, что с тобой делать дальше.

И с этими словами советник покинул палату Нэфри.

— Доступ разрешен.

Чуть поклонившись, кривая амазонка поворотила коня. Ее соратницы дали дорогу креслу-носилкам с восседающей на золотых подушках девицей в богатом убранстве и крупному седому волку, который неторопливо шел следом за рабами.

Когда визитеры прошли в похожую на критский лабиринт директорию спецотдела, всадницы обменялись многозначительными взглядами.

— Не проще ли им было через ГК? — шепотом спросила одна из амазонок главную.

— Пит, не задавай мне вопросы, ответов на которые я не знаю, — отозвалась одноглазая воительница, и ее вороной гулко топнул мохнатой ногой о камень.

Пит в своем виртуальном образе лишь пожал плечами, давая понять, что хоть таись, хоть не таись, а он прекрасно узнал в одном из гостей близкого родственника Дика. Не так уж часто глава псиоников пользовался чером[13] для вхождения в информзону ВПРУ.

Тем временем визитеры добрались до центра лабиринта. Султанша поднялась из своего кресла, и оно исчезло вместе с виртуальными рабами-носильщиками. Посреди круглой белой площади высилась белая же статуя человекобыка. Угрюмый взгляд зверя сверлил пришельцев, неприветливо поблескивая из-под тяжелых надбровий.

Женщина с волком приблизились к минотавру и взошли на постамент по трем широким ступеням. Облик султанши был прелестен и юн, однако глаза пожилой, умудренной жизненным опытом женщины делали ее лицо странным и тревожным.

Человеческие глаза были и у волка, спокойно присевшего у ее ног, пока постамент вместе со статуей ввинчивался под землю, спуская пассажиров на своеобразном лифте в нижние секторы владений специального отдела.

— Любопытно, — произнесла султанша, слегка покачав хорошенькой юной головкой.

— О, да, госпожа Каррера, — согласился волк, с трудом сдерживая зевок. — Наши управленцы — ребята не без фантазии.

— Это ведь здесь служит ваш сын, господин Калиостро? В этом филиале?

Зверь улыбнулся и неопределенно двинул ушами, щуря непрозрачные желтоватые глаза.

— И где теперь проживает этот… э-э-э… Оскольд Льи? — продолжала она.

Чер Фреда Калиостро поднял умную морду, чтобы заглянуть в лицо черу президента.

— Спекулат Оскольд Льи, госпожа президент, — сказал он хрипловатым голосом, который, по замыслу разработчиков образа, должен был имитировать звериное рычание, — проживает в Нью-Йорке под надзором КРО. Зарекомендовал он себя с положительной стороны. Исходя из этого, ваша предшественница подписала тот документ, и господина Льи доставили в Москву в институт академика Савского, а затем привезли обратно. Все сведения об эксперименте я собираю в нью-йоркском филиале, в специальном отделе…

— По особым соображениях, — с улыбкой добавила госпожа Каррера.

Волк изящно поклонился.

Спираль завершила спуск, и гости информзоны вышли на пристань. Минотавр снова стал подниматься в небо, величаво проворачиваясь вокруг своей оси.

Вокруг плескалось море, в бухте взвизгивали виртуальные чайки и белели спущенные паруса виртуальных кораблей.

— Кто же занимается здешним дизайном? — президент не стала скрывать изумление.

— У них есть особый технический отдел. Они там зовут себя Хранителями. Программисты-затейники, словом.

— Персоналу не скучно работать, — звонко рассмеялась госпожа Каррера. — Ну а погружение в гель — это издержки профессии. Знаете, а ведь я сейчас совершенно не чувствую, что с моим настоящим телом, господин Калиостро. Это так необычно. Мне прежде не доводилось пользоваться черами, и теперь я кажусь себе невероятно отсталой…

К ним подлетел небольшой — с десятилетнего мальчика — человек в светло-серой тунике, отделанной характерным древнегреческим орнаментом. Порхать в воздухе ему позволяли забавные сандалии с крылышками колибри, и он держал в них равновесие так, как это делают, катаясь на роликах или коньках. Вытянувшись во фрунт перед президентом, он пригласил гостей идти следом.

— Нас интересует информация по ТДМ, ВТО и, в частности, по экспериментам, где участвовал Оскольд Льи, — сказал Калиостро миниатюрному Гермесу.

— Понял, сэр, мэм! Сейчас она вам будет предоставлена в полном объеме.