И тут раздался оглушительный хлопок, затем звон разбитого стекла. Девочка вздрогнула и покрепче вцепилась в ветку.

Гигантским прыжком из окна вылетел Нат. Кровь из порезов быстро напитывала его светло-серебристую шкуру. Он метнулся к забору, перемахнул его и понесся по улице пуще ветра.

— Ал! Там, кажется, ваш волк! — сообщил Солондан, стучась в приоткрытую дверь кабинета молодого коллеги. — С нашей стороны.

Только со стороны синтез-лаборатории Ал и впрямь услышал жуткий вой старого Ната. Они торопливо перешли в кабинет Солондана и отца Танрэй. Ал раскрыл окно.

Внизу на большом валуне, изогнувшись, рвал воем свою глотку окровавленный Нат.

— О, Природа! — воскликнул Ал и бросился к лестнице.

Волк не стал церемониться. Вцепившись зубами в рукав хозяина, он поволок его за собой. Алу пришлось бежать, чтобы не упасть и не тащиться по пыли за собственным псом.

Паорэс протянул руки, чтобы снять медальон, однако Ормона удержала его:

— Оставьте, пусть он будет у вас. Может быть, судьба решит, что вам надо быть с Эфимелорой, и амулет вам в том поможет…

Орэ-мастер приглядывался к ней, прислушивался и никак не мог понять, что с ней не так. Ее приезд вызвал в нем небывалое волнение, да и жена, перед тем как выйти, посмотрела на них как-то странно.

Простившись с хозяевами, Ормона вскочила на свою гайну, огрела ее плеткой и галопом вылетела из закопченного и зловонного комплекса Теснауто.

И вот где-то на середине пути между городом и комплексом она увидела приближающуюся к ней со склона женщину, в которой безошибочно узнала Танрэй. Ормона все поняла: поганка знает и бежит вызвать на Поединок. С кем — с ней?! Что ж, каждый сам выбирает свою смерть.

Танрэй остановилась, сгребая к себе все доступные ей силы. Это было бы смешно, если бы не было так печально. Ормона спрыгнула с попоны и покачала головой: и это все, на что ты способна?

Собрав всю возможную силу из энергий земного чрева и небесного океана, она вышвырнула упреждающий удар и лишь в последний момент успела заметить, что «куарт» Саэти присоединил к волне свою толику. А это значит, что, натолкнувшись на «куарт» попутчика, змея развеется или ослабнет, не навредив жене Ала.

Для Танрэй все произошло мгновенно. Пространство колыхнулось перед нею. Она не увидела змею. Она ощутила ее, но так, словно видела-слышала-обоняла и даже осязала. Это был стремительный бросок громадного гибкого тела, со свистом рассекающего воздух, словно лезвие острейшего кинжала. Это был непонятный, отдающий в затылке запах яда из зубов призрачного пресмыкающегося. И, наконец, это был холодный и липкий ужас — под стать сверкающей гладкой чешуе змеи-убийцы.

Впоследствии и Танрэй, и Ал думали, что это силы самой Природы хранят будущую мать и ее нерожденное чадо — они не знали закона полярных «куарт», которые не могут противоборствовать между собой, и не знали о Саэти.

Танрэй увидела Ала, бегущего к ним вслед за волком — те лишь чуть-чуть опоздали. Отраженная и почти рассеянная змея летела в него. Нат подпрыгнул, перехватив часть атаки на себя, смертоносная энергия прошла по нему вскользь, но пес со стоном покатился по земле. Ал успел уклониться, и безразличная ко всему волна, которая была обязана отыскать любую цель, понеслась на пригорок, куда только что взбежал Тессетен.

Все чувства обострились сейчас в Танрэй. Никогда прежде она не видела и не чувствовала того, что стало для нее доступным сейчас, в эти секунды.

Сетен не просто отбил нападение. То ли не разобравшись, то ли по каким-то иным, одному ему ведомым причинам, он добавил в удар свою, стократно преумноженную силу. Преумноженную из-за присутствия Танрэй — по тому же роковому закону взаимодействия попутчика и попутчицы.

Гайна за спиной своей хозяйки завизжала и взмыла на дыбы.

Он не успел. Он, провозившись с проклятой ногой, прибежал самым последним, когда эти сумасшедшие уже спустили друг на друга всех волков. Но слабенькая искорка посыла Танрэй рассеялась еще по пути к Ормоне, а вот гигантская змеюка Ормоны, лишь частично утратив заряд после неудачи с противницей, перекинулась вначале на Ната, сбив его с ног, затем проскользнула мимо счастливчика-Ала, будто заговоренного от смерти после падения со Скалы Отчаянных, и рванула к последней мишени — к нему.

Он не стал разбираться, что там понамешано — а намешано в змеюке было много разнородных энергий. Просто отзеркалить — это не выход, все пойдет по новому кругу и в итоге кого-нибудь покалечит или убьет. Волну надо нейтрализовать, а она не из тех, которые можно обмануть, подсунув в качестве жертвы бессловесную скотину вроде ормониного жеребчика, она настроена вышибить именно человеческий «куарт».

И в последнее мгновение Тессетена осенило: ведь рядом же Танрэй! В памяти мелькнула сцена на корабле «Сэхо», когда они стояли друг против друга, овеваемые ветерком, и растерянно озирались. Волну можно развеять, перенастроив ее опять на Танрэй, ведь теперь там будут вложены его силы.

Точно так же, как тогда, змея в присутствии попутчицы усилилась многократно, словно вытянув из него неприкосновенный запас энергии, о котором не подозревал и он сам. Сообщив имя жертвы, Сетен отпустил волну.

А потом…

Вихрем пронеслись в голове кусочки воспоминаний из разных лет его жизни. И последним прозвучало предупреждение Паскома: «Только будь осторожен!» Учитель говорил не о том, что опасность угрожает ему, он говорил, что он сам представляет опасность и должен быть осторожен. Кулаптр знал или догадывался, что…

…Лицо спящей Ормоны в измерительной капсуле и бешеные пики на энцефалограмме при звуке имени… Танрэй…

Сетен дико закричал и застыл в оцепенении, когда понял, что всё, поздно.

Она в самом деле была истинной Танрэй. Но не носителем «куарт» его попутчицы. Такую подлость устроила им Природа непонятно за что.

Ормона не успела ни вскрикнуть, ни двинуться. Ее защиту смело, будто волной от взрыва распада. Гайну за спиной хозяйки убило даже остатками «змеиного укуса».

Словно бы ни единой косточки, ни единого суставного сочленения не осталось в теле женщины. Она просто осела наземь, будто сброшенное кем-то платье из тончайшей материи. И при этом, в полном параличе, ее сознание жило еще несколько мгновений. Ормона все видела, все понимала, но уже ничего не чувствовала и ничего не могла изменить…

Ал с содроганием увидел, как мертвые губы той, кто еще недавно была красавицей-Ормоной, растянулись в улыбке, адресованной черными глазами ему, владельцу чужого имени…

«Жди! Я вернусь за тобой… любимый!» — отчетливо прозвучало у него в мозгу, и указательный палец парализованной руки покойницы нацелился в его сторону.

А потом с ее телом вдруг что-то случилось и, уже мертвая, с хлынувшей из носа и рта кровью — всего за мгновение волна превратила ее внутренности в месиво — Ормона перевернулась и какими-то странными нечеловеческими рывками, по-паучьи поползла к ним. Из подернутых белой пленкой глаз вместо слез текла тоже кровь…

Тучи над Кула-Ори разверзлись, и среди бела дня на землю глянула ужасная луна, зачерненная полным лунным затмением. А затем хлынул ледяной дождь.

На глазах у черной волчицы, наблюдавшей за улицами Эйсетти со своего холма, Храм на площади вдруг застонал и начал проваливаться сам в себя, вздымая к небу клубы темной пыли, опадающей на снег жуткой копотью. Зверь испугался и завыл, ощутив внутри непонятную пустоту.

А над приговоренным к смерти континентом нависала черная луна…

…И Сетен понял: сейчас произойдет то, чего он боялся больше всего. Это моэнарториито сейчас волочет вперед погибшее тело, а Ормоны больше нет. Их осталось пятеро. Волка, даже если он еще жив, она не выберет. А Танрэй и Ал так близко… И Коорэ! Коорэ, воззвавший к сердцу своему несколько минут назад! Почему он не дал сказать Фирэ, тот же пытался что-то ему сказать, задержать…