Чуть подавшись вперед, Чодри развел руками.

— Вы правы — фотографии действительно выложены в Интернете. Но не высокоразрешающие.

— В книге будут развороты и вкладки, и нам по возможности хотелось бы иметь изображения с самым высоким разрешением.

Руководитель откинулся назад.

— Боюсь, такие изображения строго засекречены. Не беспокойтесь, мы снабдим вас всем необходимым, и четкости снимков для вашей книги будет более чем достаточно.

— А почему засекречены?

— Стандартная процедура. Технология получения подобных изображений строго засекречена: мы не хотим, чтобы наши противники узнали, насколько она совершенна.

— И сколь же велико это самое высокое разрешение?

— Повторяю, я не вправе обсуждать с вами технические особенности. Говоря общим языком, с орбиты мы можем разглядеть на поверхности предмет величиной до пятидесяти дюймов. А при помощи нашего поверхностного радара заглянуть на глубину до ста ярдов.

Форд присвистнул.

— Удалось увидеть что-нибудь интересное?

Чодри улыбнулся, обнажая белоснежные зубы.

— Все, что мы видим, кажется нам интересным и необычным. Мы точно Колумбы, открывающие Америку.

— А что-нибудь такое… сверхъестественное?

Улыбка начала сползать с лица Чодри.

— Что вы имеете в виду? — холодно поинтересовался он.

— Ну, скажем, вы бы вполне могли увидеть на поверхности нечто такое… например, инопланетный космический корабль, — с легкой усмешкой предположил Форд. — Как бы вы тогда себя повели?

Теперь уже улыбка исчезла окончательно.

— Прошу вас не шутить на эту тему, мистер Форд. У нас тут хватает — повторяю, вполне хватает — шутников, выдвигающих свои безумные теории. А перед зданием собирались и настоящие демонстрации, требовавшие обнародовать снимки обнаруженных нами инопланетных цивилизаций. — Он прервался, затем продолжил: — Вы ведь просто пошутили, мистер Форд? Или у вас имеются какие-то особые основания для подобных вопросов?

— Я пошутил, — ответил Форд.

— Вы правы, доктор Чодри, — вступила Эбби. — Я где-то прочла о том, что чуть ли не сорок процентов американцев свято верят в существование разумной жизни во Вселенной. Подумать только — какая глупость!

Чодри неуютно поерзал.

— Что ж, — покосившись на Эбби, бодро сказал Форд, — вы нам очень помогли, доктор Чодри.

Чодри поднялся с явным облегчением.

— Мистер Форд, мы рады сотрудничать с вами в создании книги. Все снимки — на нашем веб-сайте. Просто выберите те, которые нравятся, и моя пресс-служба предоставит вам изображения с самым высоким — официально допустимым — разрешением. — Подарив им весьма натянутую улыбку, он привычным жестом проводил их из кабинета.

— Просто потеря времени, — пробормотала Эбби, пока они шли подлинным коридорам.

Форд поскреб подбородок и, оглядевшись, направился за угол в неизвестном направлении.

— Эй, Эйнштейн, — окликнула его Эбби. — Вы заблудились.

На лице Форда появилась хитрая усмешка.

— Черт возьми, такое большое здание — не знаешь, куда идти. Немудрено потеряться. — В очередной раз свернув за угол, он продолжил путь по коридору.

Эбби едва поспевала за ним.

— Просто не отставай, — сказан Форд, вновь сворачивая за угол, и Эбби поняла, что он, похоже, знал, куда шел. Они остановились перед закрытым кабинетом. Форд постучал.

— Войдите, — раздался довольно раздраженный голос изнутри.

Форд распахнул дверь и вошел. Эбби увидела весьма объемного человека с неприятно мясистым лицом, в рубашке с короткими рукавами и пухлыми руками. В помещении было жарко и пахло потом.

— Доктор Уинстон Дерквейлер? — с ходу начал Форд.

— Да?

— Я из управления, а это моя помощница, — кивнул он на Эбби.

Дерквейлер переводил взгляд с него на нее и обратно.

— Из управления? Какого управления?

— Около месяца назад, — словно не слыша его, продолжал Форд, — убили одного из ваших ученых.

Эбби была потрясена: она не предполагала такого поворота событий — Форд до последнего не раскрывал свои карты.

— Да, — ответил Дерквейлер, — но, насколько я понял, дело закрыто.

Форд повернулся к Эбби.

— Мисс Стро, прошу вас, не закроете дверь?

— Конечно, сэр. — Захлопнув дверь, Эбби для пущей убедительности повернула замок.

— Дело-то, может, и закрыто, но следствие по поводу нарушения безопасности продолжается.

Дерквейлер удивился:

— Нарушение безопасности? Я не совсем понимаю…

— Скажем так — доктор Фримэн оказался несколько неосмотрителен.

— Ничего удивительного.

— Рад, что вы меня понимаете, доктор Дерквейлер.

— Благодарю.

— Мне сказали, я могу рассчитывать на вашу помощь, — улыбнулся Форд. — И в этом случае хотел бы получить список сотрудников вашего отдела.

Дерквейлер помялся.

— Поскольку речь идет о безопасности, я… мне необходимо взглянуть на ваш пропуск или удостоверение…

— Разумеется! Прошу прощения. — Форд вынул весьма потертый жетон, на котором Эбби успела разглядеть сине-бело-золотистую штамповку со словами «Центральное разведывательное управление».

— Ах вот вы из какого управления! — воскликнул Дерквейлер.

Жетон вновь исчез в кармане костюма.

— Но это только между нами, договорились?

— Несомненно. — Порывшись в своих папках, Дерквейлер выдернул листок бумаги и протянул Форду. — Вот, сотрудники моего отдела: имя, должность, контактная информация.

— А бывшие?

Сосредоточенно сдвинув брови, Дерквейлер вновь обратился к папкам.

— Здесь сведения за последний квартал. Если вам нужна более ранняя информация, советую обратиться непосредственно в отдел кадров.

Пять минут спустя они уже были на большой автостоянке сбоку от здания. В машине оказалось нестерпимо жарко, а сиденье раскалилось как сковорода. Эбби никогда не бывала в Южной Калифорнии и очень надеялась никогда туда не возвращаться. Как можно жить в таком климате? Сейчас бы в январский Мэн.

Форд завел машину, и из кондиционера вырвался залп горячего воздуха. Эбби, прищурившись, посмотрела на него.

— Отлично сработано, специальный агент Форд.

— Благодарю. — Форд вытащил из кармана полученные у Дерквейлера листочки и протянул ей. — Отыщи мне какого-нибудь обиженного бывшего сотрудника — желательно уволенного.

— Думаете, они что-то скрывают?

— В таких местах всегда что-то скрывают. Это их сущность. Любая бюрократия — не важно, из какой области — неизменно стремится контролировать информацию, расширять свой бюджет и продлевать срок пребывания у власти. Если они и обнаружат что-то необычное на Марсе, то, можно не сомневаться, утаят это. Слава Богу, есть обиженные сотрудники — кто ж, как не они, привнесет долю открытости в дела государственной важности?

Марк Корсо зашел в мрачный дом, взял со столика почту, просмотрел, раздраженно швырнул назад и прошел в гостиную. Плюхнувшись на диван, он включил игровую приставку «Икс-бокс» с «Обителью зла-5». До начала работы в «Мото» оставался еще час, и требовалось чем-то себя занять.

Начавшаяся игра сотрясла маленькую гостиную грохотом выстрелов, взрывов и разрушений. Он пробовал играть минут десять, однако это не помогало. Нажав на паузу, он отложил пульт, и в комнате вновь воцарилась тишина. Игра совершенно не интересовала его, перестала заводить со времени открытия, начавшейся неопределенности, с ожидания звонка Марджори — ожидание, ожидание, ожидание. Завтра утром он поедет в «Таймс».

После звонка Марджори прошло лишь два дня, и она по-прежнему просила его не высовываться. Может, она тем временем сама пыталась отыскать на снимках устройство? Что ж — удачи: ей его ни за что не найти.

Он вспомнил про утренний звонок журналистки. Стараясь проявлять осторожность и осмотрительность, он тем не менее предоставил ей — как ему казалось — достаточно информации, чтобы Чодри ощутил жар под своей задницей и прочувствовал, что будет, если о диске узнают. Правда, теперь, мысленно возвращаясь к этому разговору, Корсо сомневался, стоило ли так откровенничать. Хотя она и заверила, что их беседа не записывается и его имя нигде не всплывет.