— Где мы остановились? — Я положила руки ему на грудь:

— Я не могу. — Он разочарованно вздохнул и покачал головой:

— Нет, ты можешь, и ты хочешь. — Он был прав в обоих случаях.

— Мы не должны. Мы не должны начинать, потому что потом это перерастет во что-то большее, и я не могу допустить этого. Я не могу допустить, чтобы что-то было, потому что я не хочу терять это. Лучше вообще не начинать, чем потом ощущать боль от потери. Я не хочу терять тебя, Дасти.

— Ты не потеряешь меня.

— Я и не думала, что собираюсь терять Натана. Он когда-нибудь рассказывал тебе обо мне?

— Да. Но я, однако, не знал, что это ты. Он всегда называл тебя Джосси, но я не проводил аналогий. И он никогда не рассказывал много о тебе. Только то, что вы стали друзьями и что у тебя ужасный музыкальный вкус, он был полон решимости это изменить, — я почти улыбнулась, вспоминая это:

— Да, он говорил об этом. Много.

— Ты любила его? Из-за этого?

— Нет, я не любила его в том смысле, в котором ты спрашиваешь. Я любила его как старшего брата, которого я очень хотела иметь и никогда не имела. У меня есть множество родственников, но я не очень-то близка с ними. Они, как правило, приходят и уходят тогда, когда мои родители женятся или разводятся. В моей жизни было много людей, которые приходили и уходили, но я была уверена, что он — один из тех, кто останется, всегда будет здесь, а теперь он ушел, и это моя вина, и я не смогу жить, если потеряю и тебя. Я не могу, Дасти, потому что я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя, что не могу потерять. Не могу, — на этот раз за поцелуем потянулась я, и он встретил меня на полпути.

— Я тоже не хочу потерять тебя, но никто из не собирается уходить куда-либо сейчас, в этот момент, поэтому мы должны наслаждаться этим.

— Живи одни днём, — сказала я, касаясь его щеки. Ему было так хорошо. .

— Да, Нейт иногда говорил так.

— Я знаю.

— Так давай жить, Джосселин. Прямо сейчас, — наши губы еще радостнее воссоединились. Теперь настало время соединиться и для наших тел. Поцелуи стали более интенсивными, он прижался ко мне, и я знала, что, без всякого сомнения, он бы хотел, чтобы я отдалась ему полностью.

— Отнесешь меня в комнату? — Второго шанса может не быть.

— Ты уверена?

— Да. Поживи хоть чуть-чуть со мной.

— Хорошо, Рыжик, — он взял меня на руки и понес в комнату. Я не думала, было ли это плохим или хорошим решением, и не пыталась предугадать последствия. Было бы утомительно делать все то, о чём думаешь. Так же, как когда я отдавала всю себя замечательной песне, мне хотелось отдать всю себя этому замечательному парню. Не, не отдаться ему, а поделиться с ним.

«The Scientist» продолжала играть, поэтому я закрыла свой компьютер и музыка смолкла, только звук нашего дыхания наполнил комнату. Дасти поцеловал меня в губы, затем спустился на шею. Поцелуи стали глубже, ему недоставало меня. Что же, это чувство было взаимным. Я чуть не сорвала с него рубашку, чтобы он быстрее разделся.

— Полегче, Рыжик, — сказал он, когда она застряла у него на голове и ему пришлось помочь мне стащить её до конца. Я отметила татуировку на его руке.

— «Младший брат». У Нейта была похожая, «старший брат». Но ты, наверно, знаешь это.

— Теперь знаю, — ответила я, целуя татуировку перед тем, как вернуться к его губам. Его язык проникал все глубже в мой рот, словно он хотел попробовать мою душу. Я позволила себе расслабиться, и его опытные руки сняли мою рубашку, а затем и лифчик.

— Один, два, три, четыре, — Говорил он, целуя мою щеку, спускаясь вниз по шее и идя между моих грудей, — Пять, шесть, семь. .

— Что ты делаешь? — Его язык лизнул один из моих сосков.

— Считаю твои веснушки. Это может занять некоторое время. Восемь, девять, десять. . — Я схватила его за голову, когда он взял в рот один из моих сосков и стал сосать его. Он перестал считать, так как теперь его рот был занят, и я обхватила его ногами, издавая нечленораздельные звуки и прося большего. Он перешёл к другой груди, убедившись, что не обделил вниманием первую, он был таким нежным. Я чуть не сошла с ума, когда он в то же время просунул руку под пояс моих спортивных штанов и погладил меня там. Он уже явно делал это раньше и умел делать это хорошо, но я не стала об этом спрашивать. Кого это волнует?

— Черт, — я стонала от удовольствия. Он поцеловал мой живот, и, пока его рука все еще оставалась там, он опустился языком в мой пупок. Раньше я и не подозревала, насколько чувствительной может оказаться эта моя часть тела. Все, что я могла сделать, так это лежать, пока он не стащил мои штаны и я не оказалась совершенно беззащитна. Его штаны все еще были на нем, и это было немного несправедливо, но я ничего не могла поделать. Когда его рот присоединился к руке, в моей голове взорвалась тысяча фонарей и я думала, что умру.

А затем он стал напевать. Его рот и губы завибрировали, это заставило меня кричать. Я подумала, что узнала мелодию, но через секунду мой мозг отказался, и я отдалась этому экстазу. Он целовал меня и напевал, но это не было справедливо во всех отношениях. Я протянула руку, но его штаны все еще были вне досягаемости. Я издала короткий протестующий звук.

— Что такое? — Он поднял голову, его рука замерла. У меня была кратковременная отсрочка:

— Это нечестно. Я тоже хочу прикасаться к тебе, — Я попыталась прикоснуться к нему, но он не позволил:

— Мне жаль, что ты так думаешь, — он ввел в меня один палец и опустил голову, — Но сейчас я занят, — с каждым словом он вводил и выводил палец и шевелил своим языком, это было прекрасно. Потом он ввел еще один палец, и я снова стала беспомощной, взорвавшись на миллион осколков от удовольствия. Дасти продолжал свою атаку ртом и пальцами до тех пор, пока я не начала дрожать и утратила всякую способность двигаться.

— Теперь ты можешь прикоснуться ко мне, — сказал он, скользя пальцами по моему телу. Мои руки были слегка не уверены сначала, когда я пыталась расстегнуть его ремень и справиться с молнией. Теперь настала его очередь стонать, когда я стянула штаны и боксеры вниз, получив возможность трогать его везде.

Я всегда боялась этой части, фактически части секса. Что, если это слишком больно? Что, если я сделаю что-то не так? Что, если я действительно плоха в этом?

Когда я была с Меттом, все эти мысли всегда были в моей голове, но сейчас, с Дасти, когда я гладила его и слышала, как он рычит и говорит моё имя, я не думала ни о чем. Я прокладывала поцелуями путь от его груди и ниже, как тут заметила, что он слегка пошатывается. Я улыбнулась про себя и взяла его в рот. Я понятия не имела, что делать дальше, поэтому просто стала напевать, и он чуть не упал на меня:

— Боже, Рыжик. Ты не сможешь сделать это, когда я нахожусь над тобой, — сказал он, взяв меня за волосы и потянув прочь, — Когда-нибудь я позволю тебе сделать это снова, но сейчас единственное, что я хочу — быть внутри тебя. У тебя есть что-нибудь?

— Я живу с королевой безопасного секса, — ответила я и показала на тумбочку, — во втором ящике снизу. — Он протянул руку, а я снова начала гладить его периодически немного крутя руку.

— Я даже не могу сейчас вспомнить своё имя, — сказал он, нащупывая коробку и стараясь не отодвигаться от меня.

— Это нормально? Просто я действительно не знаю, чего ты хочешь, — Ох, это было не время, чтобы болтать. Он поцеловал меня, и я восприняла это как «заткнись, Джос». Он вытащил один презерватив и разорвал пакет.

— Я могу сделать это, — сказала я, забирая его у него, — Меня Рене научила. Это не так странно, как звучит, — сказала я, он закрыл глаза и выдохнул через нос. У меня получилось с первой попытки. Рене должна быть мною довольна. Или, может быть, и нет. . Наверное, мне пора перестать о ней думать.

— Ты готова? Если ты хотела сделать это по-другому, мы можем.. — Я прервала его вопрос, схватив его и начав двигать бедрами. Он скользнул внутрь, и я приготовилась к морю боли.