Не правда. Я могу понять, что все то время от старшей школы до колледжа, пока я встречалась с Меттом, он ей не нравился. Она никогда не умела скрывать свою неприязнь к кому-то, но я не стану ей об этом говорить.

Она допила воду из стакана.

— Ладно. Чтож, я возвращаюсь в постель. Спокойной ночи, сестрёнка.

Мы обнялись так, как привыкли делать.

— Спокойной ночи, старшая сестра.

Я взяла свой чай, спустилась в свою берлогу и включила музыку. Голос Ингрид Майклсон наполнил мои уши, я почувствовала, что это в самый раз для прослушивания поздней ночью.

«Вот, послушай это»,— он протянул мне один из наушников, и я прижала его к  уху. Незнакомый голос пел о любви кому-то, чувствуя себя уродом в сравнении. Когда я  сказала ему, что не слушаю музыку, он воспринял это как вызов. Каждый день он  приносил мне новую песню. Поп, рок, кантри, реп, старичков, все, что угодно. Он  прослушал столько фигни. «Пока что-то подойдет», — сказал он. — «Музыка  говорит то, что не могут сказать слова. Добавь слова к музыке, и ты сможешь рассказать о двух вещах одновременно».

Я отпустила его, но я все еще не могла говорить о нем. Ни с Рене, ни с кем-либо. Я не могу объяснить этого. Он был первым настоящим другом. Он был другом, который заставил меня понять, что все, кого я считала друзьями, на самом деле не являлись ими.

Я не была влюблена в него, это не так, но я любила его. Я когда-то слышала, что дружба между парнем и девушкой невозможна без влюбленности хотя бы с одной стороны, но это не так. Просто есть разные виды любви. Он был мне как брат, которого я не имела, и относился ко мне как к сестре. Часть меня он забрал с собой, когда…

Я выключила музыку. Она заставляла меня думать о нем, а я знала, что он сказал бы, если бы узнал, что я хандрю о нем.

«Просто улыбайся, Джоси. Мир не так плох. К тому же, у нас должны быть и темные стороны, чтобы мы могли отличить их от светлых».

— Вау, это реально смешно.

Я сидела с Ханной на футоне[29], мы смотрели уже второй эпизод «Баффи —истребительница вампиров».

— Это так странно. Те компьютеры гигантские, — сказала я.

— Я знаю. Так надо. Подожди третий сезон. — Ханна ела свои неизменные Skittles, а я купила M&M’s в автомате в подвале её общежития и смешала конфеты в пустой кружке.

— Знаешь, большинство проблем этого сериала можно решить продажей телефонов, но тогда ты бы не увидела этот потрясающий сериал. Так что, я думаю, пусть всё остаётся, как есть.

Ханна положила ещё Skittles в мою кружку.

— Что нового у Дасти? — спросила она, смотря при этом в экран.

— Эм... у него нет моего номера, поэтому я не знаю.

— Облом.

— А что ты хочешь? Ты вчера вела себя очень странно.

— А, это? Защищающая подруга. Я хотела увидеть его реакцию. Большинство парней пугаются защищающей подруги. Парни боятся девушек с друзьями.

— Ты знала много таких парней?

— Немного. Тут и там.

Да, звездочка и много сносок в мелком шрифте. Не думаю, что наша дружба настолько крепкая, чтобы я могла спросить её об этом. Поэтому я просто забыла про это.

— И вердикт? Каков Дасти?

— Он кажется хорошим парнем. Дерзкий, и у него, возможно, темное прошлое, которое он пытается скрыть, или, может, он тайный поклонник «Властелина колец», или собирает что-то, или одержим чем-то странным, но я не думаю, что он плохой парень. Не думай, что он плохой парень. Он плохой мальчик.

— А в чём различие?

Она поставила сериал на паузу и убрала волосы от лица.

— Ладно, плохой мальчик. Он опасен в хорошем смысле. В смысле заставляет твоё сердце биться чаще, хочет ездить на мотоцикле или купается нагишом. Плохой парень тот, кто причиняет боль, тот, кто заставляет тебя чувствовать себя бесполезной, отдаляет от твоих друзей. Он опасен. От этих парней надо держаться подальше.

—Ох.

Она, казалось, все поняла, и я могу сказать, что она потратила кучу времени, думая о плохих парнях и плохих мальчиках.

— Значит, Дасти плохой мальчик.

— Определенно. Если увидишь предупреждающие флаги, дуй назад.

— Я стопроцентно уверена, что, если и были какие-то предупреждающие флаги, моя сестра и другие люди, с которыми я живу, не разрешили бы ему быть со мной. Хантер не стал бы дружить с плохим парнем.

— Не имеет значения. Люди не всегда такие, какими они кажутся. Ты тратишь годы, думая о них одно, а затем что-то происходит, и показывается их настоящая сущность.

— Но нельзя же идти по жизни, думая, что все плохо.

— Говорю тебе: я доверяю своим инстинктам.

Мы не собирались ссориться, так что я заткнулась, и мы вернулись к просмотру сериала, но я всё думала о том, что она сказала о плохих и хороших людях, и пыталась уловить разницу.

Я не думаю, что я когда-либо встречала очень плохого человека. Даже мой бывший и мои бывшие друзья не были плохими людьми.

Я была как они, но не думаю, что я плохой человек. Тот парень, Трэвис, который обидел Тейлор, он был плохим парнем. Мне не нужно встречаться с ним или ничего о нем знать. Но это не значит, что он всегда будет плохим? Могут люди измениться?

Я изменилась.

В моей голове было столько мыслей, что я забыла об ужине. Когда я вернулась от Ханны, в нашем доме царил хаос.

Мейс ползал на коленях по гостиной вместе с Хантером и Дарой.

— Как они выглядят? — спросил Хантер, похлопав руками по полу.

— Маленькие золотые сережки. Помнишь, Тейлор давала их мне, — сказала Дара и легла на пол.

— Помню, — ответил Хантер.

— Нашёл! — Мейс протянул их Даре, и она его поцеловала.

— Спасибо, милый. — Она встала, отряхнула чёрное платье и надела сережки.

Хантер и Мейс были одеты в нарядные рубашки, брюки и ботинки.

— Где ты была? — спросила Рене, натягивая туфлю и спускаясь по лестнице одновременно. Пол стоял позади Рене и следил, чтобы она не свалилась с лестницы. Она надела своё лучшее платье, зелёное, с черными завитками. Пол надел зелёную рубашку. О нет. Они становятся одной из «таких» парочек.

— Ты не одета, — сказала она, указывая на мои рваные джинсы и серую теплую кофту.

— Прости. Я совершенно забыла. Пойду переодеваться. — Чёрт, что мне одеть? Все красивое было отправлено домой. — Мне нечего надеть, — сказала я, кусая губы.

— Ты серьёзно? Ты носила платья и юбки чаще, чем брюки. — Она положила руки на бедра.

Я пожала плечами.

— У меня ничего нет.

— Хорошо, дай мне подумать. — Она приложила пальцы к вискам. — Я думаю, что у меня есть что-то, что ты можешь надеть. Пойдём. — Она рванулась, схватила меня за руку и потащила наверх.

Я столкнулась с Тейлор, которая спускалась с лестницы. На ней было голубое платье, которое, казалось, могло принадлежать Одри Хепберн, её волосы были распущены.

— Эй, Джос!

— Гардеробный кризис, — сказала Рене, утаскивая меня в свою комнату, и распахнула дверцы шкафа. За нами последовали Тейлор и Дара.

Шквал активности, где мне не разрешено было говорить или сказать что-нибудь. Я была как манекен.

Они держали вещи и приводили в порядок мои волосы. Дара лучше всех делала причёски, так что она заплела мне косичку, от одного уха к другому, делая что-то вроде короны. Ещё в прошлом я обожала пучки и зачёсывала волосы назад, чтобы показать людям, что я деловая девушка. Дара позволила некоторым прядям окаймлять моё лицо.

— Вот, — сказала она, закрепляя причёску заколками.

Рене и Тейлор бросали платья на пол и наконец остановились на блестящем золотом платье с юбкой клеш.

— Я это не одену, — сказала я, и они начали меня раздевать. — Боже, можно я лучше сама? — Я забралась в шкаф и прикрыла створки. Я не боялась Рене, она уже видела меня обнаженной, но было странно предстать в таком виде перед другими.