«…Как ужасно, что Софи вмешивается в твою работу. Ты, конечно же, ведешь дела с присущей тебе неизменной справедливостью, но тебе придется объяснить ей, что ты сам волен решать, как тебе обращаться с кули. Лучше не бери ее с собой на склад. Это, конечно, лишь мое мнение.

Я тоже несу свой крест: папа такой же вспыльчивый, как и раньше, и никаких изменений к лучшему не предвидится. Я продолжаю заниматься своими “благочестивыми делами”, как он называет управление приютом для инвалидов, и мы кое-как с ним ладим. Он твердит о том, что нужно продать бизнес и вернуться в Нью-Йорк, но я знаю, что он этого никогда не сделает. Мой отец любит Францию так же сильно, как и я.

Надеюсь, что твое здоровье в порядке и твоя молодая жена заботится о тебе как следует. Ах, как мило с твоей стороны было написать, что никто так не заботится о больном и не возвращает ему силы, как я! То были прекрасные времена, не правда ли?

С любовью и добрыми пожеланиями,

твоя нормандская роза Нэнси».

Софи вытащила еще одно, более свежее письмо. В нем Нэнси повествовала о том, как ухаживает за отцом, который был болен плевритом, и сожалела о том, что не может радоваться жизни в Далхаузи. Она спрашивала, поддерживает ли Тэм себя в добром здравии, выполняя упражнения «Христианской науки», так же как она выполняет их ради него. Так, значит, это Нэнси приобщила его к этой американской доктрине? Софи вспомнила, как Тэм говорил ей о том, что с этим учением его познакомил американский друг, встреченный во Франции. В третьем письме Нэнси сочувствовала Тэму по поводу скандала с Софи и Рафи.

«…это отвратительно! О чем она только думала, уходя с этим индийцем? Я считаю, что женщины ее возраста после войны получили слишком много свободы. Они не знают, что такое приличия. Мир меняется, мой дорогой».

Каждое письмо Нэнси подписывала «твоя нормандская роза». Софи прижала ладонь к животу. Ее тошнило. Больше читать она не могла. Судя по числам на конвертах, Тэм начал переписываться с этой американкой с тех пор, как приехал в Индию, задолго до того, как Софи присоединилась к нему и они поженились.

Что значила для Тэма эта Нэнси? Судя по всему, она старше него. Иной раз она назидала его, как старшая сестра, но делала это с любовью. Ее письма доверительны и нежны. Ответы Тэма были такими же интимными? Или же он просто жаловался ей на неприятности с женой и на жизнь в Индии в целом?

Софи устыдилась того, что прочла письма, адресованные не ей, но при этом негодовала из-за того, что Тэм писал о ней как о каком-то постороннем человеке. Очевидно, так он выражал свое недовольство женой. О чем еще он писал Нэнси? Что жалеет о своем браке и что Софи его разочаровала?

Затолкав письма обратно в ящик, Софи вернула его на место и заперла контору, забрав с собой те письма, которые пришли в этот день. Куски дерева она оставила — сейчас она все равно не смогла бы заняться резьбой.

Вечером, когда вернулся Тэм, Софи вручила ему пачку писем.

— Почтальон принес твою корреспонденцию.

— Завтра посмотрю, — отмахнулся он.

Вид у него был чрезвычайно усталый.

— Одно письмо от челоека по фамилии Баннерман.

Софи заметила, как он встрепенулся. Отвернувшись, Тэм направился к двери.

— А, это…

— Тэм!

— Я пойду помоюсь. Положи их на столе.

За ужином он ничего не сказал. Письма так и остались лежать нетронутыми. Софи рано отправилась в постель и слышала, как Тэм разорвал конверт. Затем он хохотнул. Она давно уже такого не слышала. Нэнси смогла его рассмешить. Потом Тэм расхаживал по веранде, вздыхая.

Утром не было ни письма, ни Тэма, рано уехавшего из дому. Софи ждала его возвращения, надеясь, что он скажет хоть что-нибудь об этом письме, как-то объяснится, но он молчал. Софи мучилась, не зная, говорить ли мужу о том, что ей известно: Баннерман женщина. Сказав это, она разрушит мир, который установился между ними в последнее время, и между ними разверзнется непреодолимая пропасть.

Если у Тэма и были какие-то романтические намерения, связанные с этой Нэнси, то, надо полагать, он пытался претворить их в жизнь еще до того, как встретился с Софи? И она всего лишь давний друг по переписке, с которым можно поделиться своими проблемами, которыми он не желает обременять жену?

В конце концов, он выбрал ее, а не Нэнси, которая явно старше него. Скоро у них будет ребенок, с его рождением все изменится. Она закроет глаза на эту тайную переписку, если Тэм будет любящим отцом, каким она видела его в будущем. Тэлфер еще в детстве лишился отца, и Софи знала, как он сам желал стать отцом.

Кроме того, от разговора о письме Софи удерживало ее чувство к Рафи. Как она могла упрекать Тэма в неверности, когда сама мечтала о другом мужчине? С тех пор как они вернулись из похода, о Рафи ничего не было слышно. Софи прочла скандальную статью в газете «Гражданские и армейские новости», в которой сообщалось о том, что Гхулам Хан арестован по подозрению в поджоге автомобиля губернатора. Из бесед с Рафи Софи знала, что это его младший брат-бунтарь, но не решилась заговорить об этом с Тэмом. Гхулам Хан томился в тюрьме.

Софи преодолела свою страсть к Рафи ради Тэма и их будущего ребенка, надеясь, что и ее муж поступит так же ради нее.

Через несколько дней, сев на запряженную волами повозку, они поехали через джунгли к каналу, где пересели на недавно построенной железнодорожной ветке на дрезину. К полудню они были на станции и садились в поезд, направляющийся на север, в Лахор.

К радости Софи, Боз и Макгинти были в городе, остановились в отеле «Сесил». Софи и Тэм встретили их на танцах в «Недусе». По их изумленным лицам Софи поняла, каким нездоровым показался им Тэм. С ними был и Джимми Скотт, такой же нахальный, как и прежде. Тэм был рад видеть их всех.

— Миссис Тэлфер, вы прекрасно выглядите! — сказал загорелый Боз, радостно улыбаясь. — Тэм, — обратился он к другу, — ты, должно быть, сказочно разбогател, раз остановился тут.

— Для жены все самое лучшее, — ответил Тэм, протягивая другу костлявую руку.

Понизив голос, он добавил:

— Мы пока что об этом не распространяемся, но весной на свет появится маленький Тэлфер.

Боз энергично сжал ладонь Тэма, отчего тот поморщился.

— Поздравляю!

Склонившись, Боз поцеловал Софи в щеку.

Сев за стол, лесники завели разговор о работе. Они рассказывали друг другу о происшествиях, случившихся за последние месяцы. Джимми с гордостью поведал о своих успехах в Равалпинди.

— Мы удвоили производство смолы, — хвастался он. — Пришлось уволить половину местного персонала. Они лентяи и воры.

Боз жаловался на жару в Белуджистане:

— Каждый день словно голову в печь суешь. Что угодно отдал бы за сезон дождей!

Однако люди, живущие там, ему нравились, и в большом военном поселении было чем заняться.

— Я подтянул технику игры в поло.

— Брекнэлл это оценит, — заметил Тэм.

— Этого мало, — проворчал Боз. — Мне бы еще такую красавицу жену, как у тебя.

Софи вспыхнула, чувствуя себя неловко при упоминании фамилии их начальника.

— Бедняга Тэлфер! Ты опять болел. А тут еще и этот скандал из-за поездки в Чамбу. Тебе не везет, — сказал Джимми, глядя на Софи. — Хан повел себя бесчестно.

Тэм покраснел.

— Заканчивай, Джимми, — предостерег наглеца Боз.

— Представляю, каково было вам, миссис Тэлфер, остаться в горах вдвоем с черномазым лесником, — не унимался Джимми.

Наклонившись над столом, Тэм схватил его за руку.

— Прекрати так разговаривать с моей женой! Ничего не было, это только сплетни.

Джимми без труда стряхнул с себя его руку.

— Ну, извини, — произнес он насмешливым тоном. — В любом случае Брекнэллу не оставалось ничего иного — Хан привел свой участок в полный упадок. А ко всему прочему у него еще и брат-предатель — тот, что поджег машину губернатора.