Софи ощутила странную вялость.

— Я распоряжусь, чтобы свободную комнату…

Она не нашла в себе сил, чтобы закончить фразу.

— Я отослал ваших слуг домой.

Софи с трудом сосредоточилась на его словах. Она испытывала странное ощущение, как будто ее тело стало невесомым.

— Зачем вы это сделали?

— У меня есть предложение, — протяжно произнес Брекнэлл. — Вы можете посодействовать карьере Тэма.

— Я вас не понимаю…

— Судя по тому, что вы мне рассказали, вы очень желаете, чтобы ваш муж продвинулся вверх по служебной лестнице. Так ведь?

— Да… разумеется.

Софи с трудом ворочала языком.

— Пустите меня этой ночью к себе в постель — и я гарантирую вам, что Тэм получит место заместителя смотрителя, когда Мартини отправится в Дехрадун.

Она подумала, что ослышалась.

— Прошу прощения, что вы сказали?..

— Вы не первая и не последняя, кто благодаря своей незаурядной внешности поможет продвижению мужа по службе. Что в этом плохого? Мы можем доставить друг другу удовольствие. Вы мне очень нравитесь.

Софи сделала над собой усилие, стараясь мыслить ясно. Его слова эхом звучали у нее в ушах.

— Переспать с вами? Я не изменю Тэму, — с трудом выговорила она.

— Это не будет изменой. Вы окажете ему помощь.

— Нет, я отказываюсь.

Она покачала головой, но от этого ее состояние лишь ухудшилось. Что он добавил в кальян?

— Вы только сделаете себе хуже. Я сразу вижу неудовлетворенную женщину. Ваш муж вас не удовлетворяет, ведь так? У него слишком много религиозных предрассудков, чтобы получать удовольствие от плотских отношений.

— Прекратите! — пробормотала Софи. — Это неправда…

— Конечно, если вы не хотите его карьерного роста…

Брекнэлл замолчал с выражением сожаления на лице. Его слова повисли в воздухе, словно незримая угроза.

— Непрочный брак может подвергнуться суровым испытаниям на северо-западной окраине. В этой глуши идеи Тэма уж точно никому не нужны.

— Вы не можете так поступить, — сказала Софи, пытаясь подняться на ноги.

Вставая, она потеряла равновесие, и Брекнэлл торопливо ее подхватил.

— Очень даже могу, — улыбнулся он. — Ко мне прислушиваются на самом верху, да и губернатор — мой личный друг. Леса на севере Индии — моя вотчина, если хотите знать.

Софи опешила. Она думала, что Брекнэлл поддерживает Тэма, а теперь он вдруг стал угрожать и ему, и ей. Как же она могла так ошибиться?

— Я этого не сделаю. Мне отвратительна даже мысль об этом.

Оттолкнув Брекнэлла, Софи хотела уйти, но ее ноги, похоже, были не в состоянии нести ее по прямой. Пытаясь сбежать от него, она то и дело наталкивалась на мебель.

Брекнэлл расхохотался и, взяв ее под руку, решительно повел через дом в спальню.

— Оставьте меня! — потребовала Софи, но у нее не было сил сопротивляться.

— Вы упадете и ушибетесь. Вам нужно лечь.

Дойдя до кровати, Софи с облегчением упала на нее. В ушах у женщины гудел смех Брекнэлла, голова шла кругом. Софи закрыла глаза. Брекнэлл что-то говорил, но в его словах не было смысла. Потом сознание покинуло ее.

***

Софи проснулась от того, что проникший сквозь полузакрытые ставни луч света ударил ей в глаза. Она отвратительно себя чувствовала: голова трещала, глаза жгло. Какое-то время ее сознание было лишено каких бы то ни было мыслей. Поморщившись, Софи попыталась сесть, но это усилие вызвало тошноту. Ее нагое тело прикрывала лишь простыня. Это удивило Софи — Тэм не любил, когда она спала без ночной рубашки, потому что ее в таком виде могли застать слуги. Женщина лежала, силясь вспомнить, что могло случиться накануне, из-за чего ей было так скверно.

Муссон… Тэм и Рафи уехали… Здесь был Брекнэлл… Они вместе поужинали… Ее сердцебиение участилось от неприятного воспоминания. Она курила кальян и слишком много болтала. Но Софи не помнила, как очутилась на кровати. Брекнэлл еще не уехал?

Повернув голову набок, Софи увидела вмятину на подушке рядом с собой. Простыни были кем-то смяты. Тэм, должно быть, вернулся ночью. Ей хотелось в это верить, но тревога уже сжимала холодными когтями ее сердце. От подушки исходил запах масла для волос. Тэм никогда не пользовался ничем подобным. Ужас сдавил грудь Софи. Это был запах Брекнэлла!

Фрагмент за фрагментом она восстановила события прошлого вечера: свои слова, произносимые заплетающимся языком, домогательства Брекнэлла, у меня есть предложение… посодействовать карьере Тэма… пустите меня этой ночью к себе в постель…

Софи зажала рот ладонью, чтобы сдержать подступающую желчь. Что же она сделала? Уступила ли она требованиям Брекнэлла? То, как она очутилась на кровати и что за этим последовало, оставалось черным провалом в ее памяти. Софи снова сделала над собой усилие и попыталась сесть на кровати. Одежда, в которой она была вечером, валялась на полу.

С гудящей головой Софи натянула халат и вышла из комнаты. Уборщик шел через веранду, вынося ведро из уборной. Вода отступила, двор зеленел свежей изумрудной травой. Медленно обходя дом, Софи с облегчением убедилась, что Брекнэлл и его слуга уехали.

Только потом, когда она ожидала возвращения Тэма, в ее памяти промелькнуло воспоминание, больше похожее на сон, от которого у нее перехватило дыхание. Софи как будто сверху увидела свое раскинувшееся тело. На ней, рыча от удовольствия, поднимался и опускался упитанный белокожий мужчина. Брекнэлл.

— Послушай, что говорит тебе брат! — воскликнул Абдул Хан, взволнованно ероша свои редкие седые волосы.

— Почему я должен слушать этого приспешника короны? — сказал Гхулам, бросив презрительный взгляд на Рафи. — Только посмотри на него! Надел шорты, как какой-то белый сагиб.

— Имей уважение! — резко осадил его Абдул. — Он старше тебя.

— Да ладно, отец. — Рафи попытался успокоить его.

Отец, облаченный в строгий костюм, даже вспотел от этой перебранки.

— Нет, не ладно, — сказал Абдул. — Все очень неладно. Два дня назад Гхулама чуть не арестовали за протесты перед зданием суда. Если бы я не вмешался…

— То была мирная демонстрация в знак солидарности с нашими братьями, которых содержат там внутри, — стал оправдываться Гхулам.

— Вы нарушали общественное спокойствие.

— Спокойствия не будет до тех пор, пока британцы не уберутся из нашей страны. Они не имеют права судить наших братьев только лишь за объявление забастовки.

— Забастовки! — закричал Абдул. — Зачем ты впутываешься в дела индусов? Они создают проблемы нам, законопослушным мусульманам.

— Но это очень по-индийски, отец, — вмешался Рафи. — Ненасильственное сопротивление.

— Сопротивление, забастовки! — раздраженно махнул рукой Абдул. — Здесь, в Лахоре, это вредит нашему бизнесу.

— Магазины, участвующие в забастовке, бойкотируют только британцы, — заметил Гхулам. — А мы скоро будем обходиться без них — как только вышибем их из нашей страны.

Абдул ударил кулаком по столу.

— Не смей произносить свои революционные речи в моем доме! Британские клиенты приносят нам приличные доходы. Ты не получил бы блестящего образования, если бы мы не сколотили состояние на их строительных подрядах, не забывай об этом.

— Я британцам ничем не обязан, — зло бросил Гхулам. — Неужели ты не видишь, как они оттирают нас, индийцев, позволяя нам пробавляться лишь крохами с их стола? Они используют твоих работников для строительства своих роскошных домов и клубов, отец, но не пускают тебя даже на порог.

— Я запрещаю тебе ходить на эти несанкционированные сборища! — рявкнул Абдул. — Они незаконны, а твои так называемые братья не что иное как обыкновенные преступники. Никакого отношения к мирным протестам они не имеют. Они взрывают машины и хватают людей на улицах!