Процесс очень прост. Если спекулянты, тасующие и перемешивающие сотни миллиардов долларов по всему миру, решают, что политика какого-либо правительства отдает предпочтение «определенным заинтересованным группам», как-то: друзья природы, рабочие или бедняки. — а не финансовым спекулянтам, то они переводят свои деньги в другое место, создавая при этом экономическую разруху. По их мнению, возникающий в результате эконо-мический хаос служит только подтверждением их тезиса, что политика повинного в нем правительства была неразумной. Характерна в этом отношении точка зрения, выраженная одним нью-йоркским аналитиком по вопросам валютных курсов в газете «Вашингтон пост»: «Очень многие центральные банки любят возлагать вину на спекулянтов. По-моему, это скорее вопрос их полной некомпетентности в проведении монетарной политики, а не спекулятивной атаки»  .

То, что большинство подобных финансовых действий происходит в глобализованном киберпространстве, крайне затрудняет надзор или контроль со стороны какого-либо отдельного правительства, и те, кто получает крупные барыши от возникшей бесконтрольности, тут же начинают заверять законодателей, что система работает в интересах общества. Они утверждают, что единственная угроза общественному благу исходит от самого регулирования. Характерна точка зрения, высказанная Томасом А. Руссо, директором-распорядителем и главным юридическим советником компании «Леман бразерс, инк.» крупного инвестиционного дома, на странице политических комментариев газеты «Нью-Йорк тайме»:

Деривативы играют ключевую роль в создании капитала и управлении риском, помогая правительствам, производителям, больницам, коммунальным службам и сети быстрого питания доставлять лучшие товары и услуги по самой низкой цене... Эволюция финансовых продуктов не сопровождалась эволюцией в системе регулирования, и отсутствие согласованности создало проблемы... Искусственные разграничения системы создают юридическую неопределенность, затрудняют и искажают разработку новых продуктов и поощряют небескорыстную возню с дефинициями. В быстро развивающейся области деривативов эти слабости наносят большой ущерб, в частности, вытесняя американский бизнес с деривативами в оффшорную зону.

Добавление новых правил в системе, которая никогда не предназначалась для деривативов, может только усугубить эти проблемы. С другой стороны, полная переделка системы политически нереальна. Остается одно средство: дельцы, занимающиеся деривативами, и те, кто занимается контролем, должны сообща сформулировать принципы хорошей практики деловых отношений для этого рода деятельности.

...Новые деривативы должны быть оценены с точки зрения риска не только людьми занимающимися их разработкой и торговлей, но также и независимой группой внутри компании. Еще одним принципом могла бы служить рекомендация, чтобы торговцев эту первую линию обороны в управлении риском — побуждали быстро признавать ошибки и увольняли за сокрытие ошибок  .

Замечания Руссо, что финансовая система приобрела такую политическую власть, которая фактически исключает возможность ее реформирования, несомненно, очень точное. Регулирование еще больше затруднено тем, что, по словам Джеймса Гранта, редактора «Гранте интерест рейтобсервер» (Обзор процентных ставок Гранта): «Рынки имеют глобальный характер, никогда не спят и всегда перетекают в район наименьшего регулирования»  .

Что касается аргумента, приводимого Руссо, что деривативы и другие спекулятивные финансовые инструменты укрепляют производительную экономику и что эта система способна к саморегуляции, то самым вежливым здесь будет заметить, что он показывает, до какой степени обитатели Стратоса оторваны от реальности.

По случайному совпадению почти одновременно с публикацией Руссо, восхваляющей достаточность саморегуляции, «Киддер, Пибоди и компания», инвестиционный дом, который гордится своими честными правилами и жестким контролем, объявил, что один из их старших биржевых маклеров на протяжении более двух лет в одиночку зарегистрировал сделки на общую сумму 1,76 трлн. долл. — это почти 10% всего мирового объема производства — и сделал отчеты о доходах от этих торгов в сумме 349,7 млн. долл. И, однако, никто в фирме не заметил, что на самом деле сделки были совершены только на 79 млрд. и что эти сделки принесли фирме 85,4 млн. долл. убытков. Принимая отчеты трейдера, администрация выплатила ему 11 млн. долл. в виде премий, наградила продвижением по службе и специальной премией председателя правления и отчиталась в этих фальшивых прибылях как реальных доходах перед своей компанией-учредителем, «Дженерал электрик». Больше двух лет понадобилось его руководителям или системам бухгалтерского учета и внутреннего аудита фирмы, чтобы обнаружить эти расхождения.

Эдвард А. Серулло, глава того подразделения фирмы, где имело место мошенничество, имеющий годовой оклад 20 млн. долл., так объясняет, почему он не выявил эту проблему раньше: «Выделить одного руководителя как единолично ответственного за отдел, в котором 700—800 сотрудников, 100 млрд. долл. в активе и 20 млрд. в ежедневных сделках, а также заработной платой в 1 миллиард — это совершенно нереально»  .

Если система настолько бесконтрольна, что ее лучшие и надежнейшие учреждения не могут защитить себя от чудовищного обмана и злоупотреблений, совершаемых их собственными сотрудниками, то нужно быть на редкость доверчивым человеком, чтобы считать эти институты способными к саморегулированию в интересах общества  .

Попутно стоит заметить, что, пока все это происходило, сотрудники из руководящего звена компании «Киддер, Пибоди» занимались тем, что сталкивали между собой штаты Коннектикут и Нью-Джерси и город Нью-Йорк в торгашеской войне за размещение штаб-квартиры этой компании. По словам Майкла А. Карпентера, председателя «Киддер, Пибоди», предложение Нью-Йорка о субсидировании электроэнергии, отмене налога на продажи оборудования и услуг и снижении налога на имущество на общую сумму 31 млн. долл. «позволит компании «Киддер, Пибоди» продолжать свою деятельность на Манхэттене на конкурентоспособной с точки зрения издержек основе»  .

Финансовая пресса продолжает описывать то, что происходит в сфере деятельности глобальных инвесторов и международных потоков капитала так, как будто мы все еще живем в мире, где те, кто имеет сбережения, стремятся вручить их для продуктивного применения на пользу обществу в расчете на долгосрочную прибыль. Когда эта система дает сбой, его объясняют отсутствием Управленческого контроля и неспособностью правительств подчиниться благотворной дисциплине рынка, чтобы поддержать уверенность инвестора.

Реалии же таковы, что обитатели Стратоса не желают признавать очевидный факт: точно так же, как корпорации порвали связи с общечеловеческими интересами, финансовые институты порвали связи и с общечеловеческими интересами, и с интересами корпораций. Финансовые институты, когда-то добросовестно занимавшиеся мобилизацией средств для производственной инвестирования, преобразовались нелепым образом в хищническую, продающую риски, движимую спекулятивными интересами глобальную финансовую систему, занятую непроизводительным извлечением богатства из карманов налогоплательщиков и производящей экономики.

Эта система в принципе нестабильна, и она вырывается из-под контроля сея экономические, социальные и экологические разрушения, ставя под угрозу благосостояние всех людей на планете. Среди особых прегрешений финансовой системы-оборотня — превращение корпораций, когда-то действовавших как добропорядочные рядовые'граждане, в людоедов, что делает социально ответственное управление практически невозможным и принуждает производящую экономику избавляться от людей как от дорогостоящей помехи экономической эффективности.