Последовали другие потрясения, включая сообщение от 25 февраля 1995 года о том, что 28-летний менеджер, сидя в сингапурском офисе банка «Бэрингс», в течение четырех недель вложил 29 млрд. долл. из денег, принадлежащих банку, в деривативы, привязанные к фьючерсам биржевого индекса японской компании «Никкей» и японским процентным ставкам и понес убытки в размере 1,3 млрд. долл. Этот проигрыш лишил почтенный банк, история которого насчитывает 233 года, 900 млн. долл. капитала и привел к банкротству  . В первые 4 часа торгов после этого объявления индекс компании «Никкей» на токийской бирже упал на 4,6%  . Сам факт, что действия одного торговца, не обладающего ни большим состоянием, ни репутацией, могли привести к таким последствиям, это лишь один из растущего числа показателей нестабильности глобализованной финансовой системы, в которой сотни миллиардов долларов могут мгновенно перемещаться, реагируя на последнюю сводку новостей.

Финансовые ресурсы, которые частные финансовые институты могут вовлекать в игру на мировых денежных рынках, теперь затмевают даже ресурсы самых могущественных правительств. Эта власть смеется над усилиями правительств управлять процентными ставками и обменными курсами для поддержания экономической стабильности и развития. Аллен Метцлер, один из ведущих мировых авторитетов по центральным банкам и монетарной политике, подсчитал, что, если бы центральные банки мира договорились между собой о координации усилий по защите той или иной валюты от спекулятивной атаки, они в лучшем случае могли бы собирать 14 млрд. долл. в день — капля в море по сравнению с более чем 800 млрд, которые валютные спекулянты оборачивают ежедневно  .

В первой половине 1994 года доллар упал на 10% по сравнению и с японской иеной, и с немецкой маркой. 24 июня 1994 года Федеральная резервная система США и шестнадцать других центральных банков предприняли скоординированную интервенцию и купили приблизительно 3—5 млрд. долл. США, чтобы замедлить его падение. Рынок даже не заметил этого.

Мы достигли черты, за которой подобные интервенции почти не уменьшают неустойчивость. Они просто перемещают доллары налогоплательщика в руки спекулянтов.

Наступление кризиса мексиканского песо в 1994 году помогло по-новому взглянуть на то, как дорого теперь обходится плохое функционирование финансовой системы. Хотя этот вопрос почти не обсуждался в финансовой прессе, финансовый кризис в Мексике происходил на совершенно ином фоне, чем та картина экономического чуда, которую представили общественности больтой бизнес и администрация Клинтона в период кампании по заключению Североамериканского соглашения о свободной торговле (НАФТА).

На протяжении многих лет Мексика увеличивала свои иностранные займы, — а тем самым свои внешние долги — для оплаты импорта, бегства капитала и платежей по обслуживанию долга. Эти займы принимали разнообразные формы, включая продажу иностранцам высокорисковых, высокопроцентных облигаций; продажу государственных компаний частным деловым кругам за границей; привлечение спекулятивных иностранных денег, в результате чего цены на фондовом рынке Мексики стремительно взлетели. Лишь 10% от примерно 70 млрд. долл. иностранных «инвестиционных» фондов, которые вливались в Мексику на протяжении предыдущих пяти лет, были фактически израсходованы на создание средств производства с целью увеличить производственные мощности и тем самым создать возможность погашения долгов. Цены многих из активов, переданных в иностранную собственность, основывались на фиктивно раздутых балансовых отчетах. Планируемые платежи по обслуживанию долга сами по себе превысили планируемый доход страны от экспорта. «Экономическое чудо» Мексики оказалось ничем иным, как гигантской схемой Понци  .

Кто выиграл от этих вливаний? Кучка мексиканцев построила себе за это время огромные состояния. Журнал «Форбс» привел имена 14 мексиканских миллиардеров в своем обзоре мировых миллиардеров за 1993 год. В обзоре за 1994 год названо 24 миллиардера-мексиканца  .

Пузырь лопнул в декабре 1994 года. Мексиканский фондовый рынок потерял свыше 30% своей денежной стоимости в песо, когда спекулянты бросились забирать свои деньги. В результате давления на переоцененное песо в сторону понижения, вызванного утечкой денег из Мексики, правительство страны оказалось в глубоком кризисе и было вынуждено девальвировать завышенное в цене песо. Это привело к резкому изменению условий торговли между США и Мексикой, и цены на американский импорт на мексиканском рынке стали недоступны покупателям. Когда возникло опасение, что мексиканское правительство объявит дефолт по внешним обязательствам, инвесторы с Уолл-стрит, имевшие мексиканские облигации, в панике обратились к правительству США, заявляя, что небо рухнет, если американские налогоплательщики не окажут финансовую помощь.

Президент Клинтон откликнулся, уговорив с помощью всевозможных уловок сопротивляющийся Конгресс США выработать план помощи на сумму свыше 50 млрд. долл. из карманов налогоплательщиков, чтобы гарантировать банкам и инвестиционным домам Уолл-стрита возврат их денег. Критики этого плана подчеркивали, что из этих денег ни гроша не достанется миллионам мексиканцев из бедных и средних слоев — тем, кто несет основное бремя кризиса  .

Ни эта помощь, ни повышение процентной ставки на ценные бумаги мексиканского правительства до 92% не остановили продолжающегося падения песо вплоть до середины марта 1995 года  . Ожидалось, что жесткие меры экономии, принятые мексиканским правительством, лишат работы 750 000 мексиканцев в первые четыре месяца 1995 года, а процентная ставка 90% и меньше по закладным, кредитным карточкам, ссудам на покупку автомашины, сделает неплатежеспособными множество семей  . Потерн рабочих мест в США, связанная с падением экспорта в Мексику, по предварительным оценкам, должна была составить цифру 500 0000  .

Ударная волна мексиканского кризиса прокатилась по всем взаимосвязанным финансовым рынкам мира, когда спекулянты поспешили переместить свои деньги в более безопасные гавани. Когда лопнул мыльный пузырь мексиканского фондового рынка, спекулянты, имеющие вложения в других латиноамериканских странах, занервничали и быстро изъяли свои деньги, за один месяц вызвав падение на 30% стоимости акций ведущих латиноамериканских фондов  . Когда помощь США связала доллар с падающим песо, осторожные валютные спекулянты стали продавать доллары и приобретать немецкие марки и японские иены, еще больше ослабив доллар на международных валютных рынках  .

Интересно, как все это выглядело в глазах обитателей Стратоса там, за облаками? Мне случилось лететь из Нью-Йорка в Сан-Франциско в разгар катастрофы с мексиканским песо. Мартовский выпуск 1995 года журнала «Полушария» авиакомпании «Юнайтед эрлайнз», положенного в карман каждого сиденья, содержал статью, восхваляющую успехи НАФТА и призывающую распространить ее на остальную часть Западного полушария  .

Мексиканский кризис не был вызван глобальной системой спекулятивной утечки денег, однако эта система все же способствовала его возникновению и, когда пузырь лопнул, углублению и распространению его последствий.

Способность мгновенно перемещать между рынками большие массы денег дала спекулянтам орудие, помогающее им превращать государственную политику в заложницу их интересов, и они все более открыто об этом говорят. Экономист Пол Крейг Роберте из Института Като, находящегося в Вашингтоне — мозгового центра, распространяющего идеи корпоративного либертарианства — поучал президента Клинтона в статье, опубликованной на странице политических комментариев «Бизнес уик»:

Доллар также испытывает давление, поскольку, как инвесторы уже поняли, Клинтон предпочитает «решения» большого правительства, тогда как в других частях света, особенно в Азии и Латинской Америке, свободу действий правительства ограничивают и в результате эти регионы быстрее развиваются. Портфельные вкладчики выработали глобальную стратегию и предпочитают рынки, где роль правительства снижается и перспективы экономического роста обнадеживают... Было бы полезно, если бы Конгресс США отменил сотни плохо продуманных законодательных актов, благоприятствующих определенным заинтересованным группам и организациям в ущерб общим экономическим показателям, и если бы были сняты тысячи контрпродуктивных положений Кодекса федеральных постановлений  .