С каждым приездом на участок, мы отмечали новые запахи: талого снега, ручьев, набухших почек, болота, гнилушек.

По субботам к нам присоединялись два-три друга, и мы завозили более объемный материал: груботесанные необрезные и половые доски, шифер, трубы для фундамента. Только позднее стало ясно, что и с этим материалом нам повезло — с начала лета с базы исчезло абсолютно все.

Попутно мы с братом закупили слесарный, столярный и садовый инструмент, тачку, складную лестницу, гвозди, скобы, стекло и прочее. Деньги от ссуды кончились еще после покупки бруса, и мы полезли в долги, благо у брата нашелся сосед кредитор, какой-то стоматолог, золотых дел мастер, а у меня приятель — преуспевающий сценарист.

После того, как мы завезли весь основной материал, наши расходы составили около семи тысяч рублей, включая вступительный взнос. Наивный первоначальный план — поставить скромный дешевый домик, превращался в план масштабного строительства со все возрастающими затратами — и прежде всего потому, что мы достали дефицитный брус. Завидев наш брус, соседи по участку завистливо поджимали губы, подозрительно прищуривались:

— И как вам удалось его достать?

Одним казалось, что мы заправилы черного бизнеса и заполучили брус где-то в архангельских леспромхозах, другие были уверены — мы дельцы крупного разлива и нам помогли невероятные связи, но все в один голос говорили, что из такого материала получится отличный зимний дом с печным отоплением. «В самом деле, — подумал я. — Какого черта строить какой-то курятник?! Приближается старость, а ее лучше проводить на природе, в комфортабельном доме». Я предложил брату строить дом на порядок выше, чем просто летняя дача — зимний с мансардой и верандой; брат с готовностью поддержал мой порыв.

— Зимой жить на даче даже лучше, чем летом. Летом поставил палатку в любом месте у реки, и пожалуйста — отдыхай, а зимой надо теплое жилье, где можно поработать, отогреться у печки после лыжной прогулки.

Вот так, осененный доверием брата, его зажигательными словами, я и начал проектировать большой дом с двумя комнатами, прихожей и лестницей на второй этаж. Основные контуры и характеристики жилища я скопировал с подобных домов в поселке, но внес в них несколько удачных, на мой взгляд, поправок. Ну а разные крепления и стойки содрал один к одному с работ профессиональных мастеров — здесь оригинальничать было опасно. Короче, главные требования, которые я предъявлял к нашей будущей обители, были: простота, удобство и прочность. Без всяких излишеств и украшательств. Брат оценил мои старания и без колебаний подписал проект.

В разгар работы над планом дома я позвонил председателю товарищества и спросил, в каком месте участка можно ставить дом. Председатель, пожилой рассеянный человек, всю жизнь занимался литературным трудом и был далек от всяких будничных дел, но выйдя на пенсию, вдруг взвалил на себя ношу организатора. Зачем ему это понадобилось, я узнал позднее, когда его участок заполонила туча детей и внуков, и один из его сыновей обронил:

— В творчестве отец всего добился, теперь хочет проявить себя в новом качестве.

Так вот, выслушав меня, председатель сказал:

— Ставьте дом где хотите и как хотите. Это дело вкуса, — и, как бы глубоко проникая в человеческую душу, добавил: — Разве вы не заметили, у нас в поселке каждый по своему сходит с ума.

Это было крайне смелое заявление — в то время ходили страшные слухи о комиссиях, которые шастают по поселкам и при малейшем отклонении от плана, сносят строение бульдозером. И вдруг такая смелая парадоксальная мысль! Как все парадоксальные мысли, она, бесспорно, была красивой и ободряющей, зовущей к творческому поиску, и я отважился на нестандартное решение — ставить дом посреди надела.

Сразу же после майских праздников мы с братом приехали на участок и в приподнятом состоянии духа осмотрели свои владения. В уже зеленеющих ветвях распевали соловьи, пахло сохнущим торфом, первой травой. По периметру делянки меж деревьев лежали строительные материалы, аккуратно накрытые рубероидом и переложенные палками для вентиляции. Я любовался участком, вдыхал теплый весенний воздух, слушал соловьев и кукованье кукушки в лесу и перед глазами вырисовывался дом с островерхой крышей и большими светлыми окнами.

Мы застолбили место под фундамент и начали спиливать деревья, выкорчевывать пни, вырубать кустарник; было жалко губить березки и елки, но требовалось никак не меньше тридцати квадратных метров. Когда мы расчистили необходимую площадь и выкопали канавы под арматуру, появился сосед пенсионер Виктор Петрович, придирчиво осмотрел нашу работу, нахмурился и сразу определил степень нашей глупости:

— Чтой-то вы не то делаете. Почему канавы посреди участка? Дом должен стоять в пяти метрах от улицы.

— Председатель сказал «ставьте где хотите», — проговорил я. — А ближе к улице у нас красивые березки, мы хотим их оставить.

— Наш председатель ничего не смыслит, — усмехнулся Виктор Петрович и погрозил кулаком. — Ему все до фонаря. А я вам ответственно заявляю — приедет приемная комиссия, у кого дом стоит не по плану, заставят передвигать… Здесь многие занялись самодеятельностью, это им дорого обойдется. Они еще поплатятся за свое легкомысленное творчество. Есть четкие установки: дома должны стоять в линию и не выходить за определенные габариты.

Он назвал цифры и я облегченно вздохнул — мой проект предусматривал даже более скромные размеры. Но канаву пришлось засыпать и спиливать деревья на новом месте.

— Небольшая накладка, — сказал брат. — Не вешай нос. Чрезмерные огорчения, да и радости — не от большого ума. Надо смотреть на жизнь философски, отстраненно. И в любой ситуации прежде всего стоит улыбнуться — ведь все проходящее. А деревьев у нас и так больше, чем на всех участках, их все равно придется разрежать, ведь они будут мешать друг другу, да и дом должен освещаться солнцем, иначе начнет гнить.

— Откуда ты все это знаешь? — осведомился я, подивившись его компетентности в этих вопросах.

— Успел прочитать массу литературы, — с гордостью откликнулся брат. — И потом, что же ты думаешь, я зря прожил сорок два года? Думаешь, ты один умный? Ты всегда меня недооценивал.

В одну из суббот с помощью двух друзей мы сколотили просторный сарай-времянку и поставили в нем чугунную печку, потом завезли в сарай инструмент, две тахты и стулья — вполне приличную мебель, которую кто-то выкинул на помойку (денег на новую у нас не было, а долги множились). Теперь у нас имелся кров — надежное укрытие от непогоды, можно было приступать к закладке фундамента.

В следующий выходной день начали бурить грунт и ставить сваи. Сложность заключалась в том, что через каждые полметра бур упирался в топляк, который приходилось долбить ломом и топором, приваренным к водопроводной трубе. За три субботы мы проделали основную черновую работу: пробурили шестнадцать скважин, установили в них четырехметровые асбестоцементные трубы, связали их арматурой и сколотили опалубку — некие траншеи из досок. Предстояло самое трудное — приготовление бетона и заливка его в эти самые траншеи. Для подобной работы требовались немалые силы и мы с братом собрали всех тех, кто помогал перевозить брус — тот же состав — и предварительно, в середине недели, завезли к участку пять самосвалов песка и гравия — целую гору сыпучего материала. Что было удобно — шоферы, возившие песок и гравий на какие-то промышленные стройки, время от времени заезжали в поселок и предлагали свой груз — как известно, это в нашем Отечестве в порядке вещей. Но что было неудобно и странно (об этом не позаботилось правление товарищества) — так это отсутствие дорог между участками. В поселке проложили только центральную дорогу «Бродвей», на нее и свалили материал, а дальше, к участкам, таскали на себе, возили на тележках и тачках. Хорошо еще, что наш участок прилегал к «Бродвею», но каково было тем, кто строился у леса?! Короче, мы с братом три полных дня возили тачки с песком и гравием. Устали жутко — болели все мышцы, песок был в волосах и во рту, а гравий, каким-то таинственным образом, набился даже в карманы брюк. От усталости в голову полезли унылые мысли — я засомневался, сможем ли самостоятельно сделать фундамент, основу дома.