Она смотрела очень напряженно прямо перед собой. Ему показалось, что вид у нее испуганный. Он почувствовал, что от нее пахнет потом, зачесанные вперед волосы походили на растрепанный веник.

— Я только хочу поговорить с тобой. Об этом письме, — прошептал он.

— Шш! — зашикала дама, сидевшая наискосок за ними.

Лённкруна сделал паузу и посмотрел вверх, не понимая, откуда идет звук, а потом продолжил.

Микаель искоса посмотрел через плечо, чтобы привлечь внимание Поля, но опять не смог поймать его взгляд.

Ида по-прежнему молчала. Он немного наклонился к ней и положил свою ладонь на ее руку.

Она сейчас вскочит и убежит?

Микаель осторожно порылся в своем рюкзаке, вытащил дневник Соландера и стал листать истлевшие страницы.

— Я знаю, что ты получила письмо от этого русского, Лобова. Ведь так?

Он ждал ответа, который не последовал. Он слышал ее учащенное дыхание, словно она размышляла над тем, что ей делать.

— Да, я знаю, что ты получила письмо, — продолжил он. — Посмотри сюда. Видишь, письмо и этот дневник написаны одним и тем же человеком. Его звали Даниель Соландер. Я хочу… только узнать содержание письма. И откуда оно у Лобова. Ты это знаешь? И потом, если ты захочешь, я могу тебе помочь. Я могу тебе помочь избавиться от того мужика, с которым ты разъезжаешь.

— Шшшшш!

Дама наискосок за ними встала и постучала по его плечу. Динамики смолкли, Лённкруна вышел из себя, и Микаель посмотрел на него. Их взгляды встретились.

Он меня узнал? Между нами, писателями?

Лённкруна отчетливо откашлялся и продолжил, демонстративно поменяв тон, сердечный и сакральный, на более агитационный и взвинченный.

— Пожалуйста, давай выйдем и все обсудим! — шепнул Микаель Иде.

Лённкруна опять прервался и посмотрел на них с большим раздражением. Кто-то из задней части зала сразу же крикнул:

— Выйдете, если хотите поговорить!

— Да, выходите! — тотчас стали вторить остальные.

Микаель повернул голову и увидел, что теперь Поль их заметил. Поль вытаращил глаза, сразу же отошел от стены и подошел к рядам.

Тем временем Лённкруна неожиданно поблагодарил публику, за чем последовали громкие раздраженные комментарии из зала, а потом сильные аплодисменты.

После некоторого замешательства два одетых в белое танцора в сопровождении ударника выкатили на сцену маленький стол с ксилофоном изо льда.

— Привет, — сказал Поль, садясь в кресло рядом с Идой. — Извини, если тебе кажется странным, что мы опять возникаем…

Ледяной ксилофон стал издавать капающие звуки, под которые тела двух человек поспешно и беззвучно принимали множество разных напряженных поз.

— …но нет ли у тебя случайно моего айпода? — спросил Поль.

Он собирался еще что-то сказать, но Ида внезапно встала, вырвала дневник Соландера и побежала по рядам кресел. Микаель попытался схватить ее за руку, но не успел. Он натолкнулся на другого человека, с черепашьей головой, длинной и узкой шеей и горестным взглядом.

Это был Лённкруна.

— Если у вас был важный разговор, вы должны были выйти, — сказал Лённкруна, бросив бумаги со стихами и толкнув Микаеля, который упал на Поля, а потом на пол. Поль тотчас помог ему встать на ноги и протянул руку Лённкруне:

— Фантастическое чтение, спасибо! А теперь, к сожалению, нам надо идти.

Лённкруна отвел протянутую Полем руку и сильно ударил его в грудь. Тем временем танцоры на сцене стали невероятно быстро двигать ногами, а Микаель сжал кулак, прицелился и дал Лённкруне в самый нос.

О, до чего здорово!

Поль попытался их разнять, ему на помощь прибежала дама с меховым воротником, но Лённкруна сильно ударил Поля по щеке.

Ксилофон прекратил играть, дама-конферансье получила локтем по лицу, опустилась на пол и начала стонать, увидев, что у нее из носа течет кровь на джемпер и меховой воротник. Половина публики встала и принялась кричать.

— Perkele! — крикнул кто-то за ними, и в то же мгновение появился охранник в костюме гнома — по крайней мере так показалось Микаелю — и со всего размаху врезался в них, как каменный валун.

Гном-охранник, крупный мужчина с настоящей седой бородой, быстро оттеснил Лённкруну в сторону и крикнул Полю по-фински, чтобы тот успокоился.

— Бежим за ней, — сказал Микаель Полю, и они вырвались из толпы. Несколько человек на их пути делали робкие попытки не пустить их в вестибюль, пока остальные стояли в проходах между рядами и недовольно кричали.

— Куда она подевалась? — закричал Микаель, когда они вышли на холодный ясный воздух. — Куда она побежала? Ты видел, она стянула книгу! Она взяла ее!

Они постояли несколько секунд, пристально глядя во все стороны. Потом Поль опять схватил свой мобильник и нажал на несколько кнопок.

Затем он хлопнул телефоном по бедру.

— Нет сигнала! Они выключили планшетник! Мы их потеряли!

Они быстро посмотрели друг на друга, но тут им пришлось попятиться назад к стене дома, чтобы пропустить длинную танцующую вереницу из пятидесяти толстых гномов и таких же толстых женщин в костюмах оленей. Тем временем к ним подползали маленькие грузовики, и из динамиков, установленных на платформах, раздавалась энергичная аранжировка «Santa Claus is coming to town»[61].

— Черт бы побрал этот финский зимний ад! — закричал Микаель, когда процессия миновала и маленькую площадь в большом количестве стали заполнять сильно желающие курить любители поэзии.

Микаель был на грани слез, все время очень тихо повторяя:

— Книга… книга…

Ида внезапно увидела Лассе. Он стоял и махал ей у одного из задних углов сцены, за ксилофоном, рядом с запасным выходом. Крепко держа рюкзак и дневник, она с быстротой молнии побежала к двери запасного выхода, которую распахнул Лассе.

Позади себя она слышала крики:

— Куда она делась?

— Разве вы не видели? Это же нобелевская убийца!

Что они сказали? — подумала она, пока они бежали через маленькую гримерку с гримерным столиком и туалетами.

Они действительно так сказали? Нобелевская убийца? Нет, она ослышалась.

Лассе провел ее в пустой коридор, а оттуда вниз по нескольким коротким лестницам. Далеко за ними раздавались новые звуки. Что это было — хлопанье дверей или опять крики? Что они кричали? «Убийца»?

Она не слышала из-за собственного тяжелого дыхания и многочисленных эхо.

Они спустились вниз еще на один этаж. Лассе зигзагами ловко пробирался вперед между поддонами и грудами картонных коробок. Он все время открывал новые двери, пока они наконец не попали в узкий подвальный проход с трубами и металлической сеткой, натянутой на потолке. Открыв еще одну пожарную дверь, они попали в большой подземный гараж, где Лассе остановился и осмотрелся. Наклонившись вперед, они украдкой пробирались между рядами «мерседесов» и «ауди» и добрались до противоположной стены, в которой при искусственном освещении блестела свежевыкрашенная металлическая дверь. Тем временем шаги в другой части гаража отдавались громким эхо.

— Быстрее! — тихо сказал Лассе, и через дверь они проникли еще в один коридор, откуда прошли через несколько машинных отделений и еще один запасной выход. Они поняли, что внезапно оказались посреди застекленного торгового центра, по которому взад-вперед расхаживали тесные компании родителей с детьми с мороженым из «Макдональдса» и с пакетами из Н&M в руках.

— Быстро, — сказал Лассе, — мне кажется, я понимаю, где мы. Нам сюда!

Они пошли быстрым шагом, не переходя на бег, мимо всех магазинов одежды и интерьера рядом с ближайшим входом в галерею, поднялись по эскалатору на второй этаж и вскоре смогли выйти через боковой выход с вертящимися дверями. Они оказались на еще одной маленькой площади с советской архитектурой и небольшой рождественской ярмаркой. Лассе показал на напоминающий виадук мост по другую сторону открытого пространства, где кричащие дети, прижатые к заледеневшим перилам, без остановки кружили на карусели с гномами.