— Там примерно половина четвертого.

— Ой, черт возьми, — сказал Фрэнк и встал. — Ты можешь прямо сейчас заказать разговор… на этот номер?

Он протянул Джо визитную карточку. Джо взял ее, почти неслышно вздохнул и дал секретарше указание по телефону, все время косясь на Элиота.

— А можно заказать двойную водку? Со льдом? — попросил Фрэнк и, прищурившись, с легкой улыбкой посмотрел сквозь жалюзи. — Дело в том, что я должен следить за одной вещью в Нью-Йорке. Это аукцион.

Элиот пожал плечами, взглянув на Джо, и откинулся далеко в кресле. На несколько секунд наступила тишина.

Сразу же вошла секретарша со старомодными стаканами, почти до краев наполненными кусочками льда и водкой.

— Нью-Йорк на проводе, — сообщила она и закрыла дверь.

— Прекрасно, — отозвался Фрэнк, пытаясь придвинуть кресло ближе к письменному столу.

— Нет, нет, — возразил Джо. — Вот, садись на мое место!

Фрэнк слегка улыбнулся и после того, как Джо сделал еще один вежливый жест рукой, уселся на рабочий стул и поднял телефонную трубку.

— Привет, Дональд?.. Как у тебя дела?.. Вот как. — Фрэнк мельком взглянул на Элиота и Джо, продолжая разговаривать. — Да-да… конечно… но как там на аукционе?

Пока Дональд говорил по телефону, в комнате стояла тишина.

— Хорошо… значит, его еще не продали?.. Нет, хорошо! Как приятно слышать… Нет… нет, не надо мне этой керамической ерунды, не хочу, на самом деле не хочу, там так много красок и всякого барахла… нет, нет… не хочу ни Явленского, ни Ренуара… нет, нет… хочу только вот ту штуковину из камня.

Фрэнк прикрыл трубку рукой и как следует отхлебнул из стакана, почти прошептав Джо:

— Осталось только два аукционных номера… до продажи этой штуковины… Какая удача… что я позвонил именно сейчас!

Фрэнк опять взял трубку, и Дональд продолжил.

— Понимаю, — сказал Фрэнк тем же тоном. — Жду!

Стало тихо, и в конце концов Элиот взглянул на Фрэнка.

— Фрэнк, может быть, мы продолжим… пока суд да дело? — предложил Элиот.

— Конечно, конечно.

Джо потянулся и выпил глоток кофе.

— Как мы уже говорили, — начал Элиот, — мы хотим… пригласить несколько известных артистов для записи твоей новой пластинки. Могут получиться действительно магические дуэты…

— Мы говорили об Арете Франклин. О Лучано Паваротти. О Хулио Иглесиасе. О Боно и «Ю Ту». Мы уже даже знаем, как назвать пластинку. Просто-напросто… Дуэты.

Фрэнк сидел неподвижно; казалось, он их слушает, хотя по-прежнему прижимал телефонную трубку к уху.

— Мы могли бы собрать сильную команду для самой записи, — сказал Элиот. — Думаю, что лучшего продюсера, чем Фил Рамон, и желать нельзя.

— И мы могли бы обратиться к Дону Рубину, — добавил Джо, — и Ал Шмитту…

— Тихо! — перебил их Фрэнк, плотно прижав трубку к уху. — Что ты сказал, Дональд?

Он вытянул вперед левую руку в знак того, чтобы все замолчали.

— Что-что?.. Пора? Сколько дают?.. О’кей, будь готов!

Фрэнк быстро улыбнулся Джо, еще раз как следует отхлебнул из стакана и шепотом сказал:

— Вы должны понять, продается очень специфическая вещь, ну… что-то вроде… ну, как сказать… целебного камня… Что?

Он повысил голос, а взгляд стал более напряженным.

— Делай ставку! — сказал он в трубку. — Тогда делай ставку!.. Да-да, только делай ставку… Нет, делай ставку, все время делай ставку! No limit![10] — Он на секунду замолчал. — Какой верхний предел?.. Тогда предлагай девять! Все еще кто-то?… Черт возьми… О’кей, жду!

Посмотрев на Элиота, Фрэнк опять улыбнулся Джо и снова зашептал:

— Вы не поверите, парни… но это аукцион, да… аукцион вещей Греты Гарбо. Именно сейчас в Нью-Йорке ее вещи идут с молотка…

Элиот обменялся взглядом с Джо, который слегка присвистнул.

— Аукцион скоро закончится? — осторожно спросил Элиот.

— Тихо! — оборвал Фрэнк, снова напряженно обратившись к трубке. — Да-да… делай ставку, Дональд! Предлагай столько, сколько нужно!

Из трубки слышалась быстрая речь Дональда.

— Да! — сказал Фрэнк. — Да-да, конечно! Предлагай! Да, я уверен. No limit! Камень должен быть мой. И точка.

Фрэнк снова поднял левую руку вверх в знак предупреждения, и Элиот увидел, как Джо в другом кресле затушил свою сигарету и со вздохом закурил новую.

Фрэнк по-прежнему сидел, плотно прижав трубку к уху, и следил за торгами, одновременно издавая краткие горловые звуки.

— Да… даа… аа… ага…

Внезапно он поднялся и сильно ударил ладонью о стол. Стакан опрокинулся, водка вытекла, и круглые кусочки льда разлетелись по красному ковровому покрытию.

— Он мой! — Фрэнк смеялся и улыбался. — Я выиграл! Фантастика, ведь так? Я выиграл камень ГГ! Восемнадцать тысяч пятьсот долларов! Что скажете, а?

Он прошелся по комнате.

Элиоту показалось, что он пустится в пляс, но Фрэнк только смеялся и улыбался, глядя в окно. Затем он заговорил, энергично и экзальтированно:

— Вы не представляете, как я счастлив. Этот камень… я встречался с Гретой Гарбо несколько раз. Нет, нет, не подумайте, между нами ничего не было. Но однажды, в семидесятых годах, я встретился с ней на благотворительном ужине в отеле «Вальдорф» в Нью-Йорке. И она рассказала мне одну вещь, которую я никак не мог забыть.

Фрэнк продолжал улыбаться.

— Это кажется немного far out[11], но это чистая правда. Она сказала, что у нее есть один камень, который она обычно греет в духовке. А затем кладет его внутрь грелки, которую берет с собой в постель. Камень, похоже, обладает какой-то магией, сверху он покрыт какими-то драгоценностями. И еще она сказала, что он волшебный, поскольку невероятно долго сохраняет тепло. Благодаря ему она чувствует себя гораздо лучше. Он излечил ее практически от всего на свете — головной боли, простуды, даже похмелья. И прежде всего от кашля курильщика! Кашель просто исчез. Вам понятно? Короче говоря, она утверждала, что это совершенно невероятный камень! Я сказал ей, что хотел бы иметь такой же, и спросил, где такие продаются, но она ответила, что их нигде не достать и что ее камень уникальный, так что я должен забыть. Да, во всяком случае…

Он перевел дух и опять рассмеялся. Элиот просто сидел спокойно и ждал. Он решил дать Фрэнку выговориться.

— …а потом она сказала еще кое-что, может быть, вам это покажется диким, но Гарбо была своеобразным человеком… мягко говоря. Во всяком случае она сказала, что обычно кладет свою оскаровскую статуэтку — а теперь держитесь — вместе с камнем в постель, и тогда камень еще дольше сохраняет тепло, несколько суток вроде бы… Мы были немного выпивши, и все это кажется невероятным, но благодаря камню она действительно лучше себя чувствовала, это уж точно. Потом я встретил ее еще раз, через несколько лет, опять в Нью-Йорке, и тогда я спросил ее, есть ли у нее этот магический камень, и она только рассмеялась. Garbo laughs[12], ха-ха… Да, во всяком случае… Но она больше не хотела говорить о камне, будто просто проговорилась в первую встречу. Но я понял, что камень по-прежнему у нее, как пить дать. И тогда я подумал, что после ее смерти, при всем уважении, конечно, постараюсь стать первым — ну, если ее вещи потом будут продавать публично, хотел я сказать… И… Разве все это не чистая фантастика?

Элиот улыбнулся и немного подождал, но когда он опять увидел радостный взгляд Фрэнка, решил, что надо хоть немного проявить интерес.

— Не понимаю. Почему она клала в постель оскаровскую статуэтку? — спросил он.

— Видишь ли, — улыбнулся Фрэнк, — она и это мне рассказала. Хотя это было позже, на ужине в отеле «Вальдорф», когда мы уже немного набрались… Так вот. Она берет своего «Оскара» в кровать и иногда его гладит. Она так злилась на Голливуд, ну, вы знаете… они дали ей эту статуэтку гораздо позже, а не тогда, когда она была звездой. Ей было обидно… Может, я что-то не так понял, но она говорила о том, что кладет в грелку этот самый камень. А еще берет с собой в кровать статуэтку «Оскара»… И чувствует себя принцессой, это лучше всех наркотиков в мире…