— А откуда поступил сигнал?

— Он шел довольно долго, должно быть, кто-то подключился через вай-фай к частной сети у кого-то дома, поскольку найти на карте это место нельзя. Поэтому нам и нужна машина. Там, куда мы едем, нет автобусного сообщения.

Микаель подождал.

— А у тебя нет желания рассказать более конкретно?

Поль кивнул.

— Расскажу, дай только срок. Сначала я хотел лететь на самолете. На сегодня оставалось только два рейса, все билеты на них проданы, и когда я позвонил в САС, они сказали, что у них в листе ожидания больше тридцати человек. Тогда я проверил поезда. Но последний сегодняшний поезд ушел в четыре. Тогда оставалась только машина. Здорово, что мы можем ехать на твоей. Так что пока ты мне ничего не должен, мы разделим все расходы пополам. А вести можем по очереди.

— О’кей, конечно, — ответил Микаель. Тем временем они попали в небольшую пробку. — Но ты так и не сказал, куда мы едем.

Поль вздохнул.

— Могу открыть секрет: ты мыслишь в правильном направлении. Да, мы едем в Норрланд. Но куда конкретно, с этим мы подождем. Сначала я хочу, чтобы ты убедил меня, что не станешь писать ни в блоге, ни в твиттере, ни в чем угодно обо мне и обо всей этой поездке. О’кей?

— Обещаю.

— И никакого заигрывания с полицией, договорились?

— Ни малейшего.

— Ты, часом, сам не полицейский?

Микаель взглянул на Поля.

— Ты что, мне по-прежнему не доверяешь? Ты же легко можешь найти меня в Гугле, на меня полно ссылок. Какое-нибудь интервью с писателем или что-то в этом роде.

— Я это уже сделал. Но ты уже давно не пишешь книг. Кто знает, может, ты с тех пор заделался журналистом?

— Исключено. Тогда бы ты меня все равно нашел.

Поль молчал, пока они ехали по длинному дорожному мосту с заледеневшими перекладинами.

— Но во всяком случае я хочу быть уверенным. Почему тебя так интересует это письмо? Мне надо это знать.

— Ладно. О’кей.

Микаель опять задумался.

Наверное, надо ему все рассказать.

— А ты сам чем занимаешься? — спросил он, чтобы выиграть время.

— Я медик. Но сейчас речь не обо мне, а о тебе. Почему тебя так интересует эта девица? Почему ты хочешь заполучить письмо? Значит, так: ты напишешь об этом, но не о ней и не обо мне, понял?

Микаель кивнул.

— О’кей. Так вот, — начал он и крепко задумался.

Лучше привести немного фактов, чтобы вызвать доверие.

— Это длинная песня.

— Времени у нас полно. Могу сказать тебе, что нам далеко ехать. Не один десяток миль.

Микаель покосился на раскрытый атлас.

— Начинаю угадывать.

— Угадывай. Но тем временем я хочу получить ответ.

Микаель сделал вдох.

— О’кей, я расскажу. Но тебе это может показаться скучным.

— Скучным? Почему же тогда ты собираешься писать об этом? Разве писатель не обязан, черт возьми, писать так, чтобы не было скучно? Ведь это же твоя работа — быть интересным.

— О’кей, конечно, конечно.

Микаель слегка рассмеялся и еще немного подумал, прежде чем начать.

Придется рассказать — по крайней мере кое-что.

— Обещай держать язык за зубами.

Поль слегка улыбнулся.

— Конечно. Молчание в обмен на молчание. Ничего ни СМИ, ни полиции, и ничего о твоей книге. Разумеется. Оба держим язык за зубами. Sure[40]. А теперь рассказывай.

— Речь пойдет о Карле фон Линнее.

— Я это уже понял. Цветочный король Линней. «Бог создал мир, Линней его упорядочил…»

— Точно, ты это знаешь со школы, особенно если ты медик. Systema naturae[41], сексуальная система, где растения и животные делятся на семьи, виды и бла, бла, бла. Но сегодня мы не осознаем, до какой степени Линней был велик при жизни, он был настоящей суперзвездой. Он был величайшим ботаником, опередившим свое время во всем мире. Потом его читал Дарвин… А потом Гитлер.

— Гитлер?

— Ну да, но Центробанк не говорил об этом напрямую, когда выпускал стокроновые купюры с его портретом. Линней написал длинные развернутые теории о различных человеческих расах. Индейцы, например, были холериками, им были присущи простота, упорство, воинственность и так далее. Африканская раса была флегматичной, тупой и ленивой. Азиаты были меланхоличными, желтыми, жесткими, серьезными, жадными. И европейцы, конечно, лучше всех: мускулистые, шустрые и изобретательные.

— Страшно эффективные империалистические массовые убийцы, просто-напросто, — сказал Поль.

— Ну…

Они проехали большой перекресток в Хеггвике, на котором занесло автопоезд.

— Вот оно что, — сказал Поль, — я этого не знал. Значит, Линней хотел уничтожить все эти плохие расы?

— Нет, не так. Линней хотел, чтобы все жили в благополучии. Но, конечно, он писал о монструозной человеческой расе, к которой относил китайцев, альпийских карликов, антарктических великанов, готтентотов и прочих разных. Но как бы там ни было, у него была масса учеников, ты знаешь…

— Да-да, проклятый Иисус от естествознания.

— Точно, какое представление о себе, а? Во всяком случае он запустил самый большой в мире научный проект с этими учениками, может быть, он хотел короновать себя перед лицом вечности. Он отправил двадцать своих самых лучших учеников по всему миру, чтобы они фиксировали и классифицировали все формы жизни и всю растительность, какие только есть на земле. И они очень многое успели, эти ребята. В действительности по большей части это были молодые карьеристы, они жаждали приключений, они получили немного денег от Академии наук на новые штаны и тому подобное, но в целом им приходилось все брать на себя. Они уезжали, имея в кармане только несколько королевских печатей и рекомендательных писем.

— Настоящие отборные шведы.

Микаель засмеялся.

— На самом деле ты прав. Но не забудь: в то время Швеция была третьей по величине нацией в Европе. Швеция простиралась от восточной финской границы до северной Германии. Балтийское море было нашим Mare Nostrum[42]. Так что уверенности в себе нам было не занимать — тогда. Ученики Линнея добирались на британских и голландских грузовых судах. Некоторые сели на мель в какой-нибудь Тьмутаракани, а часть, конечно, умерла. Но некоторые приехали домой с большими коллекциями растений. Они должны были собрать столько семян и корней, сколько могли найти, а также насекомых, образцов почвы и черта в ступе. Как бы то ни было, их целью было все отнести к видам и дать этим видам точное научное описание.

— О’кей. Это… Ой, здесь что-то происходит.

Участок с дорожными работами незаметно перешел с помощью конусов в пункт проверки автотранспорта. Полицейская в кепке и светоотражающей куртке помахала им рукой.

— Нам стоит беспокоиться? — спросил Поль.

— Да вроде нет, скорости я не превышал.

— Давай рассказывай. О, посмотри, какая краля. Наверняка с шикарными сиськами.

Женщина-полицейский жестом велела им ехать вдоль обочины.

— Так вот, эти ученики, — продолжал Микаель, ползя черепашьим шагом. — Они не должны были, так сказать, жить на широкую ногу, как материально, так и духовно. Они не должны были делать долгов. Они должны были быть честными и оправдывать свое звание ученых и никогда не вмешиваться в политические споры…

— Да-да, — прервал его Поль, не сводя глаз с полицейской, к которой они подъезжали все ближе. — То есть весь шведский закон серого большинства? То же самое старое доброе молоко средней жирности, и все должно быть в меру, как теперь.

— Точно. Все люди на свете убивают друг друга за веселую жизнь, а мы, шведы, не должны вмешиваться, хвастаться и зазнаваться. С нас хватит и наших блинов с вареньем.

Микаель прервал самого себя и опустил стекло. «Теперь возьми себя в руки», — подумал он.

— Добрый день, — произнес он, машинально подавая водительские права.