— Ты перестанешь? — сказал я, чувствуя дискомфорт от того, как близко он находился рядом с ней. — Это уже вышло за рамки и даже не смешно.

Он поднял темную бровь.

— О? Разве это не то, чем ты занимаешься?

Мы могли бы заниматься этим часами, если бы нас не настиг зов. Так всегда. Он начинался в моих костях — такой пронизывающий холод, словно меня разрезали мачете[2]. Истон сжал челюсть, его мускулы были натянуты и готовы. Он медленно обхватил рукоять своей косы, которая загорелась черным и мягко задымила на его боку. Я согнул и разогнул пальцы, в то время как ледяные ленты смерти прокладывали свой путь сквозь каждую конечность моего тела.

— Ты можешь заняться этим за меня? — спросил я. — Ты уже собирался туда, а я только что вернулся…

— Нет, — сказал Истон. — Говорю же нет. У меня есть своя работа. Я не могу постоянно покрывать твою долбанную задницу. Да и к тому же, ты осознаешь, насколько ты близок к тому, чтобы быть пойманным? Не испытывай удачу, Финн. Не высовывай свой нос, забирай души и благодари Всемогущего, за то, что ты не делаешь мою работу.

— Я рискую каждый раз, оставляя ее. Ты ведь знаешь.

— Ради всего святого. Она будет в порядке, Финн. Всего лишь одна жатва.

— Откуда тебе знать, что с ней все будет хорошо?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Но в этом и заключается разница между нами. Мне все равно.

Сказав это, он исчез, охваченный вспышкой пронзительных воплей проклятых. Крики манили. Скреблись ко мне изнутри.

Первое правило жнеца: Смерть никого не ждет.

И меня, черт побери, она точно не ждала.

К тому времени как я догнал Истона, напряжение обвилось вокруг моих запястьев, сильно стягивая, затуманивая мои мысли. Я тряхнул головой и уставился на лимонно-желтый дом, охваченный яростным клубком пламени, сверкающий в тусклом предрассветном свете. Несколько велосипедов и блестящие качели сияли в росе, разбросанной по газону. Минивен стоял, лишенный жизни в двигателе. Я вытянул шею, чтобы прочитать наклейку на бампере. Мой ребенок — почетный ученик начальной школы Розвуда.

Серьезно? Почетные ученики и мамин минивен? Я не мог не удивиться, с каким трагичный сценарием мне придется столкнуться в этот раз, какая грандиозная попытка Бальтазара преподать мне урок будет на сей раз.

— И сколько еще он будет меня отправлять на такое? — я прижал ладони к глазам и помолился за другой исход, лишь бы не тот, что заставлял меня чувствовать шипение в моих безжизненных костях. — Я уяснил, Бальтазар.

Истон проворчал:

— Правда? Откуда мы только что вернулись, Финн?

— Доброе утро, мальчики. — Голос плавный как патока громко заговорил позади нас. Нам не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что это заключительный участник нашего местного трио. Аная подскочила ко мне.

— Как думаешь, сколько их там? — спросил я.

Она пожала плечами.

— Есть только один способ узнать.

Я последовал за Анаей, Истон следом за мной, всегда серой тенью между тьмой и светом. Аная шагнула через занавес пламени, но я остановился в дверном проеме. Что-то сжалось в моей груди. Мое горло напряглось, и воспоминания приклеили мои ноги к полу.

Пламя окружило панель управления, охватило кабину. Лизнуло мою кожу словно оранжевый язык змеи. Вокруг меня вода и паника, и я не мог утонуть. Нет. Я собирался обжечься. Я собирался расплавиться. Я собирался сгореть.

— Идем, — Истон подтолкнул меня локтем в дверной проем. — Я чувствую еще один зов, но я не могу быть в двух местах одновременно.

Я заставил себя двигаться по дому. Окна лопались и разбивались. Крыша трещала словно гнилое дерево на бивачном костре. Темная волна дыма охватила каждый дюйм пригородного участка, покрытого сажей, площадью в 1600 квадратных футов.

— Смотри под ноги. Этот мой, — Истон посмотрел вниз на мужчину, который осел на пол в пустом коридоре.

— Дай догадаюсь, — я перешагнул через мужчину в простых белых боксерах и посмотрел на Истона. — Он лжец? Он взял то, что вообще никогда ему не принадлежало? — я нахмурился в потолок и поднял руки в воздух. — Давай же, Бальтазар. Отправь мне уже свое маленькое сообщение, чтобы я мог расправиться с этим долбанным днем.

Аная обменялась усталым взглядом с Истоном, а затем переступила через безжизненное тело в спальню, в которой лежала женщина, ожидая своего жнеца.

Истон сел на колени и коснулся виска мужчины.

— У него была связь.

Я остановился на полпути вниз по коридору и обернулся, озадаченный.

— Какая?

— У него была связь с другой женщиной, — он встал и посмотрел на потолок, а затем на балку, лежащую на мужчине. — Он пытался спасти свою жену, когда умер. Как будто ее спасение могло бы компенсировать то, что он совершил.

Истон послал мне колкий взгляд, и я застонал. Закончится ли это когда-нибудь? Будет ли смерть когда-нибудь снова обычной смертью? Зная Бальтазара и его маниакальную потребность навязать свое чертово мнение, скорее всего не станет.

Я продолжал двигаться, пока напряжение в моей груди не подтолкнуло меня к приоткрытой двери спальни. Розовые бумажные фонарики украшали потолок, ожидая, чтобы огонь охватил их и обратил в пепел. Маленькая девочка лежала, свернувшись калачиком под желтым одеялом, ожидая меня, чтобы я сделал с ней тоже самое. Тень затаилась у ее кровати, ждущая, надеющаяся, чтобы я не явился, и тогда душа попала бы в заточение. Ее пальцы, подобные дыму, обвивались вокруг крошечного дрожащего тела.

Мельком я обернулся на огонь, окружающий дверной проем, облизывающий стены, расплавляющий гвоздично-розовые обои в очень знакомом танце. Я больше не мог терять время. Я вытащил свою косу из кобуры и пронзил ее тело, даря ей милосердие смерти, до того как пламя добралось бы до нее.

Я наблюдал, как она дергалась и билась, пока ее душа тихо не отчистилась от кожи, оставив позади слишком маленькую раковину. Тень зашипела на меня и растворилась между половиц.

— Кто ты? — спросила ее мерцающая душа. Она нервно двигалась, ее огромные карие глаза в смятении смотрели с осуждением. — Ты ангел?

С детьми никогда не было просто.

— Что-то в этом роде.

— Если ты ангел, то где же твои крылья?

Бумажный фонарик вспыхнул прямо над нашими головами.

— Я сказал, что-то в этом роде, разве нет? — я боролся с дымом, мешавшим мне увидеть коридор, откуда шло следующее притяжение, и с усилием придал своему голосу спокойствие. — Где комната твоего брата?

Она последовала за мной в горящий коридор, и я поблагодарил Всевышнего за то, что Аная и Истон уже закончили с ее родителями.

— Как ты узнал, что у меня есть брат?

— Я просто знаю, — я ворвался в комнату со знаком «Держитесь Подальше» на двери. Пламя вырвалось из дверного проема, и жар закупорил мои слова в горле. Я показал рукой позади себя.

— Останься здесь.

— Но…

— Я сказал, останься здесь. Понятно? — даже речи и быть не могло, о том, что я позволю ей увидеть обуглившиеся останки ее брата. Если я не мог дать ей жизнь, которую она заслуживала, которую не могли дать ей Небеса, то черт меня подери, но я, по крайней мере, избавлю ее от такого воспоминания.

Она сглотнула, не осознавая, что человеческие потребности больше не касались ее, и кивнула. Когда я вышел, ведя за собой ее брата, ее глаза оживились.

— Здорово, Саймон. Я думала, ты умер или что-то вроде того.

Я ухватил обоих за руки.

— Хорошо, ребята. Пойдемте.

Маленькая девочка выдернула свою руку, скрестила руки на груди и нахмурилась, глядя на меня.

— Нам нельзя уходить с незнакомцами.

Игнорируя большой пожар вокруг нас, я наклонился к ней и протянул руку, сжимая ее крошечные туманные пальчики в своих.

— Я — Финн. Мне восемнадцать, вроде как, и мне нравится рыбалка и баскетбол. Мой любимый цвет — голубой. Моя мама готовит, передает по наследству, лучший персиковый пирог, который ты когда-либо пробовала. О, и я предпочитаю летать на самолетах.