В списке нет самых известных академиков-физиков, которые, несомненно, осведомлены лучше, чем остальные, о моральных и научных качествах Сахарова. Среди физиков, которые не подписали это заявление, находятся П. Л. Капица, Н. Н. Боголюбов, А. Б. Мигдал, Е. М. Лифшиц, Я. Б. Зельдович, Б. М. Понтекорво, М. А. Леонтович, В. Л. Гинзбург, Г. И. Будкер, С. Т. Беляев, И. М. Франк, П. А. Черенков, Б. Б. Кадомцев, Ю. Б. Харитон, И. К. Кикоин, В. П. Линник, Р. 3. Сагдеев и С. Н. Вернов.
Аналогичным образом, среди 72-х академиков отсутствуют такие крупнейшие советские математики, как А. Н. Колмогоров, П. С. Александров, А. Д. Александров, И. Г. Петровский, Л. С. Понтрягин, С. Л. Соболев, И. М. Виноградов, Л. В. Канторович, И. М. Гельфанд и И. Р. Шафаревич.
Следует также отметить, что заявление не подписано Т. Д. Лысенко и М. А. Шолоховым. Причину следует, очевидно, искать в том, что многие из тех, кто согласились подписать антисахаровское заявление, не сделали бы этого, если бы Лысенко и Шолохов состояли в списке подписавшихся.
Таким образом, можно сказать, что антисахаровское заявление представляет собой в большей мере свидетельство о реальной ситуации и настроениях в советской академии, чем осуждение Андрея Сахарова.
* * *
На Западе ширилась антиядерная истерия. Из-за недальновидности — а подчас и за чужие деньги — тысячи ограниченных фанатиков старались лишить западные страны того источника энергии, который мог бы предотвратить или хотя бы облегчить мировой энергетический кризис.
Во многих дискуссиях о ядерной энергии, где мне привелось участвовать, и где я находился на стороне ее защитников (приверженцы левых позиций часто констатировали с удивлением и даже, с неудовольствием: как может диссидент защищать ядерную энергию? Ведь мы вас поддерживаем…), меня старались «поставить на место»: «Это ваш личный взгляд. А каков же взгляд академика Сахарова на ядерную энергию?»
Поскольку я мог лишь предполагать, каковы взгляды академика Сахарова по этому вопросу (сам он никогда пока что об этом не писал, а спросить мне его не пришлось), то я послал ему «нашей почтой» тексты своих статей и письмо, в котором просил его сформулировать письменно свою точку зрения. Я писал, что это имело бы большое значение для дискуссии о ядерной энергии на Западе.
Ответ пришел скоро. Это была статья Сахарова «Ядерная энергетика и свобода Запада». Рукой Сахарова было приписано: «Для Франтишека, с самыми лучшими пожеланиями, с чувством искренней солидарности. По-моему, эту статью нужно опубликовать в неск. странах. Р. S. Франтишек, я думаю, будет в Риме или на Биеннале».
В статье, кроме прочего, говорилось: «Часто приходится слышать по радио и читать о бурных многотысячных демонстрациях, о выступлениях известных и неизвестных общественных деятелей, о всевозможных кампаниях в странах Запада, направленных против развития ядерной энергетики, против строительства ядерных электростанций, против реакторов-„бридеров“ и т. п. Основой, почвой, для антиядерных настроений людей является, вероятно, их недостаточная информированность в сложных специальных вопросах, направляющая по ложному пути естественную и законную озабоченность современного человека вопросами сохранения окружающей среды. Очень трудно объяснить неспециалистам (хотя это именно так), что ядерный реактор электростанции — вовсе не атомная бомба, что реальная опасность и ущерб среде обитания, биологический ущерб людям от электростанции, работающей на угле, во много раз больше, чем от ядерной электростанции той же мощности или от бридерного реактора…»
В ответ на мой вопрос Андрей Дмитриевич написал в статье, что полностью согласен с аргументами, содержащимися в моих выступлениях.
Статья Сахарова была напечатана в ряде европейских, американских и иных газет[208].
Конечно, не обошлось и без недоумения и злобных выпадов со стороны левых антиядерных фанатиков, которым не пришлись по вкусу ясные сахаровские формулировки. Пришлось встретиться даже с недоверием. Не выдумал ли я все сам? Вспоминается, что через несколько месяцев после опубликования сахаровской статьи в журнале «Бюллетень ученых-атомщиков» я получил от его главного редактора, профессора Т. Б. Фельда из Массачусетского института технологии, письмо с просьбой прислать ему копию сахаровской рукописи, так как имеются сомнения в ее подлинности. Я с радостью выполнил его просьбу, приписав, что лично у меня нет ни малейших сомнений, потому что я получил эту статью непосредственно от Елены Боннэр. Кроме того, под текстом Сахаров собственноручно написал мне несколько приветственных слов.
Аналогичные сомнения существовали, очевидно, и в «Дер Шпигель», куда я тоже послал рукопись. Через несколько дней мне возвратили текст с тем, что они не заинтересованы в его опубликовании. Несколько дней спустя «Дер Шпигель», однако, прислал мне телеграмму-молнию, где сообщалось, что редакция изменила свою точку зрения и хочет напечатать сахаровскую статью.
Лишь совсем недавно я узнал, что статья Сахарова «Ядерная энергия и свобода Запада» послужила для Генриха Бёлля поводом к написанию им личного письма Сахарову о ядерной энергии. Бёлль писал: «Вас здесь использовали в «Ноиер Цюрихер Цай тунг» как рекламу строительства атомных станций (в прошлом году я сам видел такое объявление на целую страницу, составленное из Ваших высказываний). А ведь Вы знаете, каким авторитетом Вы пользуетесь у нас. Я не сомневаюсь в точности Ваших научных познаний и суждений на тему ядерной энергии, но существует опасность, что Вашими высказываниями злоупотребляют — и не потому, что хотят осчастливить человечество новым видом энергии, но из стремления к извлечению выгоды любой ценой…» Бёлль сознается в письме Сахарову, что на предстоящих выборах будет голосовать за зеленых, так как в этой партии имеются двое из его друзей — Йозеф Бейус и Карл Амери.
Письмо Бёлля и ссылка на художника Бейуса принуждают меня сделать небольшое историческое отступление. Дело в том, что именно Бейус был тем, кто побудил меня попросить Андрея Сахарова высказать свою точку зрения относительно ядерной энергии. Дело было так. Летом 1976 г. меня пригласили в западногерманский Кассель, в котором состоялся международный летний университет зеленых. Я, как восточноевропейский диссидент, должен был прочитать несколько лекций о ядерной энергии. Одним из организаторов и меценатов этой встречи был Йозеф Бейус, известный немецкий художник, у которого была одновременно большая выставка на Биеннале в Касселе. Бейус внимательно слушал мою лекцию, продолжавшуюся много часов, и с интересом, я сказал бы даже — с чувством какого-то ехидного удовольствия, следил за продолжительной дискуссией с десятками зеленых из всех концов Западной Европы. У меня даже создалось впечатление, что я убедил его в неизбежности ядерной энергии и завоевал своими выступлениями его симпатии. Он сам пошел показать мне свою выставку — его искусство было провоцирующим и даже шокирующим. Главным экспонатом его павильона был так называемый Медовый насос, установка, перекачивающая медовую массу в прозрачных трубках по большому залу. Я впервые видел искусство Бейуса, и этот экспонат не вызвал у меня особого восторга. Я не скрыл этого от Бейуса. Его несколько удивило это, и он начал показывать мне свою графику, сразу убедившую меня, что он — большой художник. Наконец, он пригласил меня поужинать в один из старинных кассельских трактиров, и как раз там спросил меня, каково отношение академика Сахарова к ядерной энергии. Дискуссия во время ужина, собственно, заставила меня написать письмо Сахарову, и так: появилась на свет статья, которая столь не понравилась другу Бейуса, Генриху Бёллю. Последнему, однако, никогда не привелось узнать, что статья Сахарова фактически зародилась в моей дискуссии с его другом Бейусом.
В своем ответе на письмо Бёлля Сахаров повторяет и еще более акцентирует свое отношение к ядерной энергии. Сахаров не согласен с точкой зрения Белля, что экономический рост (прогресс, как это называет Сахаров) представляет собой негативный, разрушительный фактор в жизни общества. Сахаров показывает, что технический прогресс зависит от потребления энергии (энерговооружения) и напоминает Бёллю, что нельзя забыть, что в результате роста потребления энергии средняя продолжительность жизни в развитых странах возросла почти в два раза.
