Сергей утвердительно кивнул головой, потом вынул из нагрудного кармана записную книжку и что-то пометил в ней.

— И еще запиши вот что, — сказал Кондратьев. — Ты этого молодца из «Дружбы» хорошо знаешь? — кивнул на Панкратова. — Ему нужна рекомендация для вступления в партию. Одна будет моя, и если ты дашь вторую, то третью он возьмет в комсомоле…

— Хорошо, я напишу, — сказал Сергей.

— Ну вот и отлично, — Кондратьев встал и обратился к Косте: — После совещания зайдешь ко мне и возьмешь анкету…

Совещание закончилось еще в полдень, и, хотя люди давно разъехались, Сергей задержался в исполкоме дотемна. Он и проголодался и знал, что дома его ждет обед — сегодня Ирина была свободна от дежурства, — а уйти, хотя бы на время, не мог. Удерживали всякие дела: писал рекомендацию Косте Панкратову, разговаривал по телефону с Семеном, подписывал протоколы исполкома, письменные и телеграфные сообщения в крайисполком… Более часа говорил с Виктором Грачевым, — тот ездил в станицы по делам технических курсов и вернулся усталый и промокший что называется до нитки.

— Ну, спасибо, Сережа, устроил ты мне службочку! — сказал он, приглаживая расческой мокрые потемневшие волосы; по небритым пепельно-серым щекам, по лбу стекали капельки. — Помню, ты обещал мне не жизнь, а настоящий рай…

— Да так оно и будет.

— Когда же?

— Скоро…

Виктор вынул из кармана влажный платок, вытер лицо.

— Создавать курсы в каждой станице — нелепость. Такой «учебный комбинат» нам не под силу. Ведь преподаватель я один, не разорваться же мне!

— Какой же выход? — спросил Сергей, сдвинув брови.

— Выход простой: создать курсы только в Рощенской.

— А у тебя списки желающих учиться есть?

— В портфеле, если не промокли… А что?

— Сколько человек записалось, скажем, в Родниковской?

— Шестьдесят три.

— В Белой Мечети?

— Пятьдесят шесть.

— А всего?

— Ну, более трехсот, — неохотно ответил Виктор. — А что ж из этого?

— А то, Витя, что в Рощенской этих трехсот человек негде разместить, посадить, — нет еще у нас такого класса, да и приезжать им сюда будет куда сложнее, чем тебе к ним.

— Мы сами и виноваты, — бурчал Виктор, потирал ладонью небритые щеки. — Зачем объявили свободную запись? Обучали бы только руководителей, по списку.

Сергей встал, зажег свет и, подойдя к Виктору, сказал:

— Вот уж тут ты совсем неправ. Обучать по списку и одних руководителей — это задача легкая. Именно в том-то и суть, чтобы привить элементарные технические навыки как можно большему числу колхозников… Ты подумай — и, я верю, поймешь. Это ты устал, продрог, я понимаю — под дождем приятного мало, оттого и настроение у тебя чертовски плохое. Да, наверно, и голодный. — Он обнял друга за мокрые теплые плечи. — Пойдем сейчас ко мне. У меня дома чудесный обед. Рюмка водки тоже найдется. Согреешься, отдохнешь, а потом мы поговорим, как нам лучше организовать работу курсов именно в каждой станице. И что за обед, если б ты только знал!.. Ну, пойдем!

Виктор тяжело поднялся.

Предсказания Сергея оправдались. Ирина и в самом деле приготовила такой обед, какого Виктор, находясь на холостяцком положении, давно уже не видел. Сперва на стол вместе с рюмками водки были поданы овощи в разных видах: огурчики соленые, пахнущие укропом; помидоры неразрезанные, величиной с огромный кулак, сверху укрытые пучком зеленого лука; помидоры ранней засолки, «как яблочки», с тонкой и прозрачной кожицей.

После этого, распространяя по всей комнате душистый запах, появился борщ — заметьте: именно тот румяный, с добротно зажаренным салом и луком украинский борщ, но уже сделанный на чисто кубанский манер, — в котором есть решительно все, начиная с доброго куска свинины и кончая фасолью, пастернаком и петрушкой. За борщом появилась курятина с картофелем, слетка заправленная помидорным соком… Под конец Ирина принесла арбуз, и когда он развалился скибами по всему столу, удивительно сочный, с засахаренными семечками, Виктор посмотрел на хозяйку и сказал:

— А я не знал, Ирина, что ты такая волшебница… Посидел у тебя за столом и сразу повеселел, настроение поднялось.

— Если у тебя еще будет плохое настроение, — ответила Ирина, пряча под фартук руки и этим как бы желая скрыть от Виктора свою всем уже заметную беременность, — то приходи почаще к нам обедать.

— И верно, буду приходить.

— Пора бы, Виктор, и тебе обзавестись «волшебницей».

— Волшебницы-то бывают разные.

Пообедав, они уселись на диван и закурили. Некоторое время оба молчали, каждый раздумывал о своем. На дворе разгулялся ветер, за окном порывисто шумели голые деревья, навевая грусть, и время от времени поскрипывали ставни.

— Да, верно, надо бы обзавестись «волшебницей», — как бы о чем-то еще думая, заговорил Виктор и на полуслове умолк.

— Так что же мешает? — спросил Сергей.

— Соня тебя так любит! — вмешалась в разговор Ирина.

— Любит или ненавидит — не пойму. — Виктор ногтем сковырнул с папиросы пепел. — Вы мои самые близкие друзья, и мне хочется поделиться с вами своими мыслями… Однажды я Соню оскорбил, так оскорбил, что мне и сейчас горестно об этом вспоминать… Оскорбил ни за что — и чувствую, что жить без нее мне скучно… С того времени, как я твердо решил остаться здесь, остаться не потому, что ты меня об этом просил, — это решение пришло не знаю откуда и когда, — я много думал и теперь смотрю на жизнь какими-то другими глазами… Может быть, поэтому и все мои прежние отношения с Соней кажутся иными…

— А она говорила, что вы уже помирились, — вставила Ирина.

— Помирились? — Виктор болезненно скривился. — Верно, я пришел к ней — и не мириться, а просить прощения… Она была рада, но в глазах ее не было того огонька, который я так хорошо знал; она делала вид, что ей очень весело, а я этому не верил. В душе она меня проклинала, и сквозь ее наигранную веселость проглядывали горькие слезы.

— Знаешь, Витя, в чем твоя беда, — сказал Сергей, — только не обижайся, я говорю по-дружески…

— Говори, говори…

— Ты не любишь, а увлекаешься, и оттого и лезет тебе в голову всякая чепуха… А ты полюби Соню по-настоящему, то есть так полюби, чтобы вся она так бы всегда и стояла перед тобой, да женись на ней — вот тогда все будет и просто и хорошо.

Виктор вздохнул и склонил голову. Сергей поспешил перевести разговор на другую тему и сказал:

— Виктор, как ты думаешь: если бы нам в понедельник открыть курсы?

Виктор молчал, по-прежнему низко склонив голову, и Сергей не мог понять: думает ли он в эту минуту о том, открывать ли в понедельник курсы или не открывать, а может, о том, жениться ли ему на Соне или не жениться?

— Дни, Виктор, с твоего согласия, можно распределить так, — продолжал Сергей. — Начать хотя бы с Усть-Невинской — в районе это самая северная станица. Значит так: в понедельник курсы работают в Усть-Невинской, во вторник — в Родниковской, в среду — в Белой Мечети, в четверг — в Яман-Джалге, в пятницу — в Краснокаменской, а в субботу в Рощенской… Таким образом, за шесть дней ты переезжаешь по кругу весь район. Воскресенье дается тебе на отдых и на возвращение из Рощенской снова в Усть-Невинскую, где ты в понедельник с новыми силами начинаешь ту же поездку. Ездить ты будешь на коне. Я уже договорился с Иваном Атамановым, он подберет на конзаводе для тебя хорошего скакуна с седлом, и даже бурку дадим.

— Так вот почему, думая о своей новой работе, я часто видел себя не в кабинете, а на коне, — мечтательно проговорил Виктор и резко встал. — Хорошо, Сережа, давай коня, седло, бурку, буду ездить по кругу… А сейчас я хочу спать… Еще раз благодарю «волшебницу», — и он пожал Ирине руку, — пойду спать… Очень хочу спать!

Виктор ушел, пообещав завтра зайти в исполком, чтобы детально поговорить об открытии курсов. Когда за ним закрылась дверь и через короткое время послышался скрип калитки, Ирина подошла к Сергею.