Шико, сидевший во главе стола, делал из бумаги кораблики и в строгом порядке выстраивал их на столешнице, приговаривая, что это флот всехристианского величества, который заменит флот всекатолического короля.
Объявили о прибытии господина де Морвилье.
Государственный муж явился одетым в свой самый темный костюм и с совершенно похоронным выражением лица. Отвесив глубокий поклон, на который за короля ему ответил Шико, он приблизился к Генриху III.
— Я присутствую, — спросил он, — на заседании Большого совета вашего величества?
— Да, здесь собрались мои лучшие друзья. Говорите.
— Простите, государь, я неспроста хотел в этом удостовериться. Ведь я намерен открыть вашему величеству весьма опасный заговор!
— Заговор?! — в один голос воскликнули все присутствующие.
Шико навострил уши и прекратил сооружение великолепного двухпалубного галиота, этот корабль он хотел сделать флагманом своего флота.
— Да, заговор, ваше величество, — сказал господин де Морвилье, понизив голос с той таинственностью, которая предвещает потрясающие откровения.
— О-о! — протянул король. — А часом не испанский ли это заговор?
В эту минуту в залу вошел герцог Анжуйский, также призванный на совет, двери за ним тотчас же закрылись.
— Вы слышите, брат мой, — сказал Генрих, когда обмен церемонными приветствиями закончился, — господин де Морвилье хочет изобличить перед нами заговор против безопасности государства!
Герцог медленно обвел всех присутствующих свойственным ему проницательным и в то же время настороженным взглядом.
— Возможно ли это?.. — пробормотал он.
— К сожалению, да, монсеньор, — сказал Морвилье, — опасный заговор.
— Расскажите нам про него, — предложил Шико, запуская законченный им галиот в хрустальную вазу с водой, стоявшую на столе.
— Да, — пролепетал герцог Анжуйский, — расскажите нам про него, господин канцлер.
— Я слушаю, — сказал Генрих.
Канцлер склонился как мог ниже и придал своему взгляду возможно большую серьезность, а голосу — самые доверительные интонации.
— Государь, — сказал он, — я уже давно слежу за поведением немногих недовольных…
— О! — прервал канцлера Шико. — «Немногих»! Вы слишком скромны, господин де Морвилье.
— Это, — продолжал канцлер, — всякий сброд: лавочники, ремесленники, мелкие судейские чины… Иной раз среди них попадаются монахи и школяры.
— Ну это не бог весть какие принцы, — отозвался Шико и с невозмутимым спокойствием приступил к изготовлению нового двухмачтового корабля.
Герцог Анжуйский принужденно улыбнулся.
— Сейчас вам все будет ясно, государь, — сказал канцлер. — Я знал, что недовольные всегда используют две главные опоры: армию и церковь…
— Весьма разумно, — заметил Генрих. — Говорите дальше.
Канцлер, осчастливленный этой похвалой, продолжал:
— В армии я нашел офицеров, преданных вашему величеству, которые доносили мне обо всем; в церковных кругах это было труднее. Тогда я пустил в дело моих людей…
— Все еще весьма разумно, — сказал Шико.
— И наконец, с помощью моих доверенных лиц мне удалось склонить одного из людей парижского прево…
— Склонить к чему? — спросил король.
— К тому, чтобы он следил за проповедниками, которые возбуждают народ против вашего величества.
«Ого! — подумал Шико. — Неужели моего друга заприметили?»
— Этих людей, государь, вдохновляет не господь бог, а сообщество заклятых врагов короны. Это сообщество я изучил.
— Очень хорошо, — одобрил король.
— Весьма разумно, — добавил Шико.
— И я знаю, на что они рассчитывают, — торжествующе заявил Морвилье.
— Просто превосходно! — воскликнул Шико.
Король сделал гасконцу знак замолчать.
Герцог Анжуйский не сводил глаз с Морвилье.
— В течение более чем двух месяцев, — продолжал канцлер, — я содержал за счет королевской казны нескольких весьма ловких и безмерно смелых людей; правда, они отличаются также ненасытной алчностью, но я сумел обратить это их качество во благо королю, ибо, щедро оплачивая их, я только выиграл. Именно от них, пожертвовав довольно крупной денежной суммой, я узнал о первом сборище заговорщиков.
— Все это хорошо, — сказал Шико, — плати, мой король, плати денежки!..
— Э, за этим дело не станет! — воскликнул Генрих. — Скажите нам, канцлер, какова цель этого заговора и на что рассчитывают заговорщики…
— Государь, речь идет не более не менее как о второй ночи святого Варфоломея.
— Против кого?
— Против гугенотов.
Присутствующие удивленно переглянулись.
— Примерно в какую сумму вам это обошлось? — спросил Шико.
— Семьдесят пять тысяч ливров одному и сто тысяч — другому.
Шико повернулся к королю.
— Хочешь, я всего за тысячу экю выдам тебе тайну, которую узнал господин де Морвилье? — воскликнул он.
Канцлер удивленно пожал плечами, а герцог Анжуйский скорчил такую благостную мину, которую на его лице еще и не видывали.
— Говори! — приказал король.
— Это — Лига, просто-напросто Лига, она образовалась десять лет назад. Господин де Морвилье выведал тайну, которую всякий парижский буржуа знает, как «Отче наш»…
— Сударь… — возмутился канцлер.
— Я говорю правду… и я докажу это, — заявил Шико непререкаемым тоном.
— Тогда назовите мне место, где собираются лигисты.
— Охотно: во-первых — на площадях и на улицах; во-вторых — на улицах и на площадях; и в-третьих — и на площадях и на улицах.
— Шутить изволите, господин Шико, — сказал канцлер, пытаясь изобразить улыбку. — А как они узнают друг друга?
— Они одеты точь-в-точь как и парижане и при ходьбе переставляют ноги по очереди, одну за другой, — с важным видом ответил Шико.
Это объяснение было встречено взрывом смеха, и даже сам канцлер, подумав, что правила хорошего тона требуют от него присоединиться к общему веселью, засмеялся вместе с другими. Но вскоре государственный муж опять посуровел.
— Мой лазутчик, — сказал он, — присутствовал на одном из их собраний, и оно происходило в том месте, которое господину Шико неизвестно.
Герцог Анжуйский побледнел.
— Где же? — спросил король.
— В аббатстве Святой Женевьевы.
Шико уронил бумажную курицу, которую он усаживал на адмиральский корабль.
— В аббатстве Святой Женевьевы! — воскликнул король.
— Это невероятно, — пробормотал герцог.
— Однако это так, — сказал Морвилье и победоносно оглядел собравшихся, весьма довольный произведенным им впечатлением.
— И что они делали, господин канцлер? Что они решили? — спросил король.
— Что лигисты выберут себе вождей, каждый записавшийся в списки Лиги добудет себе оружие, в каждую провинцию будет направлен представитель от мятежной столицы, и все гугеноты, любимчики вашего величества, так они выражаются…
Король улыбнулся.
— Будут истреблены в назначенный день.
— И это все? — сказал Генрих.
— Чума на мою голову! — воскликнул Шико. — Сразу видно, что ты католик.
— И это действительно все? — осведомился герцог.
— Нет, монсеньор…
— Чума на мою голову! Я думаю, что это не все! Если бы король за сто семьдесят пять тысяч ливров получил только это, он был бы вправе считать себя обокраденным.
— Говорите, канцлер, — приказал король.
— Есть вожди…
Шико заметил, что у герцога Анжуйского грудь от волнения бурно вздымается под камзолом.
— Так, так, так, — сказал он, — значит, у заговора есть руководители, удивительно! И все же, за наши сто семьдесят пять тысяч ливров нам следовало бы еще чего-нибудь подкинуть.
— Кто эти вожди… их имена? — спросил король. — Как их зовут, этих вождей?
— Во-первых, один проповедник, фанатик, бесноватый изувер, за его имя я заплатил десять тысяч ливров.
— И вы правильно сделали.
— Некто Горанфло, монах из монастыря Святой Женевьевы.