— Ага! — сказал Сен-Люк.

— Начинаете понимать, правда?

— Да.

— Чудесно! Вы спросите его, в какой день ему угодно перерезать мне горло или позволить, чтобы я перерезал горло ему.

— Я спрошу у него, дорогой друг.

— Это вас не затруднит?

— Меня? Ни в коей мере. Я пойду, когда вы захотите, прямо сейчас, если только это доставит вам удовольствие.

— Минуточку. Навестив господина де Келюса, вы окажете мне одолжение — зайдете с той же целью к господину де Шомбергу и зададите ему тот же вопрос, не правда ли?

— Ах! — воскликнул Сен-Люк. — И к господину Шомбергу тоже? Проклятие! Как вы торопитесь, Бюсси!

Бюсси сделал протестующий жест.

— Пусть так, — сказал Сен-Люк, — ваше желание будет исполнено.

— В таком случае, дорогой Сен-Люк, — продолжал Бюсси, — раз уж вы столь любезны, вы зайдете в Лувр к господину де Можирону, на котором я заметил стальной нагрудник — знак того, что он сегодня на дежурстве, и предложите ему присоединиться к остальным, не правда ли?

— О! О! — вырвалось у Сен-Люка. — Трое! Вы об этом подумали, Бюсси? Все, по крайней мере?

— Не совсем.

— Как не совсем?

— Оттуда вы отправитесь к господину д’Эпернону, не буду задерживать на нем ваше внимание, фигура, по-моему, довольно жалкая, но, как бы там ни было, он пополнит число.

Сен-Люк опустил руки и уставился на Бюсси.

— Четверо! — прошептал он.

— Правильно, дорогой друг, — сказал Бюсси, утвердительно кивнув головой, — четверо. Само собой разумеется, что мне незачем советовать человеку вашего ума, храбрости и галантности действовать по отношению к этим господам со всей предупредительностью и вежливостью, которыми вы отличаетесь в высшей степени…

— О! Мой друг!..

— Я обращаюсь за этой услугой к вам, чтобы все было сделано… учтиво. Уладим дело по-благородному, не правда ли?

— Вы останетесь довольны, друг мой.

Бюсси с улыбкой протянул молодому человеку руку.

— В добрый час, — сказал он. — А! Господа миньоны, придет время, мы тоже посмеемся.

— А теперь, дорогой друг, условия.

— Какие условия?

— Ваши.

— У меня их нет, я приму условия этих господ.

— Ваше оружие?

— То же, что у этих господ.

— День, место, час?

— День, место и час, угодные этим господам.

— Но, однако…

— Не будем больше говорить об этих пустяках. Действуйте, и действуйте побыстрей, милый друг. Я буду прогуливаться в маленьком саду Лувра. Вы меня там найдете, когда выполните мою просьбу.

— Значит, вы меня ждете?

— Да.

— Ждите. Проклятие! Дело может затянуться.

— У меня есть время.

Мы уже знаем, как Сен-Люк разыскал четверых миньонов в тронном зале и как он положил начало переговорам.

Так вернемся к нему, в переднюю дворца Шомберга, где мы его оставили церемонно ожидающим, согласно всем правилам этикета той эпохи, пока четыре фаворита его величества, подозревая о цели визита Сен-Люка, рассаживались по четырем углам обширной гостиной.

После того как они уселись, дверь в переднюю широко распахнулась, из нее вышел лакей и поклонился Сен-Люку. Тот, опираясь левой рукой на рукоять рапиры и изящно приподнимая рапирой свой плащ, а в правой — держа шляпу, дошел до порога комнаты и остановился ровно на его середине, определив ее с точностью, которой позавидовал бы самый умелый архитектор.

— Господин д’Эпине де Сен-Люк, — провозгласил лакей.

Сен-Люк вошел.

Шомберг, как хозяин дома, встал и направился к гостю, который, вместо того чтобы поклониться, надел на голову шляпу.

Эта формальность придавала визиту особую окраску и определенный смысл.

Шомберг ответил поклоном, а затем повернулся к Келюсу.

— Имею честь представить вам, — сказал он, — господина Жака де Леви, графа де Келюса.

Сен-Люк сделал шаг в сторону Келюса и, в свой черед, отвесил глубокий поклон.

— Я искал с вами встречи, сударь.

Келюс поклонился.

Шомберг продолжал, повернувшись к другому углу зала:

— Имею честь представить вам господина Луи де Можирона.

Такой же поклон со стороны Сен-Люка, и такой же ответ со стороны Можирона.

— Я искал с вами встречи, сударь, — сказал Сен-Люк.

С д’Эперноном повторилась та же церемония, выполненная так же неторопливо и спокойно.

Затем очередь дошла до Шомберга. Он представил самого себя и получил в ответ поклон. После этого четверо друзей уселись. Сен-Люк остался стоять.

— Господин граф, — сказал он Келюсу, — вы оскорбили господина графа Луи де Клермона д’Амбуаз, сеньора де Бюсси, он свидетельствует вам свое глубочайшее почтение и вызывает вас на поединок, чтобы сразиться насмерть в тот день и в тот час, которые вы сочтете для вас удобными, и тем оружием, которое изберете вы… Вы принимаете вызов?

— Конечно, принимаю, — спокойно ответил Келюс, — господин граф де Бюсси оказывает мне большую честь.

— Ваш день, господин граф?

— День мне безразличен, но я предпочел бы, чтобы это было скорее завтра, чем послезавтра, и скорее послезавтра, чем в последующие дни.

— Ваш час?

— Утро.

— Ваше оружие?

— Рапира и кинжал, если это оружие устроит господина де Бюсси.

Сен-Люк поклонился.

— Любое ваше решение на этот счет будет для господина де Бюсси законом.

Затем он обратился к Можирону, ответившему то же самое, потом, последовательно, к двум остальным.

— Но, — сказал Шомберг, который, как хозяин дома, получил поклон последним, — мы не подумали об одном, господин Сен-Люк.

— О чем?

— О том, что если все мы пожелаем, случай иной раз распоряжается очень странно, если все мы пожелаем, повторяю, выбрать один и тот же день и час, господин де Бюсси может оказаться в очень затруднительном положении.

Сен-Люк поклонился с самой своей обходительной улыбкой на устах.

— Разумеется, — сказал он, — господин де Бюсси оказался бы в затруднительном положении, подобно всякому дворянину перед лицом таких четырех храбрецов, как вы. Но он заметил мне, что это для него не внове, с ним такое уже было у Турнельского дворца, возле Бастилии.

— И он будет драться со всеми четырьмя? — спросил д’Эпернон.

— Со всеми четырьмя, — подтвердил Сен-Люк.

— С каждым по отдельности? — спросил Шомберг.

— С каждым по отдельности или со всеми разом. Вызов адресован и каждому из вас, и всем вам вместе.

Четверо молодых людей переглянулись. Келюс первый нарушил молчание.

— Это очень благородно со стороны господина де Бюсси, — сказал он, красный от злости, — но, как бы мало мы ни стоили, все же каждый из нас способен справиться со своим делом самостоятельно. Итак, мы принимаем предложение графа и будем драться один за другим, по очереди… или же… Да, так, пожалуй, будет лучше…

Келюс посмотрел на друзей, которые, по всей видимости поняв его мысль, кивнули ему в знак согласия.

— Мы не хотим, чтобы поединок превратился в убийство великодушного человека, и, пожалуй, будет лучше, если мы предоставим жребию решить, кому из нас драться с господином де Бюсси.

— Но, — поспешил спросить д’Эпернон, — а трое остальных?

— Трое остальных? У господина де Бюсси, несомненно, достаточно друзей, а у нас — врагов, чтобы трем остальным не пришлось стоять сложа руки.

— Вы согласны со мной, господа? — прибавил Келюс, оборачиваясь к своим товарищам.

— Да, — ответили они в один голос.

— Мне было бы чрезвычайно приятно, — сказал Шомберг, — если бы господин де Бюсси пригласил на эту увеселительную прогулку господина де Ливаро.

— Если бы я смел выразить свое мнение, — сказал Можирон, — я попросил бы, чтобы при нашей встрече присутствовал господин де Бальзак д’Антрагэ.

— И общество было бы в полном сборе, — заключил Келюс, — если бы господин де Рибейрак соблаговолил явиться вместе со своими друзьями.