После Октябрьской, перед самой выпиской, разгулялась, словно бешеный конь, метель, полетели над лесами белые вихри, как птицы. Иван глядел в окошко на текучие струи снега, на прижатые к земле кусты и уходил мыслями в свои родные края. В такую падеру на пожарных каланчах дежурные звонят для тех, кто в пути, чтобы не заблудились и не погибли. А после Нового года на всех дорогах выставляют вешки, прутики с соломенными пучками на концах. Даже если в буран поедешь по вешкам, обязательно домой доберешься. «Жалко, на мою дорогу вешки никем не расставлены», — думал Иван.

Пришел в палату какой-то новый мастер из протезной мастерской:

— Кто будет Скоробогатов?

— Я буду.

— Давай-ка протезики еще раз проверим перед выпиской.

— Смотри.

Парень поразглядывал Ивановы протезы, постучал по тому, по другому месту, цокнул языком:

— Тихона Александровича работа. Отлично изроблено.

— А где же сам Тихон Александрович?

— Где? — парень вздохнул. — Умер. Вот где.

— Как так умер? Недавно ходил.

— Так и умер. Лег на верстак и все… Хороший был человек… Смерти не боялся.

Парень собрал инструменты, поднялся.

— Далеко уезжаешь-то? — спросил Ивана.

— Не знаю.

— Я к тому, если что в дороге случится, ты сопровождающего спрашивай. Он поможет. Инструктаж был.

— Не будет у меня никакого сопровождающего. На кой он мне!

Но парень не сдавался:

— Не положено без него. Такой порядок.

— У него не будет, — сказала палатная сестра, появившаяся в дверях. — Жена приехала.

Весело засмеялся Иван:

— Холостой я, сестрица!

— Я тоже думала, что холостой, а ты оказывается… Все вы нынче такие, за семафор заехал и уже холостой… Иди встречай милушку, иди!

— Вы что-то путаете или смеетесь, честное слово!

— Стара я, чтобы над таким делом смеяться, а напутать ничего еще не напутала за всю войну.

Иван пихнул костыли под кровать, зашагал на выход. В вестибюле, опустив на паркет туго набитый рюкзак, стояла Кланя и плакала.

— Где ж это ты так долго, а я жду-жду тебя!

В Свердловске, на Уралмаше, работают два инженера — Скоробогатовы, муж и жена. Вот уже более тридцати лет подряд, каждое лето, они ездят в Брестскую область, в какой-то небольшой поселок в ста двадцати километрах от Бреста в сторону Барановичей. Говорят, что там, в этом поселке, находится могила погибшего в войну отца. Чей отец? Точно никто не знает. Или Клавдии Дементьевны или Ивана Никаноровича. И спрашивать как-то не очень удобно. Ездят и ездят. Не одни они. Нынче многие так делают.

Первая встреча читателей с Зоей Прокопьевой состоялась пять лет назад. Тогда в Челябинске вышла ее книга рассказов «Лиюшка». Критика единодушно одобрила своего рода заявку молодого автора, хотя и отметила недостаток писательского опыта.

И вот уже в центральном издательстве «Современник» одна за другой вышли новые книги Прокопьевой. В 1974 году — «Розовая птица», в 1976 году — «Белая мель». В рассказах и повестях много автобиографического. Полусиротское детство, выпавшее на годы войны, работа на Челябинском металлургическом заводе рассыльной, табельщицей, бригадиром — все это так или иначе трансформируется.

Прокопьевой хорошо известен быт заводского цеха. Но в равной мере ей дорога природа родного края, аромат полей и лесов, о чем она пишет с любовью.

Заводская окраина, где обычно происходит действие, отнюдь не является символом духовной окраины. Лиюшка (из одноименного рассказа), Нюра («Такая длинная ночь»), Шурочка («Доски для баньки») живут жизнью своей бригады, цеха, в общении с людьми обретают уверенность в своих силах; они и сами готовы по первому зову помочь людям. Личная жизнь их складывается нелегко, но они упрямо верят в свое женское счастье. Молоденькая Варя так и говорит: «Я должна быть счастливой!»

Писательницу больше интересуют не производственные конфликты, а исследование нравственного чувства героя, отношения в коллективе, раскрытие характера в повседневном, обыденном.

Лейтмотив рассказов и повестей З. Прокопьевой — утверждение человечности, утверждение доброты.

На мой взгляд, автор лучше владеет жанром рассказа, чем повести.

Емкий и мобильный, он позволяет через одно событие, одну острую ситуацию раскрыть жизнь человека в ее прошлом, настоящем и будущем. В этом убеждает рассказ «Гостья». Он лаконичен, конфликтен, подкупает нерецептурным, недосказанным финалом, дающим простор для домысливания. Писательнице удалось добиться полной реализации замысла, показав нравственную стойкость человека, закаленного в годы Великой Отечественной войны.

Действие развертывается на берегу озера, где смутно вырисовываются очертания синих гор. Когда-то Костя Телегин рыбачил здесь с отцом, сейчас пребывание на озере стало его единственной радостью и утешением.

Ситуация взята исключительная: инвалида войны с двумя маленькими детьми бросила жена. О военной жизни героя говорится очень скупо, но обращает на себя внимание такая деталь: Костя не бросил пулемет, выходя из окружения, а волок его с собой. Умение выстоять, не поддаваться угрозам трудных обстоятельств сохранил в себе бывший фронтовик на всю жизнь.

К Косте Телегину, теперь уже деду, приезжает жена, уставшая от легкой жизни. Приезжает со своей тоской прислониться душой к человеку, которого она предала.

Смысл рассказа в том, что физически искалеченный войной человек оказывается способным вернуть нравственные силы той, которая растеряла себя в жизни.

Но в рассказе нет идиллического конца. «Наездилась, нажилась», — сама о себе с презрением говорит «гостья». Может быть, она поняла, насколько низко пала в глазах людей, и остаться с Костей значило для нее — остаться наедине со своей больной совестью. Уж лучше было не видеть постоянного укора в глазах безногого мужа и дочери, которая никогда не простит матери измены. И «гостья» решает во второй раз покинуть родной дом, надеясь убежать теперь от самой себя.

Автор не погружает нас в душевные страдания героя. Состояние Кости, что характерно для манеры Прокопьевой, раскрывается путем единения с природой, где он обретает душевное равновесие. Костя смотрит на птиц и думает,

Так же эмоциональна и концовка рассказа, в которой нет ничего лишнего, описательного:

На примере «Гостьи» очевидно, как важно следовать законам жанра. К сожалению, нет той цельности замысла в рассказе «Доски для баньки». Он как бы распадается на два самостоятельных рассказа.

Один из них связан с воспоминанием о войне. Инвалид войны Петр Алексеевич, семья которого погибла во время бомбежки, его холодное неуютное жилье, опустившая руки жена. И неожиданная отцовская привязанность к рабочему парню. Бригадир ремонтной бригады Игорь Корюкин близко к сердцу принял обездоленных стариков, стал заботиться о них, как сын. История отношений Игоря с «батей» (так он стал называть Петра Алексеевича) могла бы стать сюжетом для самостоятельного рассказа о человеческой доброте и щедрости.

Другой рассказ — о беспечной, «шалой разведенке» Шурочке, под влиянием настоящего чувства начинающей переосмысливать свою прежнюю жизнь. Внешне грубоватая и задиристая, она оказывается бунтаркой и мечтательницей, ей претит сытое довольство и мещанское благополучие. Встреча с Игорем Корюкиным, непохожим на заводских парней, и всколыхнула ее сердце.