Один штрих из биографии Ивана Сухинина. По записям в трудовой книжке Сухинин за какие-то полгода своей изначальной работы на заводе сменил четыре или пять мест. То он токарь в первом цехе, то слесарь-котельщик ремонтно-механического цеха, то здесь же опять становится слесарем пятого, а потом шестого разряда. Отчего же такое?

Не потому, конечно, что им владела охота к перемене мест. Становление его рабочей биографии на электродном началось в трудных условиях, а он привычен встречать трудности лицом к лицу. Мастер Анатолий Иванович Голодецкий, фронтовик, деловой человек, «хозяин», как уважительно называли его про себя рабочие, умел ценить хватких добросовестных работников и потому Иван Сухинин часто оказывался в «горячих точках» производства.

Он, Иван Сухинин, чуть позднее поймет, какую важную продукцию выпускает их завод и проникнется еще большим чувством ответственности к делу, которое выполняет сам и его товарищи. Сегодня, когда науку и технику в больших «параметрах» начинают постигать со школьной скамьи, никого, пожалуй, не удивишь ординарным сообщением о том, для чего и где нужны электроды. Они требуются в первую очередь в тех отраслях индустрии, которые принято считать головными, ведущими: в электрометаллургии, для атомных электростанций, выплавки алюминия, в электрохимическом производстве и т. д. И производство электродов сегодня отлажено по последнему слову науки и техники.

Совсем иное было на предприятии, когда Иван Сухинин только начинал свою работу на заводе, когда он сталкивался со многими неурядицами. И потому с особой теплотой вспоминает он директора предприятия М. Ф. Власьянова. Михаил Фадеевич для работающих, во всяком случае, для Ивана Михайловича был тем человеком, который олицетворял в одном лице власть и доброту, требовательность и заботу о знаниях подчиненных. Приходил в цех и будто невзначай спрашивал слесаря или токаря:

— А скажите-ка, пожалуйста, какой длины у нас печь?

Слесарю в тот момент будто бы и не надо этого знать (на печи свои специалисты), но директор смотрел дальше, пробуждал у людей интерес, знал, что любой из обслуживающих агрегаты ремонтников может со временем занять место рабочего у печи.

И помнится старым рабочим не показная директорская заботливость о их житье-бытье. Даже такой, казалось бы, мелкий штрих, когда рядом с идущим на завод рабочим тормозила директорская машина и Михаил Фадеевич приглашал садиться рядом, запомнился не одному только Ивану Михайловичу.

В то время на пути к электродному заводу курсировал «подкидыш» — трамвайчик в один вагон да еще были крытые грузовики. Не успел на них — хлебай семь верст киселя…

Живой человеческий контакт руководителей и специалистов с рабочими (а занята на предприятии была по преимуществу молодежь) помогал во всем: и в профессиональном росте, и в крепнущей дружбе работающих. Бывший в то время членом комитета комсомола Иван Михайлович вспоминает: «На Челябинском металлургическом заводе в пятидесятые годы сооружали четвертую комсомольскую домну. И вот для фильтров потребовалось срочно изготовить детали — подвели строителей какие-то поставщики. Когда директор сообщил нам об этом, комсомольцы решили работать в выходные дни. Важный заказ сумели выполнить в срок».

Вместе со всем коллективом шагал вперед по ступенькам профессиональной высоты рабочий Иван Сухинин. Впрочем, через десять лет он стал производственным мастером в первом цехе, а вскоре — механиком второго цеха.

Вспомним, его называют механик номер один.

Такой лестный отзыв заслужить нелегко. Сухинин заслужил, хотя в механики первоначально пошел не по своей доброй воле. Однажды вечером в квартире раздался звонок, и на пороге появился начальник второго цеха Аркадий Семенович Наймушин.

— Я к тебе с деловым разговором, — сообщил Наймушин.

Трудно сказать, почему Аркадий Семенович предпочел беседовать с Иваном Михайловичем дома, а не в служебной обстановке. Может, потому, что издавна их связывало по работе доброе товарищество. И шагали они на производственной тропе, что называется, рука об руку. Сухинин — рабочий, Наймушин — мастер и старший мастер. Сухинин — мастер, Наймушин — начальник отделения, начальник цеха. Более опытный, Аркадий Семенович нередко помогал Сухинину советами, в тоже время отмечал про себя умение Ивана Михайловича работать с людьми.

А, может, Аркадий Семенович важному разговору хотел придать еще и характер доверительности, своеобразной служебной интимности, что ли? Словом, начал «сватать» Ивана Михайловича на должность механика цеха. Не держались там ни механики, ни мастера. Уходили, ссылаясь на то, что здесь старое оборудование, большая текучесть рабочих ремонтной службы.

Наотрез отказался Сухинин от предложения Наймушина. Ему ли не знать, насколько слаба эта служба. А у него, как ему тогда казалось, ни опыта, ни подходящих знаний.

— Скромничаешь, — прервал его Наймушин, — вспомни, сколько у тебя профессий по механической части. Ты вон даже курсы электросварщиков закончил и в техникуме учишься.

Долго в тот вечер убеждал Наймушин Сухинина, но тот все не соглашался. Наймушин не сдержался, вспылил:

— Трудностей испугался, так и говори…

Так начальник цеха «по знакомству» и продвинул Ивана Михайловича в механики.

А Сухинин, что же он?

Не кокетничал и не набивал себе цену Иван Михайлович, когда отказывался от нового назначения. Чувствовал, предвидел ту меру ответственности, которая ляжет на его плечи. И хоть знал, как мастер, о недостатках на этом участке, но во всей красе они предстали перед ним, когда со всех сторон посыпались к нему претензии электродчиков.

Было отчего схватиться за голову. Три из пяти мостовых кранов не работали, станки часто выходили из строя, а запасных частей, как на грех, под рукой не было. Приходилось в пожарном порядке добывать чуть ли не каждую гайку и болт. А кому неизвестна простая истина: если нечетко работает служба механика, отстает и основное производство. На механике в цехе все оборудование — от земли до потолка. Должен он, кроме всего прочего, заботиться еще и о том, чтобы зимой на рабочего не дуло, а летом обдувало.

Шаг за шагом стал Сухинин наводить порядок. И во всех его делах первым советчиком был Аркадий Семенович.

О начальнике цеха — Сухинин знал об этом — в заводоуправлении, завкоме ходили чуть ли не анекдоты. Едва его назначат куда-то с повышением, статистика давала резкий крен: цифры прогулов и нарушений трудовой дисциплины резко неслись ввысь. Коллеги Наймушина при встречах на оперативке у директора посмеивались: «Опять, наверное, в именинники попал?..

«Именинника», как и положено, строгали и шлифовали. Не раз и не два. Кончалось все же тем, что коллеги переставали язвить, лишь самые неугомонные с намеком полуспрашивали: «Химичишь, как все мы, грешные?»

А «химия» была самой примитивной по нашим временам. Только не каждый решался на столь решительные действия, как Наймушин. Он нетерпим к халтурщикам, ко всем, кто выполняет свою работу спустя рукава. Приняв дела у предшественника, он не прятал концы в воду, не прикрывал липовой сводкой прогульщиков, которые клялись, что отработают хоть две смены подряд или в выходной, лишь бы их поступок не был предан огласке…

Наймушин жесткой рукой наводил порядок — мелкие издержки при этом всегда оправдывали себя. И потому, когда начальник цеха советовал Сухинину опираться на всех и каждого, только не на разгильдяев, Иван Михайлович еще внимательнее присматривался к работе подчиненных. Стремился раззадорить людей, заставить буквально каждого думать, искать резервы повышения производительности механизмов и оборудования.

Прикинув, как лучше обслуживать оборудование, Сухинин закрепил слесарей за участками (раньше оборудование было обезличенным: сегодня слесарь ремонтирует кран, завтра станок), нерадивых попросили уступить место другим. Потом ввели поузловой метод ремонта. Вышел из строя узел — его быстро заменяют готовым. Потому что механик и его подчиненные знают, какие наиболее уязвимые части и узлы у того или иного механизма, станка, и всегда находятся в готовности номер один.