Литмир - Электронная Библиотека
Литмир - Электронная Библиотека > Алексеев Георгий КонстантиновичБердников Сергей
Кузнецов Леонид Михайлович
Петрин Александр Николаевич
Татьяничева Людмила Константиновна
Львов Михаил Давыдович
Павлов Александр Борисович
Пшеничников Владимир Анатольевич
Рафиков Басыр Шагинурович
Шагалеев Рамазан Нургалеевич
Пляхин Алексей
Сорокин Валентин
Аношкин Михаил Петрович
Вохменцев Яков Терентьевич
Буньков Семен Иванович
Калентьев Борис Константинович
Люгарин Михаил Михайлович
Шушарин Михаил Иосифович
Тряпша Валерий Владимирович
Писанов Леонид Петрович
Назаров Даниил Кондратьевич
Бурьянов Александр Андреевич
Суслов Владимир Алексеевич
Шепелева Людмила Николаевна
Преображенская Лидия Александровна
Гладышева Луиза Викторовна
Кутепов Александр Иванович
Михлин Михаил Зиновьевич
Кленова Мария
Михайловская Надежда Михайловна
Агеев Николай Егорович
Гирфанов Шаукат
Кривцун Валентин Леонидович
Дмитриев Георгий
Скобелкин Евгений Иванович
Родионов Виктор
Гуленкина Юлия
Подкорытов Юрий Георгиевич
>
Каменный пояс, 1978 > Стр.18
Содержание  
A
A

— А я подарок привез тебе, Егоровна. Помнишь, фотограф был?

— Карточку прислал? — Марфа Егоровна начала вытирать о фартук руки. — Дай-ка гляну.

— Бери выше, Егоровна! — засмеялся Сергей и нарочито медленно достал из кармана свернутые трубкой газеты. — Пропечатали тебя, Егоровна, теперь весь район нашу повариху знает.

Марфа Егоровна осторожно взяла газету, глянула на свой портрет, напечатанный на первой странице, и часто заморгала, зашмыгала носом. Она бы тут же и заревела, да Антон помешал. Он с шиком подкатил к табору, осадил комбайн и с видом человека, знающего себе цену, направился к Марфе Егоровне и Сергею. Но в последний момент озорство взяло верх. Подкинув ладонь к козырьку фуражки, он отрапортовал:

— Разрешите доложить. Комбайнер Антон Кондратьевич Бурин закончил работу на вверенном участке. Санька и Андрюха добивают последнюю загонку. Техника и личный состав находятся в удовлетворительном состоянии, происшествий нет!

— Вольно, — сказал ему Сергей.

Тут только Антон обратил внимание на растерянный и необычный вид поварихи.

— Ты чего, баба Марфа, жмуришься? — спросил он. Марфа Егоровна протянула ему газету. Антон протяжно свистнул, обнял повариху и закружил ее.

— Причитается с тебя, баба Марфа! — кричал он.

— Будет тебе, шалопутный!

— Нет, все равно причитается! — упрямился Антон.

Они препирались до тех пор, пока не собралось на табор почти все звено. Не было Журавлева и Виктора — они все еще возились у трактора.

Когда Антон, потребовав внимания, объявил о неожиданном прославлении поварихи, поднялся радостный гвалт. Удивил всех Сашка. Незаметно исчезнув, он вскоре вернулся и вручил поварихе букет ромашек. Старуха была сильно растрогана, но все же не утерпела кольнуть Антона:

— Вот хорошие-то парни как делают.

— У меня и другая новость, — сообщил Сергей. — Из района передали, что по итогам пятидневки лучший результат на вспашке зяби у Федора Коровина и Павла Ившина. С чем и поздравляю.

Федор и ухом не повел, зато Пашка покраснел от избытка радости.

— Ничего работнули, — сказал он. — Утерли нос некоторым комбайнерам.

— Все бы так утирали! — заволновался Андрюшка. — Тут не знаешь, с какой стороны подползать к поваленной пшенице, а вам что, газуй да газуй. Хоть с закрытыми глазами.

— Ничего, — успокоил его Сергей. — И у вас есть возможность отличиться на подборке. Завтра начнем обмолот в логу. Отменная там пшеница.

— Вот и конец весеннему спору, — задумчиво, как бы сам себе сказал Федор.

В это время из леса послышался невнятный, но тревожный крик. Минуту спустя на чистой прогалине показался Виктор. Размахивая руками, он бежал к табору.

— Гори-и-ит! — захлебывался в крике Виктор. — По-жа-ар! Хлеб в логу пластает!

Подбежал. Глаза навыкате, ошалевшие.

— Тушить надо! Не успеть дяде Ване, все займется! Да не успеть же ему! Чего стоите!

Первым от испуга и неожиданности очнулся Федор.

— А ну, живо! — скомандовал он. — Пашка, дуй к трактору, гони в лог. — Пашка кинулся бежать. — Куда?! На мотоцикле! Топор у нас где? Где топор, спрашиваю? Живо!

— Топор-то зачем? — не понял Антон.

— Ветки рубить, огонь забивать… Живо, пошли!

Ребят с табора как ветром сдуло. Федор повел их кратчайшим путем до лога — через высохшую кочковатую болотину.

— Я-то чего стою? — опомнилась Марфа Егоровна. — Подсоблять надо! — схватив пустое ведро, она побежала за ребятами…

Дико озираясь, на табор пришел Козелков.

— Я не хотел! — кричал он осипшим голосом. — Я нечаянно!

Здесь его, лежащего у вагончика, обнаружил Кузин, завернувший к Журавлеву во время объезда бригад.

— А ты чего тут? — удивленно спросил он Григория.

Тот молчал и размазывал по лицу грязные слезы.

— Чего слюни распустил? Народ где?

— На пожаре они…

— Какой еще пожар?

Крутнувшись на месте, Захар Петрович заметил дым, встающий над лесом. Похолодев от ужаса, он рывком, как щенка, приподняв Григория с земли, затряс.

— Что горит? Где?

— Хлеб… Там, в логу. Я не хотел! Я нечаянно!

— Что — нечаянно? — рявкнул Кузин. — Ты пожар устроил?

— Вы же сами, — залепетал Козелков. — Вы же говорили, чтоб градом лог выбило… Журавлев покоя не даст… Я решил… Нет! Я муравьев дразнил… Я соображаю. Загорелось по халатности. С Журавлева можно спросить… Меня никто не видел…

Оттолкнув Григория и уткнув лицо в ладони, Захар Петрович побежал в сторону пожара. «А почему темно? — колоколом гудело в голове. — Почему темно стало?»

…В горячке Журавлев начал пахать близко к огню, вырвавшемуся из сосновой посадки. Сильное пламя без задержки одолело черный, плужный след и пошло дальше, завиваясь спиралями и выстреливая жгуты горящей пшеницы. Отступив в глубь поля, Иван Михайлович стал прокладывать новое заграждение.

О чем он думал в эти минуты? О том, скоро ли Виктор приведет подмогу? О том, что гибнет хлеб, взращенный его руками? О том, успеет он или не успеет пройти хотя бы два следа?..

Когда поспела подмога, старенький трактор, пропитанный соляркой, уже горел, но все еще ходко бежал по полю, и гудящее пламя, наткнувшись на пахоту, нехотя оседало и гасло…

Иваново поле

Завтра я уезжаю. Еще раз перечитываю свои записи. Так ли я понял все, что здесь произошло?

Напоследок осталось у меня одно несделанное — сходить в Заячий лог, на Иваново поле. Кузин назывался в провожатые, но мне надо побыть одному.

Ровная белопесчаная дорога сперва шла прямиком, через поле, потом обогнула Горькое озеро, пахнущее гнилью, потом опять прямо и прямо по затухающим кострищам березняков и осинников. Сбрасывая листву, лес как бы уменьшился в размерах: летом каждая рощица кажется огромной, теперь же с одного края ее хорошо просматривается другой край. Вот так и с журавлевской жизнью. Она проста и сложна. А происшествие в Заячьем логу — лишь случай, один из вероятных. Это могло произойти когда угодно и где угодно, и он, Журавлев, поступил бы только так и никак иначе.

Иваново поле уже вспахано. Черный покров его, напитанный осенними дождями, уныл и величав. Я обошел Заячий лог по закраине, увязая в хрусткой листве, добрел до той сосновой посадки, половина которой желта и мертва. Здесь развлекался Козелков и упустил огонь в сухую давно не кошенную траву. Теперь я почти вижу, как жарко горела податливая хвоя, как гонимый ветром и жадностью огонь прополз по траве и валежинам на поле и кинулся на выжаренный солнцем хлеб.

Метрах в сорока от края поля оставлен маленький невспаханный ромбик с выгоревшей дотла стерней. Тут журавлевские ребята поставили знак о пожаре. К обугленному на костре столбику болтами прикручен плужный лемех, окрашенный в цвет огня. Черной краской сделана надпись:

«Спасая хлеб от пожара, здесь погиб тракторист колхоза «Труд» И. М. Журавлев».

И все. Как мало нужно слов, чтобы подвести итог человеческой жизни и выразить ее суть.

Тут меня застал Захар Петрович Кузин. Или подумал, что я могу заблудиться, или не хотел надолго оставлять меня одного. Он подошел, остановился рядом, медленно снял фуражку.

Когда мы шли обратно, одолевая вязкую пахоту, Кузин глухо сказал — мне и себе:

— Вот так оно и получается… Козелкова уже к следователю вызывали. И мне повестка придет. Или сам пойду… Половина деревни ни со мной, ни с Гришкой не здоровается, плюются при встрече и обходят стороной, как заразных… Как жить? Ивана они мне не простят. Ни под каким видом.

Сверху упал на землю протяжный журавлиный крик. В разрыве между облаками на полдень медленно удалялся ровный птичий строй.

— Вон журавли летят, — сказал я.

— Вижу, — ответил Захар Петрович, но головы не поднял, смотрел в землю.

ВАЛЕНТИН СОРОКИН

ДОМ

Поэма

Город взят. И лицом к закату,

Черным солнцем обожжены,

Свесив ноги, сидят солдаты

Меж зубцов крепостной стены.

Сергей Наровчатов
18
{"b":"255958","o":1}