Капитан даже не знал, как и отнестись к очередному заявлению. Чуть подумав, решил не обращать внимания. Уж если полковнику приспичит его убить - он это сделает, и предсказать капризы Его Сумасшедшей Светлости невозможно. "И какого черта я все еще у него на службе?!"

       Исторический музей богатством и великолепием экспозиции впечатлял и восхищал всех, но полковник, переходя из зала в зал, лишь равнодушно крутил головой. Изредка он останавливался у одного из десятков тысяч монументальных шедевров, помимо всего потрясавших своими огромными размерами. Несколько секунд рассматривал, слегка причмокивая губами, и шел дальше.

       Лоринган молча следовал за ним. Сначала он хотел вести импровизированный рассказ о тех предметах, что представали перед ними, благо знал он достаточно много. Но потом решил, что не стоит привлекать внимание полковника к чему-либо. Авось, беда пройдет мимо.

       Очередным, на пути впавшего в скуку Ту-Лака, оказался зал памятных регалий. На этот раз он застрял перед тумбой в центре, где красовалась чаша периода ранней империи. Это был символический подарок какого-то там правителя Зельфескому парламенту. По платиновой поверхности, украшенной замысловатым орнаментом, разноцветными драгоценными камнями были выложены имена всех членов Зельфейского парламента. В центре, на самом дне, красовался приличных размеров алмаз, весьма оригинальной огранки. Когда "задумчивое любование" полковника затянулось, Лоринган понял - беда пришла. Он затравлено оглянулся, но так и не понял, чего следует ожидать.

       Неожиданно полковник перешагнул через ограду, подошел к тумбе и взял чашу в руки. От визга внезапно ожившей сигнализации, капитан подскочил на месте.

      - А сколько стоит эта безделушка? - полковник растерянно огляделся и слегка поморщился от оглушающего воя. - Черт возьми! Эта сирена так некстати. Что у них там, пожар что ли?

      - Ваша Светлость! - капитан закашлялся и начал слегка заикаться. - Б-боюсь, музейные экспонаты не продаются...

      - Да бросьте вы, капитан! Сейчас нет ничего, что бы не продавалось. Должен же я привезти хоть какой-нибудь сувенир своему любимцу? Вы только представьте, какая замечательная будет у Барсика мисочка!

       Полковник непринужденно крутил в руках переливающуюся драгоценными камнями чашу, прикидывая, удобно ли будет Барсику в нее заползать, или же придется приказать техникам сделать для него прорезь.

       Тут из обеих дверей зала, словно горох из мешка, посыпались охранники. Их было так много, что они тут же заполонили собой все пространство. Опасаясь за драгоценную реликвию, все нерешительно застыли в паре шагов от полковника с капитаном:

      - Немедленно положите экспонат и отойдите!

      - Что это за придурки? - Ту-Лак недоуменно уставился на капитана.

       В этот момент несколько охранников схватили полковника за руки, а самый важный (видимо, их начальник), попытался разжать его пальцы и высвободить чашу. Полковник дико зарычал, выпустил вазу и принялся отбиваться. Лоринган так и не успел сообразить, как же следует поступить в сложившейся ситуации. Он поднял руки в успокаивающем жесте и хотел было что-то сказать, но получил достаточно сильный удар в челюсть. Последнее, что он заметил, оседая на пол и притворяясь, что теряет сознание - трое охранников, которых полковник уже отправил в нокаут, и падающая чаша.

       Выяснить, что ни о каком мусоросборщике здесь никто и не слышал, удалось почти сразу. Торея сделала это, еще находясь на орбите.

       "Что ж, это было бы слишком легко..." - с этими мыслями, она спустилась на Зельфею, чтобы просто побродить там в одиночестве. Так хотелось найти хоть немного покоя на этой планете, но все вышло наоборот.

       Прогуливаясь по чудесным садам, она наслаждалась окружающей красотой. Как отличался этот воздух от того, к которому привыкла она с детства! А краски вокруг - все это не имело ничего общего с тем, что всегда окружало ее. Впервые за последнее время, мысли об Арви отступили на второй план, зато отчего-то стало еще больнее. Ей хотелось забыть не только его, но и вообще всю свою прошлую жизнь. Начать все заново, никого больше не убивать, лишь бродить по этому прекрасному саду, наслаждаться ароматом цветов и следить за играми разноцветных птиц и огромных бирюзовых бабочек, что легко порхали вокруг.

      Когда послышались первые крики, а вслед за ними ветер донес запах дыма, Торее показалось, что это - адресованное лично ей оскорбление. Рука непроизвольно дернулась к поясу, где обычно висел пистолет (сегодня она не взяла его с собой). В следующее мгновение, стало стыдно и противно за свой порыв, ведь если бы виновник этого переполоха попался ей в этот краткий миг, она убила бы его. Убила за то, что по его вине, нарушилась та хрупкая гармония в душе, что впервые за всю жизнь, поселилась там.

       "Да какая к черту гармония?! - горечь заполняла ее все больше. - Ведь я опять захотела кого-то убить!" Крики слышались достаточно далеко, и постепенно затихали, но настроение испортилось окончательно. "Ну что я еще могу сделать, чтобы изменить себя? Или что надо сделать, чтобы все вновь стало как прежде?!"

       Она еще долго гуляла по саду в поисках утраченной гармонии, но все оказалось без толку. Это долгожданное чувство пряталось от нее, словно испуганная птица. Все вокруг было как и раньше - солнце, воздух, цветы - но она больше не чувствовала единения с ними. Торея покинула сады в еще большем смятении, чем пришла сюда.

       Она взяла такси и отправилась в тот отель, что указал отец. Возможно, стоило вернуться на крейсер или снять свой номер, но она, не задумываясь, назвала именно этот адрес.

       Таксист, профессиональным взглядом определив в ней приезжую, посчитал своим долгом, предложить полет над самыми красивыми местами города. Торея лишь отрицательно качнула головой. К сожалению, это не избавило от его назойливого присутствия. Он бодро болтал что-то, совершенно не обращая внимания, что Торея отстраненно смотрит в окно, стараясь игнорировать экскурсию. Лишь однажды она обратила на него внимание, когда монотонно-веселый тон сбился. Пролетая над Фриллианским музеем, он предложил остановиться и осмотреть его. И в тот же миг, взглянув вниз, завопил:

      - Ой, да там, кажется, ограбление! Во, дают! А! Да их уже поймали, вон в полицейский транспорт засовывают!

       Этот крик болезненно резанул Торее слух, она поморщились и демонстративно отвернулась в другую сторону.

      - Посмотрите, посмотрите! - продолжал восторженно орать таксист, он искренне недоумевал, как можно добровольно пропустить такое зрелище.

      - Долго еще до отеля? - холодно спросила его Торея.

      - Да почти уже прилетели.

      - Тебе повезло.

      - Почему?

      Торея не смотрела ему в лицо, но была уверена, что он глупо хлопает глазами.

      - Потому, что еще немного, и я бы тебя убила, - ответила она равнодушно.

       Неизвестно, обиделся ли таксист или что-то в голосе Тореи его напугало, но остаток пути они пролетели молча. "Ну, вот опять! Что б добиться хоть чего-то, надо угрожать! Господи, да что же это за мир!?" - Торее стало горько, она больше не знала, во что ей верить.

      Отца в номере не оказалось. Этого следовало ожидать - наверное, носится где-то по сувенирным лавкам, торгующим новомодными "шедеврами" искусства или антикварным, ему в общем-то без разницы, лишь бы красиво да ярко.

      Послонявшись по роскошному номеру, она включила какой-то канал местного вещания, но вскоре выключила. Подобная ерунда всегда раздражала, а сейчас она вообще не могла на чем-либо сосредоточиться.

      Торея прилегла на кровать и попробовала уснуть. В голове крутились хаотичные обрывки разных мыслей, мелькали сцены, увиденные сегодня, а сознание металось от всего этого к старому и привычному. Временами, хаос в сознании превращался в полный бред, и она словно проваливалась в черную яму, в беспокойную дрему на грани сна и яви.