Куда ведет эта таинственная дорога? Кто и зачем создал ее здесь?
После часовой езды на пределе спидометра глазам пилигрима открывается чудо, некая Мекка, ибо доступ неверным сюда наглухо закрыт. В самом сердце пустыни, за четырехметровой бетонной стеной шелестят листвой деревья, бьют фонтаны, а посредине парка высятся хоромы: двухэтажное здание из красноватого дикого камня. Первый этаж отделан в нарочито «ковбойском» стиле: в холле очаг из грубого отесанного камня, медвежьи шкуры на стенах, охотничье оружие. На втором этаже живет сам хозяин.
Близ дома расположены гаражи, посадочная площадка для вертолетов, конюшни (для любителей верховых прогулок в горах).
Администрация штата была приятно удивлена, когда мистер Джереми Брук обратился к ней с предложением продать ему пятьсот акров пустыни, и сочла бы его за помешанного, если бы не знала, что мистер Брук крупнейший финансист и весьма видная фигура в промышленном мире. Сделка состоялась, и мистер Брук стал владельцем изрядного курса пустыни по цене 10 долларов за акр.
Затем на кусок земли, непригодный даже под кладбище, пришли люди — мастеровой народ. Они проложили дорогу, выстроили эти хоромы, навозили машинами толстый слой плодородной земли, пробурили артезианские скважины и с большой глубины добыли хрустальную воду недр. Они щедро оросили этот участок и пустынная земля воскресла из мертвых. Завезенная роща деревьев принялась и дала благословенную тень.
При взгляде на этот оазис прежде всего в голову приходит мысль, что создание его стоило безумных денег. Но затраты не представлялись мистеру Бруку препятствием, состояние его выражалось астрономической цифрой.
Сам владелец называл оазис скромно «Мое ранчо» и уверял, что это атомное бомбоубежище. Так оно и было на самом деле. Скоростной лифт доставлял избранных друзей хозяина на глубину ста метров. В противоположность ковбойско-спартанской обстановке «ранчо» убежище было оборудовано с ультрасовременной роскошью.
Это не был какой-нибудь индивидуальный закуток, какие строят для себя и семьи бизнесмены третьего сорта, а обширный комплекс апартаментов: кабинеты, спальни, бары, ванные и душевые, кухни, биллиардная, библиотека, продуктовый склад с холодильниками, винный погреб, словом, все необходимое для пребывания и приятного провождения времени здесь полсотни людей и обслуживающего персонала по меньшей мере в течение двух лет. Система вентиляции и концентрирования воздуха была оборудована радиационными фильтрами и потому позволяла пользоваться наружной атмосферой. Даже, если бы система вышла из строя, в запасе имелось автономное устройство, обеспечивающее нормальные условия для дыхания, с установкой для получения кислородно-азотной смеси и батареями, поглощающими углекислоту. Воду обеспечивала специальная артезианская скважина, не связанная с поверхностью.
В то самое время, когда в Москве проходил симпозиум океанологов, хозяин «ранчо» принимал гостей. С тех пор, как закончилось строительство, автострадой почти не пользовались, гости в большинстве прибывали сюда на вертолетах, ночью, как ведьмы, слетающиеся на шабаш. Лифт уносил их вниз, в подземелье.
Приняв ванну и приведя себя в порядок, гости направлялись в просторный холл, который правильнее было бы назвать конференц-залом. Здесь царили приятные полусумерки: верхнее освещение выключено и источником света являлся, по оригинальному замыслу дизайнера, большой овальный стол в центре зала, покрытый толстым зеркальным стеклом, подсвеченным снизу голубыми люминесцентными лампами. Стол окружали удобные глубокие кожаные кресла, числом тринадцать. Так как хозяин был любителем живописи, стены украшали картины, все — подлинные шедевры кисти старых мастеров: Рубенс, Веласкес, Гойя, два пейзажа Якоба ван Рейсдаля. И среди них сверкала в золоченой раме, как драгоценный камень в оправе, знаменитая «Гитаристка» великого Яна Вермеера из Дельфта, полная живого света и воздуха. Она оценивалась в шесть миллионов долларов. Все эти картины были в свое время похищены из европейских музеев. Интерпол который уже год безуспешно разыскивал их.
Гости неторопливо рассаживались за столом с винами и дорогими сортами вики, сифонами содовой, тарелками с сандвичами и печеньем, коробками сигар. В общем — вовсе не деловой слет, а этакое дружеское застолье солидных, упитанных джентльменов, среди которых были даже бригадный генерал в мундире при всех регалиях и три сенатора.
Среди этих безукоризненно выбритых и столь же безупречно одетых финансовых и промышленных тузов оригинальное исключение составлял старик в засаленном мятом пиджаке и сорочке не первой свежести, без галстука. Сильно поношенные брюки украшала внизу бахрома. Его можно было принять за мусорщика, невесть как затесавшегося среди гостей. И, прежде всего, бросалась в глаза его прическа, выглядевшая так, будто над ней орудовал вдребезги пьяный парикмахер: целые участки пегой шевелюры были выхвачены клочьями. Однако ни у кого это не вызывало и тени улыбки, все знали, что достопочтенный Сэмюэл Гант в целях экономии стрижет себя сам. Вообще о скаредности этого современного Креза ходили совершенно фантастические слухи. Но, глядя на сальные пятна на лацканах его пиджака, никто не позволял себе усмехнуться: мистер Сэмюэл Гант был одним из пяти самых богатых людей капиталистического мира.
Хозяину, мистеру Джереми Бруку, точнее — Бруку IV (он являлся четвертым в могущественной династии нефтяных королей), мужчине тоже в летах, не было надобности стричься самому его конусообразный череп был гол, как невадская пустыня. Впрочем, морщинистое лицо и скрипучий голос не лишали его известной представительности: вел он себя как радушный тамада.
Справа от мистера Брука сидел полный человек с лицом, сильно побитым оспой; когда он опускался в кресло, можно было заметить, что вместо правой ноги у него протез. Хотя он был в штатском и. воинских званий не имел, он прибыл на вертолете с опознавательными знаками военно-воздушных сил. К нему, этому «генералу в пиджаке», обращались подчеркнуто уважительно: в высоких кругах мистера Эдвина Меллера называли «ракетным апостолом». Именно он, в частности, выдвинул идею нейтронной бомбы, когда еще никто и не помышлял об этом виде оружия.
За ним следовали: по часовой стрелке — Уильям Юз, миллиардер, владелец комплекса предприятий военной электроники, прозываемый «человек-тайна», ибо никто, кроме присутствующих, не мог похвалиться, что когдалибо видел его в лицо. Густая черная борода скрывала многочисленные шрамы на его лице, полученные во время авиационной катастрофы; затем угрюмо-благообразный техасец Ричард Шэннон, высокий сановник «невидимой империи» Ку-клукс-клана, носивший соответственно пышный и устрашающий титул «Великого дракона»; затем жилистый субъект, прибывший вместе с мистером Меллером и носивший фамилию Смит. Никто не сомневался, что это стандартное имя не более как маскировка, ведь Смитов в США — пруд пруди, как Ивановых в России. Впрочем, высказывать подобные сомнения было бы неуместно: он представлял зловещее учреждение, протянувшее свои отравленные щупальца во многие страны мира.
Слева от хозяина в непринужденной позе расположился гость с мясистой грубой физиономией, личность весьма примечательная — Гаэтано Лукнезе, по прозвищу «Трехпалый Га», один из «крестных отцов» американской мафии «коза ностра». Он принадлежал к числу тех главарей организованного уголовного мира, которые, не оставляя своего ремесла, помещали капиталы в какойлибо легальный бизнес, крупный, надежный, дающий сто процентов на каждый вложенный доллар. И затруднительно было сказать, кто перед вами: то ли бандит с руками по локоть в крови, то ли капитан промышленности…
Был здесь Хайрам Мозеруэлл, представитель оружейного бизнеса, снабжавший оружием и военным снаряжением реакционные режимы Латинской Америки и Африки. У него можно было приобрести по сходной цене и в любом количестве все, что угодно начиная от автоматов израильского производства и кончая танками и самолетами последних образцов. «Я не Торгую старомодной рухлядью, — самодовольно заявлял он, — все — самого первого сорта!» Рядом с этим торговцем смертью восседал грузный, жирный мужчина — мистер Барух Зальцман, израильский финансовый магнат, один из лидеров сионистского большинства в кнессете, отличавшийся исключительным нюхом на всякую антисоветчину. Стоило где-нибудь запахнуть ею, как он уже был тут как тут. Был здесь и один из заправил «Общества Джона Бэрча». Вкупе же, в определенных, очень узких кругах, этот странный симбиоз именовался «Золотая лига».
