По пристал к Димке, дернул его за рукав и, указывая на остальных телепузиков, закричал:

— Убей их, пока они маленькие!

Сверчок не смог увернуться, а телепузик придерживал его, совал гранату и твердил одно и то же:

— Убей их, убей!

Откуда ни возьмись, возник Антон Свирский и выхватил гранату у По.

— Ложись, Сверчок! — он сорвал чеку, и граната полетела в телепузиков, которые стояли в самой гуще толпы.

Образовалась куча мала, Сверчок оказался внизу. Он ничего не успел подумать, так как прогремел взрыв.

Раздался звонок. Это ожил мобильник Фас Экс-пи-пи. Ведьма нахмурилась: звонок в разгар Шабаша не предвещал ничего хорошего.

Звонил Гений. Его внезапное возвышение никак не касалось ведьмы-агента, но она старалась сохранять субординацию.

— Нужно срочно перекрыть проход по адресу… — начал давать распоряжения гоблин.

— С каких это пор теоретики дают задания агентам? Я не прохожу по вашему ведомству, — спесиво отозвалась Экс-пи-пи, подумав про себя: «Субординация субординацией, но наглецов нужно ставить на место».

— Хакер выставил часы, хочет обесточить бешеное пространство, — гоблин явно волновался.

— Мой процент от этой сделки? — сдержанно спросила ведьма.

— Сам узнает о вашем участии.

— Ха-ха! — она не забыла, как побывала маслом Лукойл.

Гений, в свою очередь, понял, что собеседнице уже известна цена возможной благодарности шефа, и неожиданно для себя сказал:

— Я лично назову ваше имя Тому Самому.

Экс-пи-пи растерялась.

— Клянусь заклинанием рода, — продолжал гоблин.

— До Затмения я занята в другом месте, но отправлю свою помощницу, — рискнула предложить ведьма.

— На нее можно положиться?

— Да, это агент второй категории, ведьма-стажер Мечталоха.

— Учтите, там могут оказаться девчонка и хакер. Их надо вычеркнуть. Дело очень ответственное.

— Проконтролирую.

Больше гоблин ничего не добился. Он терпеть не мог иметь дела с агентами, но случай был особый.

Мечталоха выволокла Федоткина на улицу, и он некоторое время стоял неподвижно, изучая незнакомые и резкие запахи. Сделав несколько шагов, Агент унюхал, что недавно у этого сугроба останавливался взрослый кобель. Федоткин зарычал, попытался переметить его. Смутно он понимал, что делает что-то не то, но собачьи инстинкты брали свое.

Ведьма расхохоталась, сняла поводок и ошейник и больно стегнула ими 007 по ребрам:

— А ну, пшел!

Федоткин покосился на нее и растерянно остановился.

— Вали, пока зубы не пересчитала! — Мечталоха пнула его под ребра острым носком сапога.

Федоткин присел на задние лапы, оскалился. Перед ним возникла черная-пречерная кошка и зашипела. Собачья кровь вскипела, Агент зарычал и бросился на кошку. Та, выгнув спину, ударила его когтистой лапой. Федоткин яростно залаял. Шерсть на кошке вздыбилась, по ней пробежали голубые искры. Агент прыгнул, но промахнулся. Зато кошка оказалась на его загривке и вцепилась когтями в морду 007.

Напрасно Федоткин пытался ее стряхнуть, выл, мотал головой, терся о снег. Кошка продолжала грызть ему уши, норовя выцарапать глаза.

Наконец Агент не выдержал и понесся, не разбирая дороги. Улица кончилась, открылось пустое темное поле. Федоткин поджал культю хвоста. В крайнем доме ворота были приоткрыты. Он хотел нырнуть туда, но из-за сарая выскочили дворовые псы и, коротко рыкнув, кинулись на чужака.

От внезапного удара в плечо Агент опрокинулся. Это были не соревнования: ни зрителей, ни света прожекторов, ни голоса комментатора.

Федоткин катался по земле и рвал зубами чужое мохнатое ухо. Крупный кобель вонзил клыки ему в лопатку. 007 извернулся, пытаясь добраться до горла противника.

Второй пес не выдержал. Агент прокусил ему лапу, и он, скуля, залег неподалеку. На визг и лай прибежали еще три поселковых пса, маленькая дворняжка оглушительно и визгливо брехала.

На счастье или несчастье Федоткина, какой-то человек стал разгонять дерущихся пастушьим кнутом. Щелчки и удары обрушились на собачий клубок, не имеющему опыта подобных потасовок Агенту досталось больше всего.

В полубессознательном состоянии Федоткин оказался в чистом поле и залег в ямку под корнями небольшого куста. На спине, лопатках и морде кровоточили раны, задняя лапа нестерпимо ныла. Ощущения пса и бессвязные мысли человека доканывали Агента. Он слабо постанывал. Ночь была новолунной и нестерпимо холодной.

Когда ведьма приказала Федоткину убить старого Боба, который набросился на нее, тот сделал это без малейшего сожаления. Псина давно ему осточертела и хромотой, и своей неприязнью к нему, и тем, что он должен унижаться и терпеливо ждать, пока она задирает дрожащую заднюю лапу.

Теперь, зализывая раны, Агент вспомнил, как смотрела на него старая собака, когда он снял с нее ошейник и сдал в ветклинику. В этом взгляде была насмешка. Тогда Федоткин не удержался и сплюнул в снег, так ему хотелось избавиться от взгляда мудрого старого пса. Может Боб знал, что приключится с Федоткиным?

007 думал о том, что вот и он умирает, а еще о том, как унизительно умирать собакой.

Он попытался подняться, зашатался и свалился в мокрый снег. Мороз продирал до костей. Агент понимал: если он уснет, то уснет навсегда. И Федоткин пополз. Он не знал, куда ползет, ветер приносил нежилые запахи леса и поля.

В какой-то момент Агент почувствовал сладкий тревожащий запах. Он пополз быстрее, с трудом поднялся и захромал. Федоткин хромал на ту же ногу, что и старый Боб, но ему было не до сравнений. Волнующий запах усилился. Внезапно прямо перед мордой Агента выпрыгнуло что-то мохнатое и исчезло в поле.

От неожиданности 007 скатился в ложбинку. Как бы смеялся Федоткин в другой ситуации, если б ему сказали, что он испугается зайца! С большим трудом, скуля как щенок, Агент выбрался из ложбинки.

В морду ему бил косой колючий снег, к гулу пустоты прибавился вой ветра. Трясущаяся от ужаса псина ползла по ухабам, постепенно теряя человеческие мысли. Федоткину хотелось одного — добраться до жилья.

В Москве был субботний вечер. Сверчков-старший с легкой душой проводил жену в гости к ее маме в подмосковную Мамонтовку. Димка должен был вернуться с дачи только на другой день, и отцу семейства предстоял спокойный, но одинокий вечер. Неудивительно, что обрадовался, неожиданно встретив знакомого. Столько лет не виделись, и на тебе: Петр Алексеевич Грачев — собственной персоной.

Они обнялись, и папа Сверчков спросил, где же Петька, почти гений, гордость их курса, пропадал столько лет.

— Работал на космос. Потом преподавал. Теперь вот решил перебраться в столицу, — пояснил друг.

Разговор принял оборот, настоятельно требующий продолжения, тем паче, что кухня Сверчковых была свободна до завтрашнего дня, а семья Грачева, как выяснилось, еще не приехала из Новосибирского академгородка.

Петр Алексеевич вернулся в первопрестольную к старикам-родителям, и решил пойти работать в школу. Он мечтал, чтобы кто-нибудь из его учеников сделал то, что ему самому не удалось по тем или иным причинам.

Старые приятели вспомнили прошлое, полистали альбом с фотографиями, где был и снимок десятого класса, в котором учился Сверчок. Конечно, Сашка Кот своей арабской статью не мог не привлечь внимание Грачева.

— Ты знаешь, меня в этот класс назначили, — удивился он.

— Ну и ну! — хлопнул его по плечу Сверчков-папа. — Значит, будешь учить моего оболтуса?

— А где тут твой? — поинтересовался гость.

Грачев смотрел на Димку немного дольше, чем принято, и папа сказал:

— Да, не акселерат, из хоккея вон поперли.

Петр Алексеевич отреагировал несколько неожиданно. Он еще раз всмотрелся в снимок и задумчиво произнес: